Андрей Щупов - Бродяга

Начальник шагнул в кабинет, и Евгений Захарович внутренне расслабился. Кажется, и с секретарем произошло нечто похожее. Что-то засвистав себе под нос, Хрущев-Гиншпуг самым вольным образом расположился за столом и, придвинув к себе телефонный аппарат, почти весело начал накручивать диск.

Чтобы как-то себя занять, Евгений Захарович обшарил карманы чужого халата. В левом лежал носовой платок, в правом среди хлебного крошева барахталось что-то живое, заставившее брезгливо выдернуть руку. Евгений Захарович немедленно представил себе, что напуганный таракан, выбежав из кармана, помчится по его спине -- вверх до самого ворота. Решительно сняв с себя халат, он повесил его обратно на вешалку. Хрущев-Гиншпуг скосил в его сторону любопытствующий взор и тут же оживленно залопотал в трубку:

-- Але, фирма "Квадро"?.. Приветствую вас! Мне бы, господа хорошие... -секретарь наморщил лоб и мутно поискал глазами по столу, видимо, вспоминая, записывал он нужную фамилию или нет. Но уже через секунду лицо его осветилось довольной улыбкой. -- Мне бы, ребятки, товарища Смирнова... Да, да! Он работает у вас... Абсолютно точно... Поищите? Хорошо, я жду.

Уткнув микрофон трубки в пухлую щеку, Гиншпуг снова неумело засвистел. Поглядывая на него, Евгений Захарович вспомнил, что Юрий не раз обзывал секретаря склеротиком. "Хороший мужик, но совершенно беспамятный. И делать ничего не умеет. А женщину на должность секретаря не берут. В такой лаборатории, дескать, не положено..."

-- Что?.. Не работает Смирнов? Да быть такого не может!.. Вы бы еще раз посмотрели, девушка... Да, если не трудно. А я подожду...

Ждать, как видно, входило в обязанности Гиншпуга, и тем, что одна за другой с безвозвратностью уходили из его жизни минуты, он ничуть не тяготился. Из кабинета начальника тем временем долетели звуки настраиваемого радио. Вращая верньеры, умелые пальцы пытались выловить что-либо не слишком хрипло-визгливое. Шум помех однако глушил все.

-- Значит, все-таки нет такого?.. Странно, -- Хрущев-Гиншпуг не сразу положил трубку, минуту-другую разглядывая телефонный аппарат, словно решая про себя, верить технике или не верить. Затем, поднявшись, он приблизился к двери начальства, деликатно постучал полусогнутым пальчиком.

-- Можно?..

Радиопомехи мгновенно стихли, что-то загремело, вероятно, задвигаемое под стол, и только после этого секретаря впустили в святая святых. Тускло разглядывая собственные колени, Евгений Захарович расслышал его недоуменный доклад.

-- Честно доложу вам, прямо подозрительная фирма, Аркадий Савельевич! Нет там никакого Смирнова. И клянутся, что не было. Все ведомости перерыли -- и не нашли. Я уже и референта просил, и секретарш...

-- Вот как?.. А кто он такой -- этот Смирнов?

-- Как же! Главный префект фирмы "Квадро". С ним я, стало быть, и пытался связаться.

В кабинете зашелестели бумаги.

-- Забавно! А у меня записано другое. Вместо Смирнова Свиридов какой-то.

-- Да нет же, я спрашивал Смирнова! Точно вам говорю!.. Только его в этом "Квадро" все равно нет и, по всей видимости, уже давненько. Иначе кто-нибудь да вспомнил бы. Может, удрал куда-нибудь? Или перевелся?

-- Может, и перевелся.

-- Нынче они все проворные. Наворовал -- и скрылся.

-- Мда... Вот что, Гиншпуг, этого Смирнова надо срочно найти. Узнать его реквизиты и немедленно созвониться.

-- Конечно, Аркадий Савельевич. Если надо, значит надо...

Конца увлекательного диалога Евгений Захарович не дождался. Стальная дверь лаборатории бесшумно приоткрылась, и показавшийся в проеме Юрий таинственно поманил приятеля пальцем.

-- А почему халат не одел?

-- Я одевал, там таракан... То есть, в кармане.

-- Ладно, пока главных сатрапов нет, как-нибудь обойдемся.

Беспрестанно оглядываясь, Юрий повел его вдоль вереницы компьютерной техники.

-- Тут у нас вычислительный зал...

-- Да помню я, помню!

-- Тогда давай прямиком туда. Только чур -- не чихать и не кашлять.

Они обогнули кюветы с водой, выставленные для улавливания лабораторной пыли, отворили еще одну дверь и только тогда вошли в главное помещение лаборатории. Здесь, в остекленных нишах, в статически сбалансированном гравиполе висели шары. Семь вращающихся сфер размерами с футбольный мяч -каждая со своим осевым углом, со своим периодом вращения. И снова, как и в первый раз, у Евгения Захаровича перехватило дух. Он смотрел на туманную, беспрерывно меняющуюся поверхность шаров и испытывал странный трепет. Вращение было едва заметным, но гул, стоящий в зале, на

глядно свидетельствовал о том, какие огромные энергии затрачиваются на это вращение. Шагнув вперед, Евгений Захарович почти прижался лицом к стеклу. Шар, на который он смотрел, напоминал гигантский глаз -- завораживающий, манящий. Может быть, глаз циклопа. Во всяком случае на него хотелось глядеть и глядеть. Живой глаз поражает меняющимся выражением. Нечто подобное наблюдалось и здесь. Шар все время менялся. Что-то там под туманной пленкой искрилось и поблескивало, иногда шар казался мокрым, иногда шершавым и сухим.

-- Сегодня у нас в некотором смысле чэпэ, -- тревожно шепнул Юрий. -Аспирантов вызывали на ковер, а с ними и главного надзирателя.

-- Что за чэпэ?

-- Опять один из шариков погас. Черт его знает почему! И это уже третий "мертвец" за последний квартал. Начальство говорит, не доглядели. Ну и мечет икру, понятно.

-- Как же они погасают?

-- Да вот, взгляни сам. Шестой по счету уже не дышит.

Считая шары, Евгений Захарович прошел чуть дальше и в конце загадочной шеренги в самом деле разглядел "мертвеца". Шар также висел в пустоте и неуловимо медленно вращался, но в отличие от собратьев действительно уже не жил -- то есть был абсолютно черен, тускл и не поражал воображение. Евгений Захарович вгляделся. Как смерть отличается от жизни, так и этот шар отличался от своих соседей. И дело было даже не в цвете, -- в чем-то ином, что невозможно было определить словами. Шар просто "не дышал". Ни шевелящаяся над его поверхностью сизая дымка, ни едва угадываемые

прожилки на потемневшей коже не оживляли картины. Он действительно был мертв и холоден.

-- Что же с ним такое стряслось?

-- Кто ж его знает, -- Юрий пожал плечами. -- Мы уже и пункций не меньше десятка делали, и микроскопами наезжали... Нет там никого, понимаешь? Ни единой живой души.

-- Но ведь были!

-- Были. Еще позавчера. И сплыли. Его теперь хоть пополам распиливай. Внутренняя температура -- абсолютный нуль. И нет там больше никакой плазмы. Остыла. За одну-единственную ночь. И фон с микро до милирентгенов дошел.

-- А почему?

-- Хрен его знает! Может, снова война, а может, заурядная катастрофа. Вроде нашего Чернобыля... -- Юрий подошел к столу, достал пару мензурок и большую бутыль с прозрачной жидкостью.