Андрей Щупов - Цветок

***

В сущности забегать в дом не имело смысла, и все-таки знакомой дорогой он бросился на четвертый этаж. Беда есть беда, но человеку мало одного знания, - ему требуется рассмотреть ее во всех деталях, может быть, углядеть причину. Причина - это подобие итога, некое псевдоутешение. Она редко чему-нибудь учит, и все-таки ее ищут с фанатичным упорством, с энергией, которую ни до, ни после человек не проявлял и уже никогда не проявит.

Дверь отворила перепуганная Рита. Очень уж остервенело он давил на пуговку звонка.

- Нельзя ли... - она поперхнулась, разглядев его перекошенное лицо. И как показалось ему - все поняла. Без звука отшагнула в сторону, уступая дорогу. Ничего не объясняя, Марк промчался мимо, влетев в комнату и ринувшись к окну.

Шторы были раздвинуты, свежевымытый подоконник блестел первозданной чистотой. Цветок исчез. Неизвестно зачем Марк зашарил по подоконнику руками. Может быть, верилось, что глаза обманывают, что пальцы, более чуткие и мудрые, отыщут несуществующее.

- Где же он?.. Господи! Рита!..

Пока человек растворен в движении, страх не в силах объять его целиком. Но стоит только на секунду остановиться, как холодеет кровь и студеные метастазы тянутся к сердцу.

Марк обернулся.

- Что ты с ним сделала?

Девушка стояла в двух шагах от него, прикусив верхнюю губу. Смуглое личико нервически подергивалось.

- Ты понимаешь, он... Он совсем высох. Наверное, какая-то болезнь. Листья осыпались... Вот я и вынесла его на улицу. Он погиб, понимаешь!

Марк смотрел на Риту и не верил. Она лгала. Цветок действительно погиб, но не от болезни, а от рук этой загорелой красавицы. Именно она стала болезнью цветка.

Говорить что-либо не имело смысла. Правды и немой было хоть отбавляй. Марк разом увял. Сутулясь, побрел к выходу. Обувь его шаркала по ковру.

- Марк! - она повисла у него на шее. Слезы заструились по кофейного цвета щекам. Вторые слезы за сегодняшний день.

- Постой! Я все объясню!..

Марк удивленно поднял глаза. Что могла она объяснить? Что вообще она собиралась объяснять?.. Он мягко высвободился из ее рук.

Кажется, этаже на втором ему снова пришлось остановиться. Некий магнит шевельнулся в отдалении, и тотчас в груди болезненно екнуло.

Что это?.. Судороги миокарда? Или занозы из прошлого?.. Марк зажмурился. Он боялся себе поверить. Но это снова напоминало... Да, да! Это походило на ЗОВ!..

Ничего не соображая, спотыкаясь на ступенях, он снова стал торопливо подниматься.

Пропали этажи, пропала дверь, лицо Риты заслонило мир. Он всмотрелся в ее глаза, сложив руки над головой нырнул в темную их глубину. ЗОВ проистекал оттуда - в этом не приходилось сомневаться. В зрачках Риты - в каждом - поблескивало по крохотной желтоватой искорке. Все тот же цветок, но стократно уменьшенный, превративший лепестки в лучики...

В короткий миг перед мысленным взором Марка промелькнуло столько всего, что он слеп. Фейерверк ракет взлетел к тучам, рассыпался по земле обугленными метеоритами.

Что там говаривали древние о переселении душ?.. Или вообще не было никакого цветка? Но что же тогда было? Она? Рита? Или что-то иное?.. В конце концов опыт человеческий тоже непрочен. Можно ли полагаться на него, если столько детских воспоминаний оказывалось выдумками!.. И что, интересно, поделывает Вероника? Плачет в подушку или успокаивается телесериалами?..

Когда-то состояние сумасшествия представлялось ему абсолютно невозможным. Сомнения подкрались только теперь. Он потерял одну из основных жизненных нитей, явь стала зыбкой до неприличия. На секунду произошло необъяснимое. Верткой рыбиной, перенырнув из лунки в лунку, он взглянул на себя глазами Риты. Мгновение шока - и новый нырок. На этот раз он был уже ладонью, лежащей на мужском плече. Портрет киноартиста скалил сахарные зубы со стены, - Марк перекочевал и в него. Парочка, застывшая в коридоре, была не особенно привлекательной. Во всяком случае - с точки зрения этого голивудского красавца. Наверняка он видывал виды и получше. И все-таки положение обязывало улыбаться. Навеки окостеневшая улыбка давно переставшая принадлежать ему одному. А жаль. Очень жаль... Те двое в коридоре напрашивались совершенно на иную мимику.

Отторгнув артиста, Марк вновь стал самим собой. И долетело до слуха Ритино невнятное бормотание.

- Ты должен простить меня, Марк. Я... Я не хотела. То есть сначала я собиралась выкинуть его, а потом... Потом я его съела. Сама не знаю почему. Вырвала из горшка, ополоснула под краном и съела. Даже вилку, дура, зачем-то достала. Ела и ревела. Вегетарианка паршивая... Я думала, так будет лучше. Понимаешь, я решила, что если его съем, то все образуется само собой...

Верно. Все верно... Идиотизм - лучшее из всех объяснений. Рита не была идиоткой, но говорила то, что не поддавалось никакой логике. Скушать врага - сладко. Даже без ножа и без вилки. Кто-то съедает сердце и становится любвеобильным, кто-то поедает мозг и зарабатывает инсульт. Врачи разводят руками и, если им позволяют, с удовольствием берутся за скальпели. Они и сами втихаря, вероятно, что-то подъедают. Оттого и крепчает здоровье людей в белом, оттого и не пустеют хирургические столы...

Внимая цепочке бреда, Марк гладил Риту по спине. На оголенной ее руке, чуть повыше локтя периодически вспухал бугорок, оттуда проклевывался зеленый бутон, быстро превращающийся в маслянисто поблескивающий зубчатый листочек. Чуть погодя, за ним выползал стебелек. И тогда Марк тянулся к нему пальцами, обламывая, бросал на пол. Он знал, что все это временно. Стоит позвать прессу и телевизионщиков, как фокусы тут же прекратятся. В том их и сила, в том их и прелесть везде и всюду дурить одного-единственного человека.

Словом, когда с неба моросит дождь, не ищите причину в испарениях. Объяснить можно что угодно, но настоящая причина это совсем иное. Страшная это вещь - причина...