Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Число зверя

— Ну, может быть. Немного. Мне-то он напомнил полковника Мориновского.

— Хм-м-м… Да, пожалуй. Но это неважно — он не может быть ни тем ни другим. Мистер Гордон?

— Зовите меня просто Оскаром, доктор Картер.

— А вы меня — Зебом. Я вижу, вы при шпаге. Неужели это та самая «Леди»? Та, что была с вами, когда вы отправились на поиски Яйца Птицы феникс?

Гордон явно обрадовался.

— Да! Это «Леди Вивамус».

— Не полагается просить человека обнажать шпагу без повода, но… может быть, надпись недалеко от рукоятки и мы могли бы увидеть ее, если вы чуть-чуть выдвинете клинок из ножен?

— Конечно. — Гордон продемонстрировал всем выгравированный на стали девиз «Dum Vivimus, Vivamus», дал время прочесть его, снова с лязгом вдвинул шпагу в ножны и спросил:

— А это тот самый меч, которым был убит Буджум?

— Буджум? А, то чудище, которое мы называем Черной Шляпой? Только он не «тихо, беззвучно исчез».

— Да нет, именно исчез! Эту тему мы будем обсуждать на семинаре «Технические приемы охоты на снарков». Мы с вами, доктор Джейкоб и доктор Хильда, кое-кто еще. Андрэ. Кэт Мур. Фриц. Клиф. А Крестный Отец будет председательствовать, если к тому времени справится со своей одышкой. Я думаю, справится. Тамара его… О Боже! Господи, какая красота!

Шатер над их столом расступился, и перед ними предстало Поле Доблести, в полукилометре от них и в нескольких метрах выше, а за ним, высоко-высоко в небе, мерцали и переливались башни и замки Валгаллы, и от края поля до далеких ворот вечного обиталища героев простирался радужный мост. Вместо лесистого горизонта, который до сих пор виднелся в той стороне, местность поднималась вверх пологими террасами, каждая ярче и прекраснее предыдущей, и последняя из них терялась в ало-шафранном сиянии, над которым вздымалась вверх Валгалла на небе-Асгарде.

— Папаша!

— Да, Афина? — тихо ответил Лазарус. — Давай потише, чтобы только я слышал. Тут вокруг много народу.

— Так лучше? Ничего особенного, я просто хотела тебя предупредить. Прибывают Артур, Исаак и Боб. Двенадцать минут плюс две минус ноль.

— Ты умница, Фина.

— Запиши это. Пока.

Обращаясь к остальным, Лазарус сказал:

— Прибывают мои гости, для которых оставлены вон те места. Я не очень надеялся, что будет Исаак: он с каждым годом становится все толще и предпочитает водный транспорт. Артуру очень далеко добираться, и связь с ним ненадежная. А Боб здесь, я знал, только там была какая-то история с въездными пошлинами. Не послушать ли нам, как открывают первое пленарное заседание, пока мы тут любуемся красотами скандинавского потустороннего мира? Совсем необязательно видеть заседание, мы можем только слушать. А когда начнется турнир, рекомендую смотреть голографический репортаж, только сделать перерыв, когда начнется полет валькирий. Сноб! Дайте сюда звук с пленарного заседания!

Сразу же послышался шум, в котором ничего нельзя было разобрать. Джубал Харшоу сказал Зебадии вполголоса:

— Пока никто не взгромоздился на трибуну, подумайте вот о чем. Сколько здесь этих Черных Шляп, или Буджумов?

— Что? Не имею представления. Скорее всего, больше двадцати, но насколько больше, не знаю. Очень может быть, что на много миллионов.

— А сколько вы видели? — не унимался Харшоу.

— О, только одного. Но их наверняка больше.

— Да? Беспристрастный Свидетель никогда бы такого не сказал. А что он или они вам сделали?

— Что? Пытались нас прикончить. Разбомбили наш дом. Убили моего двоюродного брата. Выжили нас с родной планеты. Довели нас четверых до нищеты. Чего вам еще надо? Казней египетских? Четырех Всадников из Апокалипсиса?

— Нет. Вы видели одного. Убили его. А ведь он к вам так и не притронулся. Подумайте об этом. Прежде чем давать показания. Но давайте послушаем.

«Если читать внимательно, все это'есть в Библии. «В начале было Слово, и Слово было от Бога, и Слово было Бог». Можно ли яснее выразить тот самоочевидный факт, что ничто не существует, пока кто-то не вообразит его себе и тем самым не придаст ему реальность? Если здесь и есть какое-то различие, то это всего лишь разница между «бытием» и «становлением» — разница, которая сводится к нулю, если любой факт-вымысел рассматривать с разных концов энтропийной ошибки…»

— Председательствует епископ Беркли, — заметил Лазарус, — и он бы заткнул рот этому факту-вымыслу, если бы не его ларингит — воображаемый, разумеется. А его заместитель, достопочтенный мистер Доджсон, слишком робок, чтобы заткнуть рот кому бы то ни было. «Блаженны робкие, ибо они обретут землю — метр в ширину на два в длину».

«Если Бог хочет занять место Дьявола, он должен принять на себя обязанности Дьявола. Не предоставить ли Дьяволу столько же времени в эфире? У Бога самые лучшие рекламные агенты. Это несправедливо и нелогично!»

«Я Альфа и Омега, начало и конец, первое и последнее».

«Бритва Оккама — вовсе не наиболее вероятная гипотеза. Это наименее вероятная гипотеза! Истина состоит в том…»

«Существуют три школы магии. Первая: выскажите тавтологию и потом на все лады повторяйте следствия из нее — это философия. Вторая: зарегистрируйте много фактов, попытайтесь увидеть в них закономерность, предскажите следующий факт и ошибитесь — это наука. Третья: осознайте, что вы живете во враждебном мире, которым правит Закон Мэрфи, хотя ему иногда частично противодействует фактор Брюстера, — это техника».

«Зачем пришлось умереть Меркуцио? Ответьте на этот вопрос, и вы придете к Марку Твену. Вот вам и решение проблемы».

«Кто более реален: Гомер или Одиссей? Шекспир или Гамлет? Берроуз или Тарзан?»

В вышине внезапно загорелся гигантский голографический экран, объемный и цветной. Заунывные голоса выступающих заглушил другой голос, громкий и оживленный:

«Пока мы ждем, когда первые два рыцаря появятся на своих стартовых позициях, послушайте «Большой канал» [94] «Легенда о Большом канале», баллада Слепого Райслинга из рассказа Р. Хайнлайна «Зеленые холмы Земли». в исполнении очаровательной Энн Пассовой, которой аккомпанирует Нойзи на своем «Утробном Стейнвее». Нойзи сегодня не в голосе, друзья, — ночью его укусила воображаемая змея».

— Зато Джерри в голосе, — шепнула Дити. — Он всегда в голосе. Неужели его не покажут крупным планом?

Камера совершила наплыв на Энн Пассовой, передвинулась на другую Энн, одетую в белый плащ, на секунду задержалась на «Короле» Джоне и «Королеве» Пенелопе и остановилась на бойком старике со стоящими дыбом седыми волосами, который, вынув изо рта сигару, помахал зрителям рукой.

«Справа от меня сэр Антрекот Жестокий, слева — Черный Рыцарь. На щите у него нет герба, забрало опущено. Не пугайтесь, друзья, наш датчанин себя в обиду не даст. Его цвета…»