Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Угроза с Земли (сборник)

Я осторожно подвинулся к ней так, что мой рукав касался ее обнаженной руки.

— Так-то лучше, — сказала она совсем тихо, стараясь, чтобы ее голос не разносился по пещере. — А теперь слушай внимательно: там находятся два человека, которые хотят побыть вдвоем. Они находятся в полной безопасности — я их видела. К тому же оба — отличные пловцы. Ты же, Джон Лайл, должен умерить свой пыл и научиться не вмешиваться в чужие дела.

— Боюсь, что я тебя не понял, — искренне сказал я.

Но по правде сказать, я уже подозревал, что начинаю ее понимать.

— Ну что ты за человек! Скажи мне, Мариам что-нибудь для тебя значит?

— Значит? Нет, пожалуй, не значит.

— Мне тоже так казалось. По крайней мере, за все время ты и двух слов с ней не сказал. Значит, у тебя нет оснований ее ревновать. А если так, то оставь ее в покое и не суй нос в чужие дела. Теперь ты меня понял?

— Наверное, да…

— Вот и помолчи.

Я замолчал. Она не двигалась. Я остро ощущал ее обнаженность. Потому что она была обнаженной, хоть и была закрыта, и казалась необнаженной — я так надеялся, что она не догадывается о моем смущении… К тому же я остро ощущал себя участником… участником не знаю чего. Я мысленно заявил себе, что у меня нет оснований подозревать самое худшее, тем более что я не инспектор по морали.

Наконец я выговорил:

— Магги…

— Что, Джон…

— Я тебя не понимаю.

— Почему, Джон? Впрочем, а так ли надо все понимать?

— Мне кажется, что тебя совершенно не тревожит, что Мариам осталась наедине с Зебом…

— А что я должна по этому поводу делать?

Ну что ты будешь делать с этой женщиной! Она нарочно делала вид, что меня не понимает.

— Ну как тебе сказать… понимаешь, у меня создалось впечатление, что ты с Зебом… я хотел сказать, что вы собираетесь пожениться, когда можно будет…

Она засмеялась низким голосом.

— Полагаю, что у тебя и в самом деле могло сложиться такое впечатление. Но поверь мне, что эта проблема решена и забыта, ко всеобщему удовлетворению.

— Да?

— Пойми меня правильно. Мне очень нравится Зебадия, и я знаю, что ему тоже нравлюсь. Но психологически мы с ним оба доминантные типы — ты можешь проверить по нашим психологическим таблицам. Такие люди, как мы, не имеют права жениться друг на друге. Подобные браки совершаются не на небесах, поверь мне. К счастью, мы поняли это вовремя.

— Ага.

— Вот именно, что ага.

А вот как случилось то, что случилось в следующую минуту, я не понимаю. Я подумал было, что она такая одинокая… и оказалось, что я ее целую. Она прижалась ко мне, откинулась назад и ответила на поцелуй с таким жаром, какого я в ней и не подозревал. Что же касается меня, то в голове у меня гудело, глаза, кажется, вылезли из орбит, и я никак не мог сообразить, то ли я провалился на тысячу футов под землю, то ли я шагаю на параде.

Потом я пришел в себя. Она заглянула мне в глаза и прошептала:

— Дорогой мой Джон…

Затем она неожиданно вскочила на ноги, склонилась надо мной, забыв о том, что полотенце может упасть, и похлопала меня по щеке.

— Юдифи сказочно повезло, — сказала она, — интересно, она об этом догадывается?

— Магги! — взмолился я.

Она отвернулась от меня и сказала, глядя перед собой:

— Пойду кончу одеваться. А то простужусь. Я совсем закоченела.

А мне она совсем не показалась закоченевшей.

Вскоре она вернулась. Она была одета и яростно вытирала полотенцем свою пышную гриву. Я взял мое сухое полотенце и помог ей вытирать волосы. Я не думаю, что я предложил ей помощь — просто подошел и помог. У нее были такие густые и пышные волосы, что даже дотронуться до них — наслаждение. По мне мурашки бегали.

За этим занятием нас и застали Зеб с Мариам, когда они медленно подплыли к берегу. Мы слышали их смех и голоса задолго до того, как увидели их. Мариам вылезла из воды, обнаженная и бесстыжая, как какая-нибудь шлюха из Гоморры, но я на нее почти не обратил внимания.

Зеб поглядел мне в глаза и спросил:

— Ты готов купаться, старик?

Я хотел было ответить, что и не собираюсь купаться, и намеривался в качестве оправдания заявить, что мое полотенце уже мокрое и мне нечем будет вытираться, — и тут я понял, что Магги наблюдает за мной… Она и слова не произнесла, просто смотрела на меня.

— Конечно, я выкупаюсь! — заявил я. — Я вас заждался.

Затем я крикнул:

— Мариам, скорей вылезай из-за камня! Мне негде раздеться.

Мариам захихикала и выскочила из-за камня, на ходу оправляя одежду. Я торжественно проследовал в раздевалку.

Я надеюсь, что, когда я покинул это убежище, я сохранил остатки торжественности. В любом случае я стиснул зубы и зашагал к воде. В первый момент вода обожгла меня холодом — но я чувствовал холод лишь в первые секунды. Я никогда не был хорошим пловцом, но выступал за мой класс и как-то даже купался в Гудзоне на Новый год. В общем, купаться в черном озере мне понравилось.

Я переплыл озеро. На той его стороне тоже был маленький песчаный пляж. Я не стал на него вылезать.

На обратном пути я нырнул и постарался достичь дна, но мне это не удалось. Видно, озеро было глубже двадцати футов. В глубине было совершенно темно и совершенно тихо. Если бы у меня были жабры, то, наверное, стоило бы остаться в нем навсегда, подальше от пророков, от Каббалы, от бесконечных входящих, исходящих бумаг, от забот и проблем, слишком сложных и тонких для меня.

Я вынырнул и с трудом восстановил дыхание. И быстро поплыл к нашему пляжу. Девушки уже разложили на одеяле обед, и Зеб закричал мне, чтобы я поторопился. Зеб и Магги не отвернулись, когда я вылез из воды, но я заметил, что Мариам беззастенчиво разглядывает меня. Не думаю, что я покраснел. Кстати, я никогда не любил блондинок. Я убежден, что Лилит была блондинкой [70].

Высший Совет, состоявший из начальников отделов, генерала Хаксли и еще нескольких человек, собирался примерно раз в неделю. Примерно через месяц после нашего разговора с Магги я сидел в комнате заседаний и стенографировал выступления. У нас остро не хватало людей. Моим номинальным начальником был генерал Пеновер, носивший звание начальника Генштаба. Но я видел его только раза два, потому что еще он числился начальником снабжения и большую часть времени уделял второй специальности. Поэтому Хаксли приходилось быть собственным генштабом, а я стал при нем идеальным адъютантом. Я даже умудрялся следить, принимает ли он вовремя желудочные таблетки.

Совещание было шире обычного. На него прибыли руководители местных организаций. Я чувствовал напряжение приближающихся важных событий, хотя Хаксли ничего не говорил мне заранее. Зал заседаний охранялся так, что и мышь не могла бы в него проникнуть.

Сначала мы выслушали обычные доклады. Было отмечено, что в организации состоят восемь тысяч семьсот девять членов. Кроме них, мы насчитывали примерно вдесятеро больше сочувствующих, но не зачисленных официально, на которых мы могли наверняка рассчитывать во время восстания.