Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма

Остаток пути они провели в основном в молчании.

Мадам Эспартеро Карвала снова посетила их — неожиданно и без церемоний. Она просто позвонила по телефону и объявила, что направляется их повидать. В прошлый раз она пообещала Филлис заглянуть и посмотреть на ребенка. Однако за прошедшие с тех пор четыре года она никак не дала о себе знать, и Филлис уже перестала ждать ее. Не станет же она навязываться космически далекому члену Совета политики!

В новостях им встречались упоминания о ней: мадам Эспартеро избрана на очередной срок, будучи единственным кандидатом; мадам Эспартеро подала в отставку; здоровье Великой Старой Леди Совета пошатнулось; преемник мадам Эспартеро избран на досрочных выборах; Карвала мужественно борется за свою жизнь; планировщики благодарят старейшего члена Совета за шестнадцатилетнюю службу. Она стала непременным атрибутом стереофильмов и сюжетов в новостях.

В прошлый раз Гамильтон, встретившись с Карвалой, подумал, что она выглядит куда старше, чем это вообще возможно для человеческого существа. Увидев ее на этот раз, он понял, что ошибался. Она казалась невероятно сморщенной и хрупкой, и по тому, как с каждым движением мадам Эспартеро непроизвольно сжимала губы, было видно, каких усилий они стоили Карвале.

Однако глаза ее по-прежнему блестели, а голос все еще оставался твердым. Мадам Эспартеро и теперь доминировала над всем окружающим.

Филлис вышла ей навстречу.

— Мы так рады вашему приезду! Я не ожидала увидеть вас снова…

— Я же говорила тебе, что вернусь посмотреть на мальчика.

— Да, я помню, но прошло уже так много времени, а вы не появлялись…

— Бессмысленно смотреть на ребенка, пока он не оформился и не в состоянии говорить за себя. Где oh? Приведите его.

— Ты найдешь его, Феликс?

— Конечно, дорогая.

По дороге Феликс удивлялся, как это он, взрослый человек, в полном расцвете сил, позволяет себе раздражаться на ссохшуюся старушонку, одной ногой уже стоящую за чертой. Уж слишком это по-детски!

Теобальд не желал расставаться со своими кроликами.

— Я занят.

Феликс представил себе, как это будет выглядеть, если он вернется в гостиную и объявит, что Теобальд примет мадам Эспартеро — если только вообще примет — в крольчатнике. Не может же он сыграть такой шутки с Филлис.

— Послушай, сынок, у нас в гостях леди, которая хочет тебя видеть.

Ответа не последовало.

— Решай, — бодро заявил Феликс, — сам ты пойдешь или предпочитаешь, чтобы тебя тащили? Мне все равно.

Теобальд медленно окинул взглядом все два метра своего отца и без дальнейших прений двинулся к дому.

— Мадам Эспартеро, это Теобальд.

— Вижу. Подойди ко мне, Теобальд.

Теобальд не шелохнулся.

— Подойди к мадам, Теобальд, — коротко сказала Филлис, и мальчик сразу повиновался.

Феликс не понимал, почему сын слушался матери куда охотнее, чем отца. Черт возьми, ведь он всегда был добр и справедлив к нему! Тысячи раз он сдерживался, не позволяя себе вспылить.

Мадам Карвала разговаривала с мальчиком тихо — так тихо, что ни Гамильтон, ни Филлис не могли разобрать ни слова. Теобальд глядел на нее исподлобья и норовил отвернуться, однако она настаивала и, поймав взгляд ребенка, не отпускала его. Наконец он ответил — таким же тихим и серьезным голосом. Их диалог длился несколько минут, потом Карвала выпрямилась на стуле и проговорила несколько громче:

— Спасибо, Теобальд. Теперь можешь идти.

Мальчик стремглав вылетел из дома. Феликс с тоской проводил его взглядом — ему-то надо было остаться… Выбрав самый удаленный — насколько позволяли приличия — стул, он принялся ждать.

Карвала выбрала новую сигару, раскурила ее и окуталась облаком синего дыма. Когда облако превратилось в тучу, она переключила внимание с сигары на Филлис.

— Он крепкий ребенок. С ним будет все хорошо.

— Счастлива, что вы так думаете.

— Я не думаю , я знаю.

Они еще немного поговорили о мальчике — обычная светская болтовня. У Феликса создалось впечатление, что старуха просто импровизирует — до тех пор пока не подведет к тому действительно важному, что у нее на уме.

— Когда ты ожидаешь его сестру?

— Я готова в любой момент, — ответила Филлис. — Они подбирают схему для нее — уже несколько месяцев.

— Что же они хотят получить? Какие-нибудь отличия от Теобальда?

— Несущественные — за исключением одного. Мелких, разумеется, окажется много — ведь когда подбирали для Бальди, по ряду характеристик осуществить отбор даже не пытались.

— А о каком же существенном отличии ты упомянула?

Филлис рассказала. Поскольку планировалась девочка, ее хромосомная схема должна была содержать две Х-хромосомы — по одной от каждого из родителей. Чадолюбие, конечно, характеристика, связанная с сексом. Нельзя забывать, что Гамильтону в свое время в значительной степени недоставало именно любви к детям. Теобальд унаследовал свою единственную Х-хромосому от матери. Мордан был убежден, что, достаточно повзрослев, мальчик проявит нормальное стремление к обзаведению потомством.

Однако его планируемая сестренка должна стать наследницей обоих родителей, а следовательно — может в будущем отнестись к этому вопросу прохладно. Впрочем, если она все-таки обзаведется собственными детьми, то ее отпрыски уже не будут испытывать недостатка в этом свойстве, столь желательном для выживания вида: ведь потомкам она передаст лишь одну из двух своих Х-хромосом, а благодаря помощи генетиков ею станет хромосома Филлис. Таким образом, нежелательное качество Гамильтона будет исключено навсегда.

Карвала внимательно выслушала это объяснение — или, вернее, ту небольшую его часть, которую сочла нужным изложить Филлис. Потом старая леди ободряюще кивнула.

— Успокойся, детка. Все это не будет иметь никакого значения.

Однако она ни намеком не пояснила, что имеет в виду. Она еще немного поговорила о том о сем и вдруг неожиданно спросила:

— Значит, теперь — в любое время, я правильно поняла?

— Да, — подтвердила Филлис.

Карвала поднялась и удалилась так же внезапно, как и пришла.

— Надеюсь, мы еще удостоимся чести вашего посещения, мадам? — осторожно осведомился Феликс.

Карвала остановилась на пороге и, обернувшись, посмотрела на него. Вынув изо рта сигару, она усмехнулась.

— О, я вернусь! Можете на это рассчитывать.

Феликс стоял, хмуро уставясь на дверь, захлопнувшуюся за Карвалой.

— При ней я так хорошо себя чувствую, — счастливо вздохнула Филлис.

— А я — нет. Она похожа на труп.

— Филти!

Феликс вышел и разыскал сына.

— Хелло, малыш!

— Привет.

— Что она тебе говорила?