Андрей Быстров - Лезвие вечности

– Знак повторения, – кивнул профессор. – В шумерских текстах он имеет смысл фразы «то же самое» или «повторить еще раз».

– Разумеется! Вот за ним, за этой каменной плитой и расположена подлинная гробница. Я хотел поделиться этим предположением сначала с вами одним.

Археологи подошли к стене. Волков ударил по камню стальным ломиком. Звук был глухим.

– Толстая, – сказал Волков. – Но гробница там, я уве­рен.

– Что же, – отозвался Дмитрий Сергеевич. – Твоя идея, как мне представляется, заслуживает внимания. Сегодня мы сообщим об этом коллегам, а завтра…

– Завтра! – В тоне молодого ученого явственно прозвучала укоризна – Неужели вы сможете ждать до завтра, профессор?

– Но рабочие устали… Ничто в мире не заставит их вскрывать стену сегодня.

Волков понимал, что Матвеев прав. Но ему так не хотелось уходить! Еще немного, хоть наружный осмотр этой стены..

– Дмитрий Сергеевич, подержите, пожалуйста, фонарь. Придвинув легкую складную лесенку, Андрей взобрался на нее.

– Тут еще два таких же знака на каменных рельефах, – произнес он и положил руку на полукруглый выступ. – Я думаю, что…

Неустойчивая лестница покачнулась. Чтобы сохранить равновесие, Андрей сильнее оперся на руку. Откуда-то из-за стены послышался мощный гул, словно там включился огромный электрический генератор. Каменное полушарие подалось под ладонью Волкова. Пол задрожал, и начала опускаться тяжелая вертикальная плита. Темная щель за ней становилась все шире.

Андрей свалился с лестницы, тут же вскочил и возбужденно закричал:

– Сенсация, профессор! Древняя автоматика! До сих пор подобное находили только в египетских пирамидах!

Плита уползла вниз, ее верхний край сравнялся с полом. С волнением, знакомым лишь истинным ученым, археологи направили в черный проем лучи фонарей.

– О боже, профессор… – прошептал Волков. – Это великолепно!

В обширной гробнице сияло золото и серебро, свет отражался от полированного кварца, агата, ляпис-лазури, халцедона. На троне, деревянные части которого совершенно потемнели, восседал скелет, украшенный золотыми лентами, листьями и цветами.

Археологи вошли в гробницу. Восхищенные возгласы то и дело слетали с их губ. Они увидели серебряные жертвенные столы, золотые шкатулки, арфы с изумительной резьбой по перламутру, декорированные бисером и серебром повозки, скелеты волов в роскошной упряжи…

На полу вокруг трона распростерлись останки людей. Женщин можно было отличить по золотым диадемам с подвесками из цветного стекла.

– Невероятно, профессор! – воскликнул Волков – Даже гробница Тутанхамона…

Не закончив восторженной тирады, он принялся рассматривать человеческие скелеты. Возле каждого из них валялся небольшой золотой кубок, а перед троном стоял медный котелок.

– То же, что в мавзолее царицы Шуб-ат, – промолвил он, поднимая один из кубков. – Весь двор сопровождает царя в загробное путешествие. Они зачерпывали яд из котелка, потом пили из кубков. Ужасно.

Дмитрий Сергеевич заметил две изящные серебряные модели лодок на бронзовых подставках по обе стороны спинки трона. Он взял ту, что была ближе.

– Андрей! Подойди-ка сюда.

Волков отставил кубок и поспешил к Матвееву. Тот указал на клинописный текст на борту лодки.

– Интересно, – бормотал профессор. – Попробуем разобрать…

Андрей вгляделся в надпись.

– Похоже на рассказ Утнапишти из эпоса о Гильгамеше… «Что было светлым, во тьму обратилось, и не видят люди друг друга…»

– Да, похоже, – согласился профессор, – но не совсем то. Здесь речь идет о мраке смерти. А дальше другое. «Но на исходе великого противостояния царь сойдет с небес и обретет плоть и жизнь земную…»

– Великого противостояния? – Волков бережно принял лодку из рук профессора. – Что это?

– Видимо, никто никогда не узнает, что под этим подразумевалось, – сказал Матвеев.

– Необычный текст, – задумчиво проговорил Андрей. – «Обретет жизнь земную». Странно. Почему не о жизни загробной? И вообще, эта гробница необычная. Ложный склеп. Видимо, гробницу особо старались сохранить в неприкосновенности. А на второй лодке тоже есть надпись? Матвеев осторожно снял с подставки вторую серебряную модель.

– Да, есть. – Уложив фонарь на спинку трона, он подставил лодку под луч света. – Но…

– Что там, Дмитрий Сергеевич?

– Не могу поверить… Без сомнения, это клинопись, но мне не известен ни один знак. Что-то абсолютно новое! Волков склонился над лодкой.

– Да, профессор, – подтвердил он. – Нечто небывалое. Какой-то язык, древнее шумерского? Или своеобразный шифр? Смотрите, а это… Вот, здесь. Маленький рисунок, похожий как будто на птицу, но из-под нее вырывается столб пламени. Если бы рисунок был сделан в наше время, я бы решил, что тут изображен самолет или космический челнок… А вдруг в тексте содержатся сведения о палеоконтактах? Дмитрий Сергеевич, мы обязаны увезти эту лодку в Москву.

– После подробного обследования гробницы мы получим детальные фотоснимки, и тогда… Волков не дослушал профессора.

– Да нет, мы скроем эту находку и увезем с собой!

– Что?! – поразился Матвеев. – Ты хочешь скрыть археологическую находку… Украсть?!

– Нет, не украсть. Как вы могли подумать? Увезти в Москву. Там я сумею расшифровать текст, и вот тогда эта лодка явится миру в блеске славы российской науки! Если вы готовы уступить приоритет, то я не готов и не уступлю.

Профессор покачал седой головой.

– И все же это авантюра.

– Не авантюра! – горячился Волков. – Именно русские ученые должны открыть новую страницу в книге о шумерах!

– В книге? Гм… – Дмитрий Сергеевич иронично процитировал: «Кто в эту книгу заглянуть дерзнет, того Крылатый Ужас унесет».

– Что?

– Ничего… Просто цитата.

Волков снова посмотрел на серебряную лодку.

– «Проклятую книгу» я читал… Честертон, кажется? «Крылатый Ужас» – это вам птица напомнила? Ужасной она не выглядит, и все же что-то в ней такое есть…

Да, что-то в ней несомненно было, странное, пугающее. Через тысячелетия мрака она снова предстала перед глазами людей. И в ее молчании таилось предостережение, таилась память о тех, кто обещал вернуться… О тех, кто умеет ждать.