Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Туннель в небе

Вроде бы и поздно уже…

Но Род изо всех сил старался убедить их, что целиком одобряет это решение. В конце концов, если два человека, у которых жизнь осталась позади, хотят компании друг друга, это, наверно, даже хорошо.

— Как ты теперь понимаешь, — сказал Мастер, — у меня было сразу две причины искать вас. Во-первых, потерять целый класс — дело нешуточное. Я уже не преподаю, но все равно досадно. А во-вторых, один из потерявшихся мой родственник — даже как-то неловко.

— Вы оставили преподавание?

— Да. Не сошелся с советом директоров во взглядах на школьную политику. Скоро я поведу группу на новую колонию, и на этот раз мы с твоей сестрой собираемся осесть, обзавестись хозяйством и построить ферму. — Мэтсон бросил на него короткий взгляд. — Тебя это часом не заинтересует? А то нам как раз нужен опытный лейтенант.

— Спасибо. Но я же говорил, что мое место здесь. А куда вы собираетесь?

— На Территу. Это в направлении Гиад [117] Гиады (по-гречески — дождливые) — рассеянное звездное скопление в созвездии Тельца, появление которого на небосводе совпадало в Греции с периодом дождей, откуда и пошло название. По другой версии названо в честь семи нимф, дочерей Атланта, которые так горевали о гибели брата, что Зевс в утешение взял их живыми на небо. . Отличное место — дерут за него по высшему разряду и без всяких скидок.

Род пожал плечами.

— Тогда мне все равно ничего не светит.

— В качестве моего лейтенанта ты был бы освобожден от платежа. Впрочем, не буду тащить тебя силком. Просто предложил тебе шанс. Сам знаешь, нам с твоей сестрой еще долго жить вместе.

Род взглянул на Элен.

— Извини.

— Ладно, Родди. Мы понимаем: у тебя своя жизнь.

— М-м-м- Да. — Мэтсон глубоко затянулся и продолжил: — Однако как твой новоявленный брат и бывший-учитель, я должен упомянуть еще кое о чем. Не думай, пожалуйста, что я тебя уговариваю, но буду признателен, если ты внимательно выслушаешь. Ладно?

— Хорошо… Согласен.

— Планета здесь, конечно, отличная. Но ты можешь вернуться на Землю, чтобы доучиться, приобрести квалификацию, профессиональный статус. Если откажешься возвращаться сейчас, ты останешься здесь навсегда. Тебе уже не удастся повидать остальное Внеземелье. Позже тебя уже не пустят назад бесплатно. А вот хороший профессионал где только не бывает, перед ним открыты все миры. Мы с твоей сестрой были уже на пятидесяти планетах… Я понимаю, что в школу сейчас совсем не тянет: ты уже мужчина, и тебе нелегко будет в мальчишечьих башмаках. Но… — Мэтсон повел рукой в сторону поселения. — Все это не прошло даром. Ты вполне можешь пропустить некоторые предметы и получить зачет за полевую практику. Кроме того, у меня есть кое-какие связи в Центральном Техническом… А?

Род долго сидел с каменным лицом, потом наконец покачал головой.

— О'кей, — сказал Мэтсон. — На нет и суда нет.

— Подождите. Дайте мне объяснить. — Род пытался сообразить, как передать свои чувства, но ничего не шло в голову, и он лишь удрученно произнес: — Нет… Это я так…

Мэтсон молча курил, затем сказал:

— Ты был здесь лидером.

— Мэром, — поправил Род. — Мэром Каупертауна. Но теперь именно «был».

— Ты им и остался. Население — один человек, но ты по-прежнему мэр. И даже эти бюрократы в эмиграционной службе не станут спорить, что вы доказали свое право на эту землю. Формально у вас автономная колония. Я слышал, что ты так Сэнсому и заявил. — Мэтсон улыбнулся. — Однако ты остался один, а человек не может жить один. Во всяком случае, жить и не одичать.

— Да, но ведь эту планету скоро начнут заселять?

— Наверняка. Возможно, пятьдесят тысяч уже в этом году и в четыре раза больше за два последующих. Но, Род, ты станешь просто частичкой большой толпы. У них будут свои лидеры.

— А мне вовсе не обязательно оставаться мэром. Я просто не хочу покидать Каупертаун.

— Род, Каупертаун останется в истории — так же, как Плимут-Рок [118] Плимут-Рок — скала в окрестностях города Плимута, штат Массачусетс, где в 1620 году с борта «Мэйфлауэра» сошли на американскую землю протестанты-переселенцы, получившие впоследствии имя отцов-пилигримов. , Ботани-Бэй [119] Ботани-Бэй — залив в Австралии, на берег которого в пяти милях от нынешнего Сиднея в 1788 г. была высажена первая партия каторжников. В 1770 г. в том же месте высаживался капитан Кук. и колония Дэйкина. Жители Тангароа, без сомнения, сохранят поселение как исторический памятник. Останешься ты или нет… Я не пытаюсь тебя убедить, просто высказываю свои предположения. — Мэтсон поднялся на ноги. — Ладно, Элен, нам, пожалуй, пора.

— Да, дорогой, — Элен взялась за протянутую руку и тоже встала.

— Подождите! — не удержался Род. — Мастер… Элен… Я знаю, что поступаю глупо. Знаю, что все кончено… Город, наше поселение… Но я не могу вернуться. Хотел бы, но не могу.

Мэтсон кивнул.

— Я тебя понимаю.

— Странно. Я сам себя не понимаю.

— Просто со мной такое уже было. В каждом из нас, Род, живет и желание вернуться, и понимание, что это уже невозможно. А ты к тому же в том возрасте, когда этот конфликт воспринимается особенно болезненно. Ты оказался в такой ситуации, когда кризис вдвое острей. Ты — не перебивай меня — ты был здесь мужчиной, старейшиной племени, вожаком стаи. Именно поэтому остальные вернулись, а ты нет… Подожди, дай мне закончить! Я говорил, что, вернувшись и став обычным подростком, ты, возможно, устроился бы совсем неплохо, но для тебя сама эта мысль невыносима. Я понимаю. Гораздо легче было бы вновь стать ребенком. Дети — другая раса, и взрослые ведут себя с ними соответственно. А подростки — они не дети и не взрослые. Их осаждают невозможные, неразрешимые, трагические проблемы всех маргинальных культур. Они — ничьи, они — граждане второго сорта, они экономически и социально неустроены. Это трудное время, и я не осуждаю тебя за то, что ты не хочешь в него возвращаться. Просто я считаю, что оно того стоит. Но ведь ты был властелином мира, а сдавать после этого курсовые или вытирать ноги, когда тебе на это указывают, видимо, очень нелегко. Так что удачи! Идем, дорогая?

— Мастер, — сказала Элен, — ты так и не сообщил ему…

— Это не имеет отношения к делу. Было бы просто не честно давить на него таким образом.

— Одно слово — мужчины! Боже, как я рада, что я женщина!

— А я как рад! — улыбнулся Мэтсон.

— Я не это имела в виду. Носитесь вы со своей логикой… Я ему скажу.

— На твоей совести будет.

— Что еще ты собираешься мне сказать? — потребовал Род.

— Она хотела сказать, — ответил за нее Мэтсон, — что твои родители уже дома.

— Как?

— Вот так, Родди. Они вышли из стасисного поля неделю назад, а сегодня папа вернулся с операции. Ему уже лучше. Но мы ничего про тебя не говорили. Просто не знали, что сказать.