Артур Дойл - Затерянный мир (сборник)

Важность победы в этом сражении невозможно переоценить. Отныне человек должен стать полновластным хозяином плато, а человекозверь раз и навсегда ему подчинится.

Как ни старались побежденные спастись бегством, ничто не могло им помочь уйти от возмездия. Лес то и дело оглашался звоном тетивы, победными криками туземцев и тупыми ударами падающих с деревьев тел. Я бежал вслед за победителями, когда, подойдя справа, со мной поравнялся лорд Джон и Челленджер. Несколько минут спустя, подоспел запыхавшийся Саммерли.

— Ну что же, теперь дело в шляпе, — сказал Рокстон. — Заключительную фазу операции надо предоставить туземцам. Зрелище, я вам скажу, будет не для слабонервных. Чем меньше увидим, тем лучше будем спать.

Глаза Челленджера горели азартным огнем. По-наполеоновски засунув ладонь за лохмотья, бывшие некогда бортом пиджака, он прохаживался взад-вперед и торжественно вещал:

— На нашу долю, джентльмены, выпало редкое счастье присутствовать при решающей битве; битве призванной определить дальнейшую судьбу мировой истории. Давайте же подумаем, друзья мои, что представляет собой победа в какой-нибудь межгосударственной войне. Да ничего существенного. Рано или поздно все «возвращается на круги своя» и опять все идет по старому: те же войны, те же так называемые «победы» и «поражения».

Совсем, однако, другое дело, когда пещерному человеку вдруг удалось одержать победу над тиграми, или, когда слон впервые понял, что у него есть двуногий хозяин, которому он должен подчиняться и на которого впредь будет работать. Именно такую битву нам сегодня посчастливилось наблюдать. В ней была одержана великая победа. Отныне и навсегда хозяин на этом плато человек.

Вот уж не устанешь удивляться Челленджеру. До чего раскованное нужно иметь сознание, чтобы, наблюдая жестокую кровавую бойню, суметь в ней разглядеть оправдывающие ее мотивы.

Продвигаясь по лесу, мы то и дело встречали пронзенные копьями и стрелами индейцев трупы обезьян. Там и здесь валялись изуродованные человеческие тела; — в этих местах недавно шли особо жаркие схватки, — враг дорого продавал свою жизнь. Мы держали направление по не утихавшим впереди человеческим крикам и звериному реву. Обезьяны были оттеснены к их городу, — там у них оставался последний резерв. Но и это им не помогло. Мы пришли как раз к заключительному эпизоду. На ту самую площадку у обрыва, с которой два дня назад едва не был сброшен Саммерли, туземцы выгнали сотню обезьян. Все произошло в мгновение ока. Около сорока зверей индейцы закололи копьями, а остальные, несмотря на отчаянное сопротивление, были сброшены в пропасть, где на глубине шестисот футов под обрывом и нашли свою смерть, напоровшись на бамбук, разделив таким образом судьбу своих прежних жертв.

Челленджер был прав. Отныне на земле Мейпла Уайта властелином становился человек. Самцы обезьянолюдей были поголовно истреблены, а самки с детенышами угнаны в неволю. Вековая вражда между человеком и зверем, напоследок разыграв впечатляющую кровавую драму, навсегда завершилась.

Нам эта победа предоставила возможность вернуться к старому лагерю, чтобы унести оставшиеся там вещи и повидаться с Замбо.

Добрый негр был смертельно напуган, когда, сидя у своего костра, вдруг увидел, как в отдалении с обрыва в пропасть лавиной посыпались обезьяны.

— Уходить, добрые господа, уходить скорее. Дьявол вас взять, если вы оставаться.

— В устах Замбо звучит голос разума, — убежденно произнес Саммерли. — Достаточно с нас приключений, тем более, что они совершенно не соответствуют ни моему возрасту, ни ученой степени. Разрешите вам напомнить, Челленджер, что вы обещали сосредоточить все усилия на том, чтобы нас вызволить из этого страшного места и вернуть в цивилизованный мир.

Я веду эти записи изо дня в день. Стараясь экономить бумагу, иногда пользуюсь стенографией. Блокнот уже исписан в моем распоряжении остались лишь стопка отдельных листков и «огрызок» карандаша. Но почему-то в последнее время у всех нас появилось предчувствие скорого избавления, и поэтому я не очень обеспокоен скудным запасом письменных принадлежностей. Как бы там ни было, я надеюсь дожить до того часа, когда, вспоминая наши приключения на Земле Мейпла Уайта, мы, не кривя душой, поблагодарим судьбу за случай, из-за которого оказались узниками этого удивительного края, благодаря чему повстречались с невиданными, чудесными его обитателями.

Победа туземцев над обезьянами резко изменила к лучшему наше положение. Теперь мы почувствовали себя здесь настоящими хозяевами. Индейцы взирали на нас с безмерной благодарностью, смешанной с суеверным страхом. Еще бы, ведь мы при помощи «грома и молнии» помогли им расправится с заклятыми врагами, в течение веков приносившими им несчастье за несчастьем. Вместе с тем туземцам наверное было бы, спокойнее, если бы загадочные могущественные белые пришельцы покинули их страну. Но пути вниз они не знали. Насколько мы могли понять по их жестам, некогда плато связывалось с равниной туннелем. Этот туннель, вернее его нижний конец, мы и видели при обходе гряды. Наверное этим путем в незапамятные времена поднимались предки туземцев и обезьянолюдей, и им же воспользовались Мейпл Уайт и его спутник. Но год назад на плато произошло сильное землетрясение, и туннель завалило.

Когда мы пытались дать индейцам понять, что хотим спустится на равнину, те лишь разводили руками. Они либо не могли, либо не желали нас отпускать.

После закончившегося победой человека сражения уцелевшие человеко-обезьяны были угнаны на другую часть плато (ох как они по дороге выли), и поселены в специально построенных загонах неподалеку от пещер индейцев. Отныне и навсегда им предстояло служить человеку, выполняя тяжелую работу: рубить дрова для костров, носить воду и т. п. Мы сделались живыми свидетелями сцен, представлявших аллегорию судьбы древних иудеев в Вавилоне или израильтян в Египте. По ночам из связанных лианами клетей часто разносились горькие вопли какого-нибудь несчастного Иезекиля, оплакивающего былое величие и утраченную славу города обезьян.

Через два дня после битвы мы, захватив все наше имущество, опять перешли через плато и установили новый лагерь у подножья скальной гряды, где живут индейцы. Они радушно пригласили нас поселится в пещерах, но лорд Джон не согласился, полагая, что это поставило бы нас в слишком большую зависимость от гостеприимных хозяев. Ведь никто из нас не был уверен в постоянстве их доброго к нам расположения, и потому, поддерживая с туземцами дружественные отношения, мы держали, как говорится, порох сухим. Нередко нам приходилось посещать их «дома», но так и осталось невыясненным их происхождение: вырубили ли их сами индейцы, или они являлись результатом тектонических процессов. Скорее всего, человек своими усилиями довершил начатое природой. Эти удивительные жилища были прорыты на одном уровне в мягкой породе, представляющей прослойку между твердым гранитом основания скал и базальтовым массивом, формирующим их верхнюю часть. Ко входам в пещеры, расположившимся на высоте около восьмидесяти футов над землей, поднимались каменные ступеньки такие маленькие и крутые, что по ним не смог бы пройти ни один крупный зверь. В пещерах было тепло и сухо. Глубина их в толще кряжа была различна. Гладкие, словно отшлифованные, стены украшали бесчисленные рисунки углем, изображавшие населяющих плато животных. Если бы в результате какого-нибудь катаклизма здесь погибло бы все живое, то будущий исследователь по наскальной живописи смог бы получить полные сведения об удивительной фауне Земли Мейпла Уайта: динозаврах, игуанодонах, рыбоящерах и всех остальных.