Вадим Проскурин - Звездная сеть

– Лин, ты не против? – поинтересовался я. Лин не отреагировал.

– Он не против, – обратился я к Ину. – Пойдем. Заодно покажешь, как забирать узников.

– Ты что, никогда в тюрьму не заходила? – удивился Ин.

– Никогда, – подтвердил я. – Но надо же когда-то начинать, не правда ли?

– У тебя что-то случилось? – заинтересовался Ин.

– Случилось, – согласился я. – Много чего случилось. Можно, я тебя избавлю от подробностей? Пока злость не пройдет.

– Да—да, конечно, – быстро сказал Ин. Остаток пути мы прошли молча.

Идти пришлось недолго, не более минуты. Внутренняя тюрьма по виду ничем не отличалась от остальной чаш заведения – те же серые стены, тот же красно—коричневый ковер на полу, тот же неяркий свет, который всегда позади.

– Здесь, – неожиданно сказал Ин.

– Что здесь? – не понял я. – Эти двери ведут прямо в камеры?

– Конечно. Ты уже выяснила, где эта самка?

Ин так уверенно говорил, как будто не сомневался, что я могу это сделать. И точно могу.

Память тела подсказала, что все просто. Все узники внесены в базу данных, их перемещения постоянно отслеживаются, и каждый, кто имеет доступ к базе, может в любой момент узнать, где сейчас находится любой узник. Сейчас посмотрим…

Ага, вот оно. Женщина по имени Эзерлей с планеты Ол находится… Черт! Ее прямо сейчас мучают!

– Пошли! – резко сказал я и быстро пошел в обратную сторону.

– Ты куда? – встрепенулся Ин. – Она в работе? А тебя туда звали? Там что, открытая вечеринка?

Я не удостоил его ответом. Эзерлей в опасности…нет, она уже не в опасности, опасность – это когда что-то грозит, а когда угроза исполнилась, это уже не опасность, это уже…

Я так и не сумел подобрать подходящее определение, потому что путь подошел к концу. Я толкнул дверь и оказался в комнате.

Посреди комнаты стоял станок – сложная конструкция из толстых металлических труб и прочных ремней, фиксирующих пленника внутри. Анатомия яхров такова, что их трудно связывать обычными веревками, приходится применять специальные сооружения. Но все это неважно, потому что в станке стояла Эзерлей.

Я пришел вовремя, мучители еще не успели приступить к настоящим пыткам. Пока они ограничивались только моральным насилием – перед Эзерлей стоял крупный пожилой яхр мужского пола и справлял на нее малую нужду. Моча, стекающая с тела моей возлюбленной, тут же впитывалась в ковер. Эти гады заботятся о чистоте своего гадюшника.

– Ду! – удивленно поприветствовал меня один из двух зрителей, стоявших поодаль и наслаждавшихся зрелищем. – Ты что здесь делаешь?

Он так и не узнал, что я здесь делаю, потому что я впервые в жизни продемонстрировал всю мощь того, чему научился на Вудстоке. Праведный гнев затопил мою душу, внутренняя сила излилась из каких-то неведомых источников и наполнила тело. Я атаковал.

Я действовал молча, не выражая эмоций ни словами, ни жестами. Я стал боевой машиной, напрочь лишенной чувств. Нет, одно чувство все—таки было – отстраненное удивление. Я чувствовал себя зрителем, который смотрит боевик с Джеки Чаном и радостно восхищается ловкостью, с которой он выполняет свои прыжки, кувырки и прочие ужимки.

Яхр, мочившийся в неположенном месте, попал под раздачу первым. Я подпрыгнул на четырех задних ногах и ударил его хвостом в основание черепа. Хвост у яхров короткий и толстый, как у земных бобров, он никогда не используется как оружие, это просто атавизм, доставшийся в наследство от эволюционных предков, как у людей аппендикс. Возможно, мой удар откроет новую главу в искусстве рукопашного боя Шотфепки.

Внутренняя сила, сконцентрированная в хвосте, выплеснулась, и результат превзошел все ожидания. Враг рухнул навзничь, и его аура погасла. Я повернулся к зрителям и набросился на них, как бешеный пес.

Первый зритель попытался закрыться рукой, я поймал ее зубами и раздробил кости – еще одно новшество для местных боевых искусств.

Противник попытался развернуться и убежать, но это было уже невозможно. Я поймал его шею в захват, дернул голову на себя, но позвоночник не сломался, и тогда я отпустил захват и быстрым движением вырвал ему глаза в самом прямом смысле этого слова. Яхр осел на пол, болевой шок лишил его способности сопротивляться. Я еще раз захватил его шею и снова попытался сломать, на этот раз удачно, потому что догадался помочь себе левыми коленями. Если упереть их в спину врага, одно между лопаток, а второе в поясницу, позвоночник ломается гораздо легче.

Возня с этим типом отняла много времени. Когда я с ним все—таки разделался, я был уверен, что второй зритель уже убежал. Но он даже не пытался двинуться с места, должно быть, был сильно шокирован. Он не сопротивлялся, когда серия ударов по болевым точкам превратила психологический шок в болевой. Финальным аккордом стал удар в живот, сделавший из печени последнего врага мясной фарш.

Но почему я считаю этого врага последним? Остался еще Ин, он должен быть где-то рядом… уже убежал. Хоть у кого-то хватило ума вовремя убраться из опасного места. Стоп. Я что, ему сочувствую?!

Однако сейчас не самое подходящее время для самоанализа, надо срочно убираться самому и вытаскивать Эзерлей. Мое инкогнито раскрыто, и теперь у нас совсем мало времени. Не верю я, что в этом притоне нет охраны, она просто обязана быть, а после того, как они нашли трупы Лоса и Кофохи, они должны стоять на ушах. Или трупы еще не обнаружены? Не важно. Если я собираюсь выбраться отсюда, торопиться надо в любом случае, независимо от того, найдены трупы или нет.

Я обратился к памяти тела, но Дугорс не смогла подсказать, как отцепляются ремни, крепящие Эзерлей к станку. Дугорс никогда не привязывала и не отвязывала узников, она редко мучила кого-то сама, ей больше нравилось наблюдать. Что ж, придется разбираться самостоятельно.

Ага, разобрался. Все элементарно, надо просто нажать на кнопку рядом с ремнем, и тогда он отлипнет. Еще раз… и еще… как же ее опутали…

– Андрей? – неуверенно предположила Эзерлей.

– Андрей, – подтвердил я. – Бежать можешь?

– Могу, – произнесла Эзерлей с некоторым сомнением. – Кажется, могу.

– Тогда побежали, – сказал я. – Пора удирать.

И мы побежали. Я запретил себе думать, каковы наши шансы. Собственно, шанс у нас только один – добраться до выхода быстрее, чем объявят тревогу.

Но было поздно, тревога уже поднялась. Повернув в перпендикулярный коридор, я едва успел затормозить перед группой трех яхров, стоявших в растерянности рядом с окровавленным Лином, который помаленьку приходил в себя и уже смог встать на ноги. Ина среди них не было, что плохо – это значит, что информация распространяется в двух направлениях одновременно. Нет, даже в трех, потому что узник, который был с Ином, тоже куда-то исчез. Лин увидел меня, забился в конвульсиях и рухнул на пол, потеряв сознание.