Эдуард Байков - Фантасофия. Выпуск 2. Фантастика и Детектив

Но легкий расчет был в этом легком влечении. Из всех, кого я знала, он был единственным, кто мог бы оценить мои способности, мой ум. Потому что больше во мне нечего было ценить. А я так хотела нравиться — людям, а не стихиям. Я была тогда просто дурочкой, но поняла я это гораздо позже.

— Ну, так, что, Рогни?

— Мне там нравится, — сказала я, надеясь (и зная!), что он не принудит меня сказать правду. Это единственное, что они обо мне никогда не узнают. Никогда. Ни за что.

— В Эствиге тебе тоже нравилось…

— Я ведь уже сказала, что поеду в Эствиг, чего же тебе еще надо?

Это было самое близкое подобие бунта, на которое я могла отважиться. Но Од посмотрел на меня так, как только он умел смотреть, — карие глаза вдруг полыхнули синим. И я замолчала. Я не боялась Одина, ни тогда, ни потом; может быть, я была единственной, кто не боялся его, но спорить с ним — испытание не из последних. К тому же не хотелось мне спорить, мне хотелось забиться в какой-нибудь угол и плакать в этом углу. Почему все так плохо в моей жизни, почему я ни на что не могу решиться?..

— Магическое восприятие имеет очень мало общего с врожденными магическими способностями, — говорила леди Резеда, — При известной восприимчивости к природным явлениям и достаточном усердии любой человек может научиться распознавать проявления природной магии. На самом деле это несложно.

— То-то у Рогни это так хорошо получается, — громко прошептал Локи, обращаясь к Хениру.

— Имей совесть, она же слышит.

Локи оглянулся, безразлично скользнул по мне взглядом.

— Господи, с кем только приходится учиться… И как ее вообще приняли в университет?..

— Не обращай внимания, — сказал мне Хенир. — Он всегда такой, сама же знаешь.

Он взял меня под руку, доброжелательно улыбаясь, но я вырвала свою руку.

— Оставь меня в покое! — закричала я, не замечая, что теперь на меня все смотрят. — Оставьте меня все в покое! Не хотите со мной учиться? Ну, и уходите из университета, потому что я документы забирать не собираюсь! Ясно вам?..

— Рогни, ты что, с ума сошла?

Не слушая уже обращенных ко мне слов, я развернулась и пошла прочь. И никто меня не догонял.

Томте, домашний дух, который сдавал мне квартиру, куда-то спрятался — подальше от моей ярости и злобы. Я сбросила плащ, сняла туфли и в выходном костюме легла на диван в гостиной. Но рыдания мои длились недолго. Наконец я села и, вытирая слезы, стала оглядываться вокруг. Привычно и одиноко. Хоть бы томте вылез, что ли. Его можно видеть только в полдень, но я в родстве с низшими духами и могу ощущать его присутствие. Никого и ничего.

…Среди ночи я вдруг проснулась. На миг мне показалось, что в дверном проеме стоит дьявол и смотрит на меня — темная фигура на темном фоне. Это длилось всего миг, а потом я узнала его, но этот миг я вспоминаю даже чаще, чем то, что произошло после. Как будто сам Сатана стоял и смотрел на меня — доброжелательный и немного печальный. Это было так странно, ведь я не могла этого выдумать, мое воображение всегда работала в несколько ином ключе.

И тут же этот миг на грани сна и яви прошел — как не было. Он стоял в дверном проеме — темная фигура на темном фоне — и его энергетическая мощь наполняла комнату, словно его крылья бились, как прибой мирового океана, в узких стенах двухкомнатной квартиры. Он стоял и смотрел на меня. Не дьявол, нет — Ветер. С нашей первой встречи и до сегодняшней ночи я не видела его в человеческом обличии ни разу. Может быть, поэтому мне было так одиноко. Ведь я была больше человеком, чем духом.

Он подошел и сел на край кровати. По-человечески теплая рука коснулась моей щеки, почти человеческие губы встретились с моими губами. Я еще помню, как смотрела в его блестевшие в темноте глаза, и потом я больше не чувствовала своего тела.

Словно все вихри земные сворачивались в один огромный водоворот — вокруг меня, маленькой, просто крошечной по сравнению с этими силами. Я видела звездное небо — сквозь потолок, квартиру на пятом этаже и крышу. Звезды мерцали. Воздушные потоки словно сошли с ума. Я чувствовала все вокруг, но не чувствовала самой себя — до тех пор, пока меня не охватила страшная боль. Моя личность, вся моя энергетическая структура распадалась под натиском этой силы, я теряла себя, исчезала. Я исчезала. Видела огромное ночное небо и распадалась на электроны, на мысли и чувства, которые, в свою очередь, распадались тоже. Во мне образовалась какая-то брешь, в которую, как в черную дыру, проваливались все составляющие моей личности.

Мироздание рушилось. Мне казалось, что я умираю. А потом все кончилось.

Я проснулась со слезами на глазах. Всходило солнце, озаряя замерший мир. Он лежал рядом, уронив голову на скрещенные руки — смуглый черноволосый мужчина. Но это была иллюзия. Я не могла его коснуться, даже когда он был таким. Просто иллюзия. Он был не более реален, чем туман над водой ранним утром. Иллюзии. Жизнь, состоящая из иллюзий. Иногда даже я думаю: а реальна ли я сама? Или я и есть главная иллюзия? Моя любовь, моя жизнь, моя смерть — не более чем дымка над полями, взойдет солнце, и ее уже нет… Так я думала, сидя ранним утром в своей постели и уже не жалея себя, а скорее издеваясь.

А потом он проснулся, и все стало так неважно.

…Запах гари возвращавшийся после трехдневной охоты Ждан почувствовал издалека — уж слишком тот выделялся среди обычных лесных запахов сырой земли и влажной свежей зелени, ароматов смолы и созревающих ягод. Сначала мелькнула мысль — лесной пожар! Но нет, это было просто невозможно, ночью прошел спокойный теплый дождь без грома и молний. А представить, что кто-то из посельчан мог оставить в лесу не загашенные угли костра… Лес кормит и согревает, и никто из людей просто не может заплатить ему черной неблагодарностью. Нет, такого не бывает.

Все эти размышления заняли у него лишь несколько мгновений, а потом были отброшены в сторону — он понял, что гарью тянет с востока. Из поселка.

Ждан сбросил на землю освежеванную тушу небольшого оленя, которую нес на плечах, положил рядом с тушей сверток из больших лопухов, в котором находилась оленья требуха — они только задерживают его. Если все будет хорошо, он успеет вернуться сюда раньше, чем его добычу отыщут звери. Если все будет хорошо. Если…

В следующее мгновение он уже бежал. Почва мягко пружинила под постолами, сучки на ветках кустов пытались зацепиться за одежду, но он мчался сквозь чащу стремительно и беззвучно. В опущенной руке в такт шагам покачивалось, отблескивая синеватым жалом, короткое копье, да колотила по бедру рукоятка швыркового топорика. С каждым шагом запах гари становился все сильнее, и в шелесте листьев ему слышалось: «Торопись!».