Генри Каттнер - Мутант

"Нет, нет, – говорили голоса в его сознании. – Ты не смеешь! Ты одно целое с нами. Ты не смеешь. Ты все для нас, Джефф!"

Он знал, что это правда. Выход казался ему глубокой темной шахтой, к которой его толкало головокружение, но он знал, что, убивая себя, он в какой-то мере убивал и всю расу. Только телепат может испытать смерть и продолжать жить. Когда умирает телепат, все остальные в пределах досягаемости мысли чувствуют темноту вблизи угасающего сознания, чувствуют, как их собственные сознания немного гаснут в ответ.

Все произошло так быстро, что Коуди все еще ощупывал двумя пальцами край ключицы, и кинжал еще не был крепко сжат в кулаке, когда единый сплетенный крик мучительного протеста сотни умов, говорящих хором, сомкнулся над ним. Он замкнул свои мысли и остался непреклонным. Он мог достаточно долго сражаться с ними. Это займет только секунду. Дверь была заперта, и остановить его могла только физическая сила.

Но его тревожил не этот настойчивый пресс голосов и действий. Разум Алленби не говорил вместе с остальными. Почему?

Рука стиснула кинжал. Он немного расставил пальцы, давая кинжалу дорогу и зная, куда бить. Брюстер… чувствовал ли он что-нибудь похожее, когда шесть месяцев назад избавился здесь от невыносимой ноши решения? Трудно ли было нажать на курок? Или легко, как легко поднять кинжал и…

Ослепительно-белая вспышка разорвалась в середине его мозга. Это было похоже на метеор, взорвавшийся осколками по самой мозговой ткани. В последней вспышке угасающего сознания Коуди подумал, что нанес смертельный саморазрушительный удар, и именно так выглядит смерть "изнутри".

Потом до него дошло, что этот удар метеора был мыслью Алленби, которая ударила с ошеломляющей силой. Он почувствовал, как выскользнул из руки кинжал, как подогнулись колени, а потом все исчезло. Навсегда.

Когда он снова пришел в себя, Алленби стоял рядом с ним на коленях, и компьютер смотрел на него сверху, по-прежнему сверкая стеклом и отраженным светом, но видимый с непривычной точки, словно Джефф был стоящим на коленях ребенком. Дверь была распахнута настежь. Все выглядело непривычно.

– Все в порядке, Джефф? – спросил Алленби.

Коуди поднял на него глаза и ощутил звенящее напряжение, с трудом сдерживающее рвущийся наружу гнев, перед которым в ужасе разбегались мысли.

– Извини, – сказал Алленби. – Я поступал так только дважды в жизни. Мне пришлось сделать это, Джефф.

Коуди отшвырнул его руку со своего плеча. Нахмурившись, он подобрал под себя ноги и попытался встать. Комната непривычно кружилась вокруг него.

– Кто-то должен быть мужчиной, – сказал Алленби. – В этом неравенство, Джефф. Это тяжело для тебя и Мерриэма, и Брюстера, и всех остальных, но…

Коуди сделал яростный жест, обрывая мысль.

– Ладно, – сказал Алленби. – Но не убивая себя, Джефф. Убей кого-нибудь другого. Убей Джаспера Хорна.

Слабая горячая волна пробежала по мозгу Коуди. Он стоял неподвижно, даже не скрывая мыслей, давая странной новой мысли дойти до центра его сознания и вспыхнуть там.

"Убей Джаспера Хорна."

О, Алленби был мудрым человеком. Сейчас он сдержанно улыбнулся Коуди, его круглое румяное лицо было напряжено, но на нем снова появилось довольное выражение.

– Тебе лучше? Тебе нужно действие, Джефф, направленная активность. Эти месяцы ты только тем и занимался, что сидел на месте и волновался. Человек не в состоянии справиться с некоторыми обязанностями, если он не действует. Так примени свой кинжал против Хорна, а не против себя.

Слабый трепет сомнения возник в сознании Коуди.

– Да, ты можешь проиграть, – отозвался Алленби. – И тогда он убьет тебя.

– Он этого не сделает, – сказал вслух Коуди, и собственный голос показался ему странным.

– Он может. У тебя будет шанс попробовать. Разделайся с ним, если сможешь. Именно это ты собирался сделать, не понимая этого. Ты должен кого-нибудь убить. А Хорн – это сейчас наша главная проблема. Это реальный враг. Так что убей Хорна. Не себя.

Коуди молча кивнул.

– Ну вот так-то лучше. Мы найдем его для тебя. А я достану тебе вертолет. Ты не хочешь вначале увидеть Люси?

Легкая волна беспокойства пробежала по разуму Коуди. Алленби заметил это, но не позволил своему сознанию дрогнуть в ответ.

Бесчисленные связанные умы телепатов тихо отступили в ожидании.

– ДА, – сказал Коуди. – Сначала я увижусь с Люси. – Он повернул к двери пещеры.

Джаспер Хорн – и те, кого он представлял – был причиной того, почему Болди не могли позволить себе узнать метод Операции "Апокалипсис" и секрет смертоносного избирательного вируса, хранящийся в памяти компьютера. Секрет нужно было оберегать от Джаспера Хорна и его друзей-параноиков. Ведь их подход заключался в следующем: Почему бы не убить всех людей? Почему бы и нет, пока они не убили нас? Почему не нанести удар первыми, и спасти себя?

На эти вопросы было тяжело отвечать, а Джаспер Хорн умел их задавать. Если можно было сказать, что у параноиков был лидер, то Хорн был им. Никто не знал, что известно этому человеку о Пещерах. Он знал, что те существуют, но не знал где. Он знал кое-что из того, что там происходит, несмотря на то, что все Болди Пещер носили шлемы Немых с частотной модуляцией. Если бы он узнал об Индукторе, он – если бы смог – сбросил бы на него бомбу с величайшей в своей жизни радостью и наблюдал бы за поднимающимся столбом дыма. Он определенно знал о готовящейся Операции "Апокалипсис", поскольку делал все, чтобы заставить Болди выпустить вирус, который бы уничтожил всех обыкновенных людей.

И он знал, как заставить Болди сделать это. Если… когда… начнется погром, вирус и Апокалипсис обрушатся на мир. Тогда не будет выбора. Когда твоя жизнь зависит от смерти врага, ты не колеблешься. Но когда враг – твой брат…

В том-то и заключалось различие. Для обыкновенных Болди человеческая раса была близко родственной. Для параноиков она была лишь волосатыми полу-людьми, достойными только истребления. Поэтому Джаспер Хорн использовал все известные ему способы, чтобы вызвать беду. Ускорить погром. Чтобы быть уверенным в том, что Болди выпустили вирус и уничтожили волосатых людей.

И Хорн действовал в децентрализованном после Взрыва обществе, построенном на страхе, до сих пор очень реальном страхе. Сегодня уже никакие из будущих шагов не казались возможными. Общество балансировало между новым уплотнением и дальнейшим расширением, и каждый человек, каждый новый город пристально наблюдал за остальными. Ведь как можно было доверять другому, не зная его мыслей?

Америкэн Ган и Свитуотер, Дженсенз Кроссинг и Санта-Клара, и все остальные, разбросанные по дуге континента. Мужчины и женщины в городах, занимающиеся своими делами, растящие своих детей, обслуживающие свои сады, магазины и фабрики. Большинство из них был нормальными людьми. И в каждом городе жили и Болди, растя своих детей, занимаясь своими магазинами. Вполне дружелюбно со всеми. Но не всегда… не всегда.