Вадим Проскурин - Звездная сеть

– Нет здесь никакого вождя, – сказала Эзерлей. – Есть только планетарный компьютер. Не знаешь, что это такое? Это такая большая машина, она думает, как разумное существо, только гораздо быстрее и лучше. Компьютер все видит и всегда знает, что нужно делать.

– А нопстеры для него как рабы?

– Почему как рабы? – Эзерлей, кажется, обиделась. – Компьютер существует не просто так, а для блага нопстеров. Он не о себе заботится, ему ничего не надо, он же машина.

– О рабах хозяин тоже заботится, – заметил я.

– Где бы найти такого хозяина, – мечтательно произнесла Эзерлей, и меня передернуло. А потом до меня дошло.

– У вас на Оле, – спросил я, – разве были рабы? Эзерлей уставилась на меня как на идиота. Я задал последний уточняющий вопрос:

– Рабы и женщины – одно и то же?

– Конечно, – ответила Эзерлей. – Ты на солнце перегрелся?

– Нет, – сказал я, – я не перегрелся на солнце. Просто у нас разные системы понятий. Когда я задавал последний вопрос, я употребил два разных слова.

– Я заметила, – кивнула Эзерлей, – но они означают одно и то же.

– Это для тебя они означают одно и то же. В моей системе понятий женщина – просто человек женского пола и все. А раб – это такой человек, который принадлежит другому человеку как собственность.

– Раб может быть мужчиной? – сказать, что Эзерлей удивилась, значит, ничего не сказать. Она была просто потрясена.

– Уже не может, – сказал я. – Рабство у нас давно отменено. Но слово осталось.

– Интересно, – сказала Эзерлей. – Я помню, ты говорил, что у вас мужчины и женщины равноправны, но я думала, что они одинаково свободны, а не наоборот.

– Так оно и есть… то есть должно быть.

– А почему ты говоришь, что все нопстеры – рабы компьютера? – спросила Эзерлей. – Они ему не принадлежат, это он принадлежит народу Блубейка.

– Он ими управляет, – сказал я. – А я не хочу, чтобы мною управляли. Я хочу жить так, как считаю нужным.

– Но это невозможно!

– Знаю, – согласился я. – Абсолютная свобода недостижима. Но я хочу приблизиться к ней настолько, насколько это возможно.

– В этом и есть смысл жизни для твоей расы? – предположила Эзерлей.

– С чего ты взяла? – удивился я. – Нет, смысл жизни не в этом. Я не знаю, в чем состоит смысл жизни, но точно не в этом. А ты знаешь, в чем смысл жизни?

– Смысл жизни, – сказала Эзерлей, – в том, чтобы соблюдать правила. Правила установлены богами, и не дело смертных нарушать их заповеди.

– И это все? – удивился я. – Другого смысла нет?

– Лучше такой смысл, чем никакого, – отрезала Эзерлей.

– Как знаешь… По мне, лучше жить без всякого смысла, чем быть рабом, пусть даже божьим.

– У нас совсем разные системы понятий, – вздохнула Эзерлей. – Но это ведь не помешает нам приятно провести время?

– Не помешает, – заверил ее я, и мы удалились в спальню.

Разные системы понятий, действительно, были ни при чем, проблема была совсем в другом. Проблема была в том, что нопстеры абсолютно асексуальны на анатомическом уровне. Когда твое тело искренне не понимает, чего от него хотят, получить удовольствие от близости никак невозможно. Да и сама близость практически невозможна.

На следующее утро мы с Эзерлей сидели в кафе, завтракали и обсуждали случившееся. Эзерлей была в подавленном настроении, переходящем в депрессию.

– Я никогда не думала, – говорила она, – что тело значит так много. Этот мир великолепен, здесь есть все, что нужно для счастья, здесь не хватает только любви. Раньше я не могла представить себе, что такое возможно, думала, что любовь – такая же неотъемлемая часть мироздания, как небо над головой.

– Я был на планете Трилар, – заметил я, – там над головой нет неба, вместо него лед. Вся планета покрыта морем, а сверху лед.

– Там очень холодно?

– Наверное. Точно не знаю, я же не в своем теле там был. Да, вспомнил! Там вместо воды аммиак, должно быть, там очень холодно. Там такие забавные существа живут…

– Рыбы? – предположила Эзерлей.

– Нет, не рыбы. Это такие… как бы комки слизи такие бесформенные…

– Фу… – сморщилась Эзерлей. – Какая гадость!

– Не такая уж и гадость, – возразил я. – Нормальные существа, вменяемые и доброжелательные, пожалуй, самые доброжелательные из всех, кого я встречал в Сети. Только жить там долго я бы не смог.

– Почему?

– Слишком чуждая среда. Вот сейчас тебе не нравится, что у нопстеров нет сексуального влечения. А теперь представь себе, что у тебя нет ни рук, ни ног, нет постоянной формы тела, ты плаваешь в жидкости, и даже речи нормальной нет. Эти существа общаются не звуковой речью, а телепатией.

– Мысли друг у друга читают?

– Ага.

– Круто, – Эзерлей ненадолго задумалась, а потом вдруг сказала: – Знаешь, Андрей, нам надо искать другой мир.

– Нам?

– Ты больше не хочешь быть со мной? Я тебе надоела?

– Нет, – сказал я, – ты мне не надоела. Я не забыл, что у нас было на Оле… знаешь, такое не забывается. А может, нам вернуться на Ол? Поселимся где-нибудь в уединенном местечке…

Я не успел договорить до конца и уже понял, какую глупость сморозил.

– А еду как будем добывать? – спросила Эзерлей. – Как запасы делать? А когда у нас дети появятся, что с ними будет?

Вот чего—чего, а такого поворота событий я никак не ожидал.

– Ты хочешь от меня ребенка? – спросил я, разинув рот.

В лучших одесских традициях Эзерлей ответила вопросом на вопрос.

– А что? – спросила она. – Почему бы и нет? Ты нормальный мужчина, да и как женщина тоже неплох, – она хихикнула. – Ты лучше всех, с кем я была на Оле. Или ты мною брезгуешь?

– Да ты что! – воскликнул я. – Конечно, нет! Но иметь ребенка… Нет, я, в принципе, не против, только вначале надо с текущими делами разобраться.

– Так разберись! Ты тут сидишь, ничего не делаешь, ждешь, когда проблемы сами собой рассосутся…

– А что мне делать? Я не просто так сижу, а жду звонка от Гиви. Когда ситуация прояснится, он позвонит, скажет, что делать дальше.

– Может, лучше ты ему сам позвонишь?

– Зачем тревожить человека понапрасну? Я манией величия не страдаю, понимаю, что ребята из ФСБ решат эту проблему лучше, чем я. У них работа такая – проблемы решать. Причем проблема эта не только моя, иначе я бы на них не надеялся. Они сейчас не для того трудятся, чтобы меня домой вернуть, а для того, чтобы инопланетных гадов с Земли выдворить. Зачем я им буду мешать? Лучше пока подожду, а когда надо будет действовать, Гиви мне позвонит.

– А если не позвонит?

– Позвонит. Понимаешь, мне Вудсток подложил в мозги какую-то вещь, из-за нее…

Внезапно я вспомнил, что планетарный компьютер Блубейка прослушивает все разговоры всех нопстеров. Надо фильтровать базар.

– Гиви мне обязательно позвонит, – закончил я. Эзерлей настороженно оглянулась по сторонам, и я понял, что она подумала о том же самом.