Борис Иванов - Бог гномов

Левой нырнул в свой крохотный «фольксваген-мини» и, пропустив пару машин между собой и уже тронувшимся с места фургончиком Разноглазого, поехал за ним вслед, ориентируясь на сигнал радиометки. Капитан, считав с трубки Саркисяна код метки, тоже двинулся на ее сигнал откуда-то от самого Веселого Подворья, прихватив с собою дежурную группу захвата. От авиатерминала в том же направлении двинулись Роше и Янковски, только что добравшиеся до Старого Форта. Катить по следу «объекта» Левону пришлось недолго. Подпольный ринг Обуха располагался в пяти минутах езды от «Фортуны». Рингу этому явно суждено было стать в эту полночь центром назревавших событий. В двух шагах от него нетерпеливо ждали своего «выхода» Чарли, Чоппер и Макс.

«Сиамские близнецы» уже в этом центре находились.

В любом начинании такого рода, как запретные бои, очень многое решается за считаные минуты до начала собственно состязаний — в кулуарах. Если не считать самого кабинета Обуха и курительной комнаты, к нему примыкающей, куда были допущены лишь немногие избранные, то кулуарами этими можно было считать все ту же пресловутую «кишку», соединявшую арену с внешним миром. Вдоль довольно извилистого и неровного по ширине подземного I туннеля, в его боковых нишах и в закоулках-ответвлениях I уже за час-полтора начинал скапливаться и томиться разного толка народ, так или иначе желавший перекинуться парой слов с Хозяином боев или хотя бы услышать от него одно, но заветное слово. Собирался такой народ кучками по два-три человека. Были и такие, кто ждал появления Обуха в одиночку. Среди собравшихся с бдительным видом циркулировали двое-трое мордоворотов в спортивных костюмах и при плохо замаскированном оружии, призванных

П0ддерживать в «кишке» порядок и не допускать в эту «святая святых» никого из посторонних. Случайных людей здесь не должно было быть — и не было; на прием к Обуху попасть было ничуть не легче, чем к любой из царствующих особ, еще сохранивших свои троны в нескольких Мирах федерации. Каждому из собравшихся в «кишке» было назначено еще задолго до дня состязаний. Друг друга собравшиеся здесь клиенты Обуха обычно старались не замечать.

Но сегодня в рядах удостоившихся «высочайшей аудиенции» происходило подспудное брожение. Брожение это выражалось, кроме всего прочего, в недобрых взглядах, бросаемых собравшимися на «сиамских близнецов». Те, соответственно, чувствовали себя далеко не комфортно. По всей видимости, слухи о предстоящей замене одного из претендентов на финальный выигрыш, а возможно, и об отмене боя уже успели распространиться среди публики, причастной к закулисной машинерии боев.

В одной из ниш беспокойно переминались с ноги на ногу Беиб и Ариец. Док Гольдман, получив причитающееся ему вознаграждение, раскланялся и убыл подальше от злачного места. Цыган, злой как черт и уже успевший проголодаться, пересел в еще недавно бывший его собственностью «вольво». Он был снабжен сэндвичами и колой и оставлен в машине — ждать исхода переговоров и сторожить недвижного Аугусто и взгрустнувшую Тварюгу. Если самому Цыгану предстояло, скорее всего, быть представленным самому Хозяину боев, а затем и выйти на арену, то разбитый магическим параличом Чемпион и кошмарный Страж Бога были персонажами, отнюдь не предназначенными для демонстрации широкой аудитории. Поэтому «вольво» отогнали от греха подальше в отдаленный и предельно затемненный угол заднего двора складского хозяйства Обуха.

Сам Обух — «метр с кепкой», одетый так, словно собирался выехать на охоту куда-нибудь на болота, появился в конце «кишки» за полчаса до начала боев как всегда в сопровождении пары особо доверенных телохранителей и не спеша двинулся вдоль шеренги терпеливо ожидающих аудиенции посетителей. Судя по реакции, которую вызывали в этой аудитории нехотя бросаемые им слова, худшие опасения собравшихся готовились сбыться. Косые взгляды, адресованные Арийцу и Бейбу, сделались еще более неприязненными.

Дойдя до терпеливо дожидающихся своей очереди «близнецов», Обух остановился. Он нахмурился, вперив в провинившихся ледяной взгляд. Взгляд этот огромные антикварные очки в пол-лица делали еще более ледяным и пронзительным. Эти очки были, пожалуй, очень хорошо продуманной деталью антуража Обуха. Они каким-то неуловимым образом превращали его в общем-то заурядную физиономию с подбородком-крючком и впалыми щеками в лик какого-то ацтекского идола или в маску жестокого бога древности. «Близнецам» пришлось вытерпеть не предвещавший ничего доброго взгляд шефа.

— Вообще-то я не ждал вас сегодня, ребята, — угрюмо произнес Обух. — Но раз вы создали сами мне «форс-мажорные обстоятельства», то извольте их сами и расхлебывать. И, пожалуйста, не питайте надежд, что за сегодняшний бой вы получите хотя бы грош. Я бы еще и взыскал с вас за убытки. Все сегодняшние ставки отозваны. Считайте, что вы здорово «подняли» меня, ребята. Но только взять с вас ровным счетом нечего. Да и надо позаботиться о том, чтобы вы не сдохли с голоду, прежде чем начнете снова приносить хоть какой-никакой доход…

Из-за плеча Хозяина боев высунулся один из дежурных мордоворотов и, нагнувшись к его уху, довольно членораздельно сообщил ему:

— Мистер Догерти очень волнуется насчет своих бабок. Он хотел бы забрать свою долю из сегодняшних ставок, а в кассе Чохи отфутболил его человека…

— Передай Чохи, чтобы не выеживался, — не оборачиваясь, бросил Обух. А Догерти успокой, что я помню про его денежки. Просто в кассе сейчас пусто. Сейчас Климски привезет сорок штук зелени и я лично раздам «капусту» уважаемым господам…

«Близнецы» стояли перед Хозяином боев навытяжку и сглатывали слюну, сразу ставшую густой и горькой. Хотя, стоило признать, Хозяин настроен был сегодня чуть ли не благодушно и готов был списать тяжкую провинность «близнецов» на обычную глупость.

— Что у вас приключилось с Аугусто? — резким, требовательным и в то же время очень тихим, не слышным в двух шагах голосом спросил Обух. — Только не надо наводить тень на плетень. Не засоряйте мне мозги враньем. Я должен четко представлять себе: у Аугусто окончательно сорвало крышу и он фактически списан в утиль, или он еще сможет себя показать?

— Хоронить его еще рано, — как можно более уверенно ответил Ариец. — Таборный старейшина нас заверил…

— Это ты про Тургона? — перебил его Обух.

— Про него, — подтвердил Ариец. — Он заверил нас, что Аугусто его паралич «отпустит» за одну-две недели. Он будет в полной форме для новых состязаний

— Ты этому веришь? — все так же тихим, но сверлящим голосом осведомился Обух.

— Тургон никогда нам не врал, — несколько уклончиво ответил Ариец. — У меня нет оснований ему не доверять, этому их авторитету. Старик не станет размениваться на такую дешевку.