Александр Алфимов - Китайские палочки времени

Ледяная волна прокатывается по пищеводу, несколько мгновений я балансирую на грани наслаждения и страдания. Горло начинает слегка саднить. Но в целом организм принял витаминную шипучку с благодарностью.

Все, теперь желудок полон, потребность в питательных веществах удовлетворена, можно подумать и о потребностях психики. А она выдвинула вполне естественное требование— ей нужно семь-восемь часов здорового сна, чтобы проанализировать, систематизировать и заархивировать накопившиеся за день впечатления, ощущения, эмоции и мысли.

Лучше, конечно, десять-двенадцать часов — уж слишком интенсивный поток впечатлений обрушивается на меня и последние дни. Но столько сна я своей психике обеспечить не могу. Пусть восстанавливается интенсивнее.

Выбираю место посуше — канализация хоть и не используется по прямому назначению, но влага здесь скапливается. Подстелить под себя мне нечего. Ладно, не впервой на жестком спать. Для спины полезно. Хотя сама спина с этим категорически не согласна.

Растягиваюсь на холодных камнях. Надеюсь, что не заболею. На всякий случай я налепил на запястье пластырь, содержащий препарат для стимулирования иммунной системы.

Наверное, не надо так активно пичкать организм химией, тем более что я с подозрением отношусь к искусственным лекарствам. Правильное траволечение под руководством компетентного специалиста гораздо гармоничнее воздействует на организм.

Но травы не могут обеспечить такой сильный эффект, как синтетические препараты. А сейчас мне нужен именно сильный эффект. Конечно, организм свой я гроблю. Но мне-то стыдно брюзжать об одном организме, когда решаются судьбы миллиардов людей, многие из которых гораздо более достойны жить, чем я.

Ничего, закончится вся эта история, тогда и буду отварами и настоями устранять последствия вынужденного нарушения правил эксплуатации организма.

На этой мысли меня и сморил сон. Тревожный, беспокойный сон — это и не удивительно при интенсивности пережитых событий.

Однако сновидения были какими-то... странными? Другого и слова-то не подберешь. Я не видел ничего конкретного. Перед глазами клубились смутные неуловимые образы, уши слышали шумы, запахи и осязательные ощущения также присутствовали. Из всех пяти чувств только восприятие вкуса не присутствовало.

Однако все ощущения были какие-то неконкретные. Иногда мне казалось, что я вижу или слышу что-то осмысленное, хорошо знакомое — стоит только лучше прислушаться или присмотреться. Но едва я концентрировал свое внимание, как образы удалялись, тускнели, растворялись в серых клубах других образов.

А если я упорствовал, пытался поймать ускользающие ощущения, то вываливался из сна. И в состояние бодрствования при этом не переходил — болтался где-то между сном и явью. Мог ощущать и серое клубление бесформенных образов, и вполне реальные тишину и темноту туннелей, прикосновения затхлого воздуха к лицу.

Мозг во всей полноте осознает всю неправильность подобного раздвоения — не может человек одновременно спать и бодрствовать, однако поделать ничего не может. Сознание судорожно, как утопающий, барахтается, пытается целиком погрузиться лишь в одно из состояний. Но все тщетно, попытки лишь усугубляют ситуацию. Пытаюсь проснуться, и мне удается более полно проникнуть в состояние бодрствования. К сожалению, другая часть сознания лишь еще больше погружается в сновидения.

Тогда пытаюсь целиком уйти в сон. Раздвоение пропадает, но лишь потому, что сон и реальность смешиваются в одном кошмарном водовороте.

Мысли переплетаются, путаются, тонкая ажурная вязь сознания рвется, комкается в бесформенный клубок. Перемешиваются образы, ощущения. Слышу фиолетовый запах, обоняю кислый шорох, вижу мягкое тепло. Ощущение неправильности разрастается, поглощает меня. Но я уже не понимаю, что именно неправильно.

Откуда-то из глубины приходит осознание — данное состояние является расплатой. Но расплатой за что? Не могу вспомнить ничего конкретного. Даже сам процесс воспоминания представляется чем-то абстрактным, не имеющим ко мне отношения. Да умел ли я вообще помнить когда-нибудь раньше?

И что такое раньше?

Понятие времени...

Возникает осознание: время — это непрерывная линия. Но внезапно линия раздваивается. Перед глазами встает картина — богатырь на перепутье. Пойдешь направо — коня потеряешь, налево — сам погибнешь. Или наоборот?

А если поехать прямо? На картине перед богатырем три дороги, однако передо мной — только две. Почему такая несправедливость? Чем я хуже богатыря?

Во всем виновата проклятая временная вилка! А точнее — китайские палочки времени! Это они лишили меня третьей дороги! Раздвоенная линия времени перед глазами всколыхнулась, переплелась сама с собой, стала похожа не столько на китайские палочки, сколько на иероглиф.

Но вскоре и это сходство пропало. Линия продолжает переплетаться, запутываться, отращивает новые «хвосты», которые активно включаются в процесс запутывания.

Гордиев узел. Его нельзя распутать — можно только разрубить мечом. И этот меч лежит в моем рюкзаке. Но почему-то он недлинный, не острый, не металлический. Маленькая плоская коробочка, заключающая в себе диск из фрактального пластика.

Коробочка предстает передо мной — еще более реальная, чем может быть на самом деле. Я тянусь к ней, чтобы разрубить гордиев узел, примериваюсь к хитросплетению временных линий, прикидываю в уме, как лучше ударить — слева или справа.

Наконец решаю — рубить надо сверху, прямо по центру. Однако диск категорически не согласен с такой постановкой вопроса. Он готов принять лишь один из двух вариантов — слева или справа. Он не хочет компромисса двух крайностей.

И не дается в руки, увертывается. Я тянусь за ним. Тянусь не физически — в этом полусне-полуяви у меня нет тела. Тянусь всем своим существом.

Однако диск лишь удаляется. Так же, как материальное тело не может поймать призрака, так моя бестелесная сущность не может ухватить вполне материальный предмет.

Но я не сдаюсь, резким рывком подаюсь вперед и... вываливаюсь из забытья. Я опять в канализации — хотя во мраке разглядеть ничего не возможно, однако холодный бетон под боком и воздух вокруг разгоряченного кошмаром лица вполне материальны.

Я здесь не весь. До этого я балансировал на грани сна и реальности, но был цельным. Теперь же я ушел с этой грани, и ушел сразу в обе стороны. Сознание здесь, только какое-то голое и холодное — чистое мышление, не согретое нежным пламенем чувств и эмоций, которые остались где-то по ту сторону грани, во сне. Я чувствую тревогу, боль, беспокойство, однако они никак не связаны с моими мыслями, эти ощущения идут из мира снов.