Андрей Быстров - Рыцари Атлантиды

— Спасибо… Со своими проблемами я как-нибудь управлюсь сам…

— Так это же совет, а не приказ, — пожал плечами Хойланд. — Вы умный человек, вам и решать… Но из особняка уезжайте сейчас же. В отель или снимите квартиру… Куда хотите.

— А вот это мне ясно, — сказал Рэнди. — Но… КТО вы, Хойланд? Кто вы на самом деле? Там, на вилле, когда Джейн… Я видел… ЧТО я видел?

— Может быть, придет время, когда вы узнаете…

— Я постараюсь узнать, — задиристо проговорил Рэнди. — Что ж, а сейчас, если я вам больше не нужен, пойду собираться не мешкая…

— Мне вы больше не нужны, — подтвердил Хойланд. Стил направился к двери, но Хойланд окликнул его:

— Рэнди!

— Что? — Стил обернулся.

— Вы славный парень, Рэнди. Поэтому прошу вас, уцелейте.

Рэнди улыбнулся и вышел.

Хойланд закурил. Итак, Россия. Русский след, начавшийся с фоторобота детектива Биллингса и продолжившийся сообщением о человеке, садившемся в русскую дипломатическую машину, подтверждался.

Приехавший в пять утра Тернер застал Хойланда у переполненной пепельницы, в облаках табачного дыма, с наполовину опустевшей бутылкой виски. В самолете он выспался, и вялость сняло как рукой. Тернер жестом попросил второй стакан, налил виски себе.

— Если возможно, излагайте покороче, Магистр. Я хотел бы как можно скорее доложить Моддарду.

— Покороче? Хорошо. Шерон Джексон тяжело ранена, она при смерти в клинике профессора Конти. Шевцов похищен, видимо, с целью переброски в Россию. Вот все, что я знаю…

Тернер посмотрел на него сквозь грани стакана.

— Кто же мог предположить, что их вынесет в Париж… Но как вы на них вышли?

— Они на меня. Чистейшее совпадение, случайность… Шевцов знал меня по одной давней истории… Как он меня разыскал, я не успел выяснить, но, скорее всего, сначала услышал по радио, а потом…

— Но их было только двое? А Зимин?

— Их было двое… Никаких сведений о Зимине, ничего.

— Понятно…

Тернер вынул из внутреннего кармана компьютерный диск и протянул его через стол Хойланду.

— Здесь вся информация по делу «Магеллана». Мы ведь не успеваем передавать вам все. Тут много последних дополнений и уточнений.

Хойланд подкинул диск на ладони, точно желая убедиться в его весомости.

— Это понадобится вам потому, — продолжал Тернер, — что Моддард уже загодя решил усилить вами русскую группу… А теперь, после похищения Шевцова, ваша поездка приобретает особое значение.

Подойдя к компьютеру, Хойланд вставил диск и просмотрел его. После непродолжительного молчания он спросил:

— В чем конкретно будет заключаться моя миссия?

— В максимальном ускорении. Из сорока восьми часов осталось шестнадцать, а то и меньше. Видимо, они продлят срок, но вряд ли надолго… Операцию нужно завершить до истечения основного времени.

— Легко сказать… Хорошо еще, что интересы Ордена и Правительств близки, а не противоположны!

— Близки, но неодинаковы… Вы нужны в России, Магистр, вы знаете страну и язык, вы работали с русскими Хранителями. Непосредственная связь с ними затруднена. В основном нам приходится полагаться на то, что идет через полуофициальные контакты ЦРУ, через Казимова и его помощника доверенное лицо, полковника Бежина. Как вы понимаете, это, во-первых, очень долго, а во-вторых, не вполне отвечает нашим потребностям. Нужны вы… Кого вы предполагаете взять с собой?

— Я подумаю об этом.

— Нет у нас времени на раздумья… Рассматривалась кандидатура Хранителя Джейн…

Хойланд вынул диск, вложил в футляр и вернул Тер-неру.

В двери защелкал ключ. Вошла Джейн в длинном сиреневом платье, с лакированной сумочкой на кожаном ремешке. Увидев Тернера, она произнесла ритуальное приветствие.

— Я жду вас внизу, в машине, — сказал Тернер Хой-ланду. — Не задерживайтесь. Самолет через полтора часа, все бумаги у меня.

— Ты уезжаешь? — Джейн швырнула сумочку в кресло и против обыкновения залпом выпила виски из стакана Хойланда.

— МЫ уезжаем, — ответил он. — В Россию.

Страх, боль, тяжелый неясный гул.

Этот гул был похож… на отдаленный рев запущенных одновременно десятков реактивных двигателей. Он звучал не в ушах, он перекатывался внутри черепной коробки, как мягкий серый раздутый мешок, давящий, удушающий. Но еще хуже становилось, когда он прекращался на долгие мгновения — тогда его место занимал пронзительный, невыносимый звон.

И гул и звон имели одно стремление, были подчинены одной цели: причинить боль, превосходящую все представления о боли, погасить огни рассудка. Черный квадрат качался и крутился перед глазами Шевцова, бессмысленное черное поле, гравитационный проход в иное измерение. Скорее бы туда, на ту сторону… Где не будет боли, не будет ничего…

Шевцов не знал, где он, не помнил, что с ним произошло. Размытые картины то и дело всплывали из мрака подсознания и погружались обратно словно в мучительном сне. Что это — возвращение памяти или продолжение бредовых галлюцинаций?

Его не покидало тоскливое ощущение утраты. В каком бы положении он ни находился сейчас, впереди ждало что-то очень плохое… То, о чем нельзя ВСПОМНИТЬ, потому что это воспоминание будет хуже боли и страха.

Черный квадрат становился контрастнее, как будто настраивали испорченный телевизор. Он и оказался экраном, но не телевизионным — экраном компьютерного монитора. Ноги и руки Шевцова были прикованы к разлапистому металлическому сооружению, словно его распяли на спине гигантского паука.

В сектор обзора попадал потолок с мощным созвездием бестеневых ламп, как в операционной, белая дверь и часть стены. Голову сдавливало что-то вроде сетчатого шлема, пучки цветных проводов отходили от него и исчезали в недрах загадочной машины с множеством циферблатов и переключателей. У медиков в Звездном городке Шевцов вдоволь насмотрелся на диковинную аппаратуру, но такое видел впервые.

В комнате было холодно, стоял резкий запах озона, как после сильной грозы. Игорь покосился на окно — движение зрачков снова опрокинуло его в озеро пронзительного звона, но он отметил, что окно забрано решетками и выходит в парк — по крайней мере, там были деревья. И только сейчас в поле зрения возникли двое мужчин в белых халатах.

Один прижал к левой стороне груди Шевцова обыкновенный медицинский стетоскоп, другой оттянул нижнее веко и посветил зеркальцем в глаз.

— С ним все в порядке, — сказал он.

— Можем начинать, — кивнул другой. Они говорили ПО-РУССКИ!

— Где я? — с усилием выговорил Шевцов, истратив все энергетические ресурсы на два коротеньких слова родной речи. Во рту у него держался противный кисловатый вкус, но он не мог определить, с чем этот вкус у него ассоциируется.