Генри Каттнер - Хотя держит нос налево

Виттер недовольно скривился.

-- Вас что-то беспокоит? Какие-то посторонние мысли? Мы не можем себе этого позволить. Если дело в вашем племяннике...

-- Нет-нет, за Франца я не беспокоюсь. Ему, наверное, хорошо в Париже. Думаю, что я... А, черт побери! -- Шнейдер грохнул кулаком по столу. -- Это просто идиотизм. Кретинская песенка!

Виттер недоуменно поднял брови.

-- Я всегда гордился своей способностью к самоконтролю. Человеческий мозг -- это идеально отлаженный и изумительно работоспособный аппарат. Я мог бы принять его недомогание по какой-нибудь осмысленной причине -- невроз или даже безумие... Но если я не могу избавиться от дурацкой, бессмысленной считалки... Сегодня я разбил ценный прибор, -- признался Шнейдер. -- Еще один проваленный эксперимент. Когда я осознал то, что натворил, то сгреб все со стола на пол. Я не хочу никакого отпуска, мне нужно как можно быстрее закончить работу.

-- Важно, чтобы вы ее вообще закончили, -- сказал Виттер. -- Но я бы предложил вам отдохнуть. Баварские Альпы -- очень приятный район. Рыбалка, охота, полное расслабление. Не думайте о работе. Я бы сам охотно поехал с вами, да дела не позволяют. -- Он пожал плечами.

По улице Кенигштрассе протопал отряд штурмовиков. Солдаты скандировали слова, от которых Шнейдер даже вздрогнул. Пальцы Виттера принялись выстукивать ритм по столу.

-- Я возьму отпуск, -- согласился Шнейдер.

-- Превосходно. Это поставит вас на ноги. А теперь я должен заняться расследованием этого польского инцидента, а потом проверить парочку пилотов Люфтваффе...

Спустя четыре часа доктор Шнейдер уже сидел в купе поезда и был уже далеко от Берлина. Пейзаж за окном был приятен для глаза, однако Шнейдер, непонятно почему, не чувствовал удовлетворения.

Он сел поудобнее, расслабился. Ни о чем не думать -- да, это именно то, что нужно. Пусть совершенный аппарат мозга немного отдохнет. Пусть мысль свободно парит, вслушиваясь в успокоительный стук колес: "так-то, так-то..."

ТАКТО!

ТАКТО!

ТАЛТОтинец с ТАКТОвером

ТАКтаков не ПЕРЕНОСИТ

ХОТЯ держит нос НАЛЕво

ЛЕВОЙ...

Шнейдер яростно выругался, подскочил и рванул рычаг стоп-крана. Он вернется в Берлин, но не поездом. Вообще -- к черту колеса!

Герр доктор вернулся в Берлин пешком. Поначалу он шел бодро, потом лицо его побледнело, а ноги стали заплетаться. Однако неотвязный ритм подгонял его. Доктор ускорил шаги, пытаясь выбиться из ритма, и это ему удалось. Но ненадолго. Мысли постоянно сворачивали в ту же колею, стоило доктору отметить, что он идет левой... ЛЕВОЙ...

Шнейдер побежал. Обливаясь потом, с горящим взглядом, доктор Шнейдер -выдающийся ум и так далее -- бежал обратно в Берлин, но так и не мог избавиться от тихого голоса, который нашептывал ему все быстрее и быстрее:

ЛЕВОЙ;

ЛЕВОЙ;

ЛЕВАНтинец с РЕВОЛЬвером

ЛЕВАков не ПЕРЕНОСИТ...

-- Почему налет не удался? -- спросил Виттер.

Пилот Люфтваффе ничего не мог ответить. Все, как всегда, было прекрасно спланировано. Приняли во внимание все обстоятельства, и налет должен был удаться наверняка. Предполагалось, что самолеты КВС[КВС -- Королевские воздушные силы Великобритании] должны будут застигнуты врасплох, а пилоты Люфтваффе беспрепятственно сбросят бомбы на намеченные цели и без труда вернутся обратно.

-- Вам делали уколы перед вылетом?

-- Так точно.

-- Бомбардир Куртман убит?

-- Так точно.

-- Безо всякой причины?

Пауза, потом:

-- Так точно.

-- Он мог сбить атаковавший вас самолет?

-- Я... так точно.

-- Так почему он этого не сделал?

-- Потому что... он пел.

Виттер откинулся на спинку кресла.

-- Пел? И так увлекся пением, что забыл выстрелить?

-- Так точно.

-- В таком случае почему... почему вы не сбили этот самолет?

-- Я тоже пел.

Самолеты КВС были уже совсем близко. Солдат-зенитчик насвистывал какой-то мотивчик и ждал. Лунный свет поможет ему. Поудобнее устроившись на кресле, он заглянул в визир. Все было готово.

Это происходило во второстепенном уголке оккупированной Франции, да и солдат не был каким-то особенным, -- просто хорошим наводчиком. Он посмотрел вверх, на поблескивающее в небе облачко. Это напоминало негатив. Британские самолеты будут темными в отличие от этого облака, пока их не поймают прожектора. И тогда...

Впрочем, неважно. "Левой. Левой. Левантинец с револьвером..."

Они пели это прошлым вечером в кантине. Привязчивая штука. Когда он вернется в Берлин -- если вернется, -- нужно обязательно рассказать приятелям. Как там было?

Мысли солдата текли независимо от механического ритма, который пульсировал в его голове. Неужели он задремал? Зенитчик резко встряхнулся и тут же понял, что вовсе не спит. Нечего бояться. Песенка его будит, а вовсе не усыпляет. Ее бодрый, стремительный ритм проникал человеку в кровь с этим своим

ЛЕВОЙ

ЛЕВОЙ

ЛЕВАНтинец...

Но он должен быть бдительным. Когда прилетят самолеты КВС, нужно сделать все четко. А они как раз подлетали. Издали доносилось слабое пульсирующее гудение моторов, монотонное, как та песенка. Самолеты летят на Германию, леваков не переносят, хотя держат нос налево...

ЛЕВОЙ!

ЛЕВОЙ!

ЛЕВАНтинец с РЕВОЛЬвером

ЛЕВАков не ПЕРЕНОСИТ...

Не забыть о самолетах, рука на спуске, глаз к визиру, нос налево...

ЛЕВОЙ!

ЛЕВОЙ!

ЛЕВАНтинец с РЕВО...

Самолеты все ближе, англичане подлетают. Постой, не стреляй, подожди, пока приблизятся, и тогда...

ЛЕВОЙ

ЛЕВОЙ

ЛЕВАНтинец и моторы, прожектора, они уже близко, очень близко, не переносит, хотя держит нос налево...

ЛЕВОЙ!

ЛЕВОЙ!

ЛЕВАНтинец с РЕВОЛЬвером...

Пролетели. Самолеты пролетели над ним. А он не выстрелил.

Забыл!!!

Они пролетели над его головой, и не осталось ни одного. "Хотя держит нос налево..."

ЛЕВОЙ!

Рейхсминистр пропаганды посмотрел на рапорт так словно лист бумаги вот-вот превратится в Сталина и бросится на него с оскаленными зубами.

-- Нет, -- решительно заявил он. -- Нет, Виттер. Если это неправда, то неправда. Но если правда... нам нельзя признаваться в этом.

-- Не понимаю, почему, -- возразил Виттер. -- Дело наверняка в этой самой песенке. Я изучаю вопрос уже давно, и это единственное логическое объяснение. Эта песенка опутала германоязычный мир. Или вскоре опутает.

-- Но чему может повредить какая-то там песенка?

Виттер постучал пальцем по рапорту.

-- Пожалуйста, прочтите. Отряды нарушают строй, пускаясь в... как же это называется? Ах, да, ритуальный танец. И при этом непрерывно поют эту песенку.

-- Запретите им петь, -- распорядился министр, но в голосе его звучало сомнение.

-- Да, но разве можно запретить им думать? Они всегда думают о том, что verboten[Verboten (нем.) - запрещено]. И с этим ничего нельзя поделать, это в природе человека.