Антон Орлов - Чужое тело

Стив появился рядом. Девочка еще шире раскрыла глаза, но не закричала.

— Стив, это Ивена. — Поль взял ее за худенькое плечо. — Она с нами.

Стив не стал ни возражать, ни задавать лишних вопросов: с нами — так с нами. Секунда — и все трое уже в салоне яхты.

Савайба — не та планета, которую ей захочется посетить еще раз. Это Тина знала наверняка. Гигантская живая клоака, населенная полоумными дикарями; мир, не рассчитанный на человека, но все же захваченный и освоенный людьми, заинтересованными в здешнем сырье.

Шестичасовой путь до Обага Тина проделала в наручниках: несмотря на все свои преимущества, Лиргисо опасался, что она ему помешает, и принял меры предосторожности. Он поддерживал ее на неровных участках, поил тонизирующим витаминизированным напитком из пластикового стаканчика и всячески проявлял заботу, а Тина жалела о том, что не может избить его до потери сознания. Когда ей в последний раз было настолько же муторно?.. На Манокаре. Когда она присутствовала при экзекуциях. Наблюдаешь, как человека истязают, и ничего не можешь сделать, вот что самое паршивое.

Ури не вызывал у нее симпатии, скорее наоборот, но сейчас он со связанными за спиной руками плелся с другой стороны от Лиргисо, и его лицо заливала бледность обреченного, только болячки выделялись темными горошинами. Ури знал, что идет умирать.

Стайсина, так и не очнувшегося, Лиргисо убил: один мгновенный удар — и готово. Когда последний из ростков немного пришел в себя, Лиргисо с сочувственной улыбкой сообщил ему:

— Ури, тебе придется нас проводить. Не бойся, много времени это не отнимет. Ты проводишь нас недалеко, до Обага.

Ури сначала не понял. Потом понял и задрожал, его испуганные глаза начали слезиться.

— У вас считается, что мать-рахада предпочитает одушевленную пищу, и вы отдаете зобулу живых пленников, не так ли? Как же они, наверное, кричат…

Ури задрожал сильнее. По-детски всхлипнул.

— Я не росток рахады, — усмехнулся Лиргисо. — Иногда я бываю милосердным. Если ты меня ничем не разозлишь, я тебя перед этим убью, быстро и не больно.

— Нам не обязательно идти через Обаг, — сказала Тина. — Можем сделать крюк.

— Потеряем неделю. Великолепная Тина, мне жаль тебя расстраивать, но это один из тех случаев, когда твое мнение значения не имеет… Кстати, браслеты тебе идут! Давай-ка наденем их — ненадолго, до Обага. Так мне будет спокойней.

— Господин… — с мольбой прошептал Ури, когда Лиргисо после короткой борьбы защелкнул на запястьях у Тины наручники. — Зобулу можно заместо меня девку отдать! Ему один человек нужен, чтоб остальных пропустить, мать-рахада справедливая! Девки же все грязные, а эта вон какая шлюха, чего ее беречь-то…

— Местные нравы по-своему восхитительны. — Лиргисо вздохнул — и вдруг ударил Ури в солнечное сплетение, потом куда-то в область живота. Молниеносные отточенные движения.

Ури завизжал и скорчился на земле.

— Замолчи! — приказал Лиргисо. — Один раз ты меня уже разозлил. Ури, если не хочешь, чтобы я злился, перестань кричать.

Ури подчинился. Теперь он корчился молча и давился почти беззвучными рыданиями. Тина прикидывала, сумеет ли убить его с первой попытки, если ударит бронированным ботинком в висок. Не то чтобы ей было очень жалко этого паршивца, но она не любила, когда кого-то мучают, и хотела поскорее это прекратить. Момент она упустила, Лиргисо оттащил ее в сторону.

— Фласс, у тебя же на лице написано, о чем ты думаешь! Разве так можно?

— Тебе незачем тащить его в Обаг. — Тина постаралась говорить спокойно. — У нас есть два трупа и багажный робот, рассчитанный на полтонны груза. Обойдемся без Ури.

— Неэлегантное решение. — Лиргисо поморщился. — Оставлять его в живых глупо. Кроме того, меня давно уже интересует своеобразный фольклор ростков — интерес чисто познавательный, академический… Расспрошу его по дороге.

— Тогда хотя бы не мучай его.

— Мне не нравится его стиль. Впрочем, если он будет вести себя вежливо, обойдемся без повторных уроков — правда, Ури?

— Да, господин, — сквозь слезы прошептал росток.

— С ней ты тоже должен разговаривать вежливо. На мое милосердие могут рассчитывать только те, чей стиль не вызывает у меня протеста.

После этой сентенции Лиргисо подошел к рюкзакам ростков и начал вытряхивать на землю содержимое. Некоторые предметы он откладывал в отдельную кучу: оружие, громоздкий металлический контейнер, который занимал две трети рюкзака Фелада, какие-то приборы и мешочки. Тина усмехнулась, наблюдая за ним. Живущий-в-Прохладе, рафинированный эстет — и в то же время деловитый и беспринципный мародер. Потом он навьючил приглянувшееся добро на робота; остальное имущество ростков, а также трупы Фелада и Стайсина сложил у подножия одной из перемычек, достал пистолет — и избавился от улик уже знакомым Тине способом. У Ури вся-эта процедура вызвала суеверный ужас, он закатил глаза и бормотал дрожащим голосом:

— Мать-рахада не простит… Мать-рахада, помилуй меня…

— Пошли! — убрав пистолет, приказал Лиргисо. — Ури, у тебя все еще есть шансы заслужить легкую смерть. Тина, я сниму с тебя наручники сразу после Обага.

Казалось, они блуждают по громадному залу, спроектированному дизайнером-сюрреалистом. Просветов в сводах рахады по-прежнему не было, перемычки справа и слева сдвигались все теснее, а посередине все отчетливей намечался извилистый, уводящий в золотисто-коричневый сумрак коридор. Почва под ногами бугрилась и походила на волнистую темно-коричневую резину. Ури спотыкался. Тину на сложных участках страховал Лиргисо, иногда без необходимости. Он то предлагал ей пить, то спрашивал, не хочет ли она отдохнуть, вообще проявлял навязчивую заботливость. Словно пытался ее задобрить. Неужели у него сохранились рудиментарные остатки совести и он на подсознательном уровне чувствует, что поступает неправильно? Не очень-то верится… Если у Лиргисо вдруг проснется совесть, он станет несчастнейшим существом в этой Галактике! Робот-краб ковылял следом, приседая на металлических лапах под тяжестью багажа.

Местами перемычки сплетались и срастались, лаколарии покрывали их сплошной сияющей массой, становилось все светлее. Прогалины между перемычками забивал кустарник, похожий на небрежно смотанные клубки проволоки, — сворачивать некуда. По правой стороне прохода обозначился желоб, как будто с влагой на дне. По дну ползло «бревно»… Нет, не ползло. Перемещалось за счет перистальтики подвижных стенок желоба. Кожистая чешуя «бревна» потускнела и местами осыпалась, сбоку что-то торчало. Тина присмотрелась: множество корешков разной длины — мохнатая продольная полоса. Корешки выглядели вялыми, засохшими.