Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Фрайди (сборник)

Первенец Бетти, похоже, появился на свет самым обычным путем. Но Бетги — такая же хулиганка, как прежде, и она с пеной у рта будет вас уверять, что она подцепила свое дитя где-нибудь на костюмированном балу. Нью-Брисбен — городок тихий, мирный, но на свете нет такого места, где можно было бы соскучиться, когда рядом Бетти.

Что касается эпидемии «черной смерти»… если вы живы, то знаете об этом лучше меня. Глория благодарна мне за предупреждение — оно спасло Луна-Сити. Но благодарна она должна быть, конечно же, Боссу — моя карьера Кассандры была слишком короткой.

Чума не распространилась за пределы Земли — и это тоже благодаря Боссу… Был случай, кстати, когда Нью-Брисбен не дал одному кораблю посадку до тех пор, пока там не была произведена вакуумная и компрессионная обработка всех помещений. Как вы понимаете, во время этой обработки должны были погибнуть крысы и блохи. Как только капитан корабля убедился, что такое произошло, он немедленно прекратил выражать колонии протесты.

Примечание: почта с Земли и Луны на Пальмиру идет от четырех до восьми месяцев. Очень неплохо, если учесть, что мы находимся в 140 световых годах оттуда.

Глория перевела мой взнос на счет колонии так быстро, как сумела, и была так любезна, что снабдила меня некоторым капиталом — завещание Босса давало ей такую возможность. Она не переправляла сюда золото — просто я получила возможность за эти деньги закупить всяческое оборудование для фермерского хозяйства.

Питу было нечего вытягивать с Земли, а полурабыне Тилли — и подавно. А у меня еще оставалось немного от того, что я выиграла в лотерею, и чуть-чуть от той суммы, что я получила после закрытия фирмы Босса. Это спасло моих друзей — они не были приживалами. Наша колония никогда не выдает беглецов… но им порой приходится трудиться много лет, чтобы отработать вступительный взнос.

Они оба заслуживали благодарности. Главным образом — от меня. Ведь если бы не их помощь — мне бы ни за что не удрать с корабля. Попала бы я на Жемчужину, и гнили бы там мои бедные косточки. Но они до сих пор упорно стоят на своем — утверждают, будто что-то мне должны.

Мы решили этот вопрос полюбовно. Их долг, к которому мы кое-что добавили, стал основой для стартового капитала Фонда спасения беженцев имени Азы Хантера.

Теперь я совсем не стыжусь своего происхождения. «Женщина рождает ребенка, и этот ребенок — человек» — так сказал мне Джордж много лет назад. Это правда, и у меня есть тому доказательство — Венди. Я — человек среди людей.

Думаю, об этом мечтает каждый. Быть среди своих. Быть среди людей и чувствовать себя человеком. И делать свое дело.

Господи, а мало ли у меня дел? На прошлой неделе я задумалась, почему у меня совершенно нет свободного времени? Я — секретарь городского совета. Я возглавляю ассоциацию родителей и учителей. Я — инструктор в девичьей школе скаутов. Я — вице-президент клуба садоводов. Я работаю в плановой комиссии открывающегося на днях колледжа. Да, дел полно. А главное — среди своих.

Что может быть прекраснее?

Когда Роберт Хайнлайн начинал работу, он был уверен, что это его последний в жизни роман — настолько тяжелый диагноз поставили врачи, настолько неблагоприятным был прогноз, настолько плохим — самочувствие. Писатель, привыкший проводить за рабочим столом двенадцать-четырнадцать часов в день, исписывать десять страниц, чтобы потом вычеркнуть все лишнее и оставить две-три, — теперь не всегда был способен удержать в пальцах авторучку и впервые прибег к помощи стенографистов. Само название романа взято из двадцать седьмого псалма, который традиционно читают на похоронах…

Это великий роман — настолько мощна его коллизия, откровенны отношения, глубоки характеры. Рискну сказать, что Хайнлайн здесь достиг уровня Фолкнера.

И одновременно — это плохой роман, написанный неряшливо и торопливо, невычитанный и неотредактированный. Издатель торопился успеть показать автору готовую книгу, да и сам творческий метод Хайнлайна (много писать, а потом еще больше вычеркивать) в этих условиях дал сбой…

Короче говоря, я взял на себя смелость хотя бы при переводе достичь того, к чему стремился (как мне кажется) сам автор.

Зал заседаний был старомоден, в стиле «барокко 80-х», но при этом высок, обширен и роскошен. Под современным окном-трансформером стояла автоматизированная клиническая кровать, частично прикрытая великолепной старинной китайской шелковой ширмой. Офисный стол тоже не вполне соответствовал обстановке, поскольку во главе его посверкивало никелем инвалидное кресло с системой жизнеобеспечения.

Рядом с этим креслом, за передвижным автостенографическим столиком, оборудованным направленным микрофоном, диктописцем, часами-календарем и пультом управления, сидела красивая молодая женщина. Сидела она в позе скромнейшей секретарши, Но одета была весьма экзотично. Платье — если это можно назвать платьем — именовалось «Так-на-так» и выглядело следующим образом: правое плечо и грудь очерчены интенсивно-черным бархатом, левое — таким же интенсивно-алым; переливающиеся складки сходятся в точку на животе и разбегаются дальше; красная сандалия из переплетенных блестящих шнуров на черной ноге, черная — на голой ноге, прикрытой алым лоскутком лишь где-то на самом верху. Раскраска кожи выдержана была тоже в этих двух цветах — алом и черном…

По другую сторону инвалидного кресла сидела пожилая дама в белой медсестринской униформе. Она была сосредоточена на том, кто занимал инвалидное кресло, и полностью игнорировала все, что находилось вокруг. То есть людей, сидевших вокруг стола. Большинство их отличались тем подчеркнуто-спортивным видом, который всегда выдает менеджеров высокого ранга.

Возглавлял собрание глубокий старик. Если бы не живые беспокойные глаза, он походил бы на результат неудачной попытки бальзамирования. Он не использовал косметику, чтобы хоть как-то скрыть свою дряхлость.

— Вампи-ир, — говорил он негромко человеку, сидящему неподалеку от него. — Ты вампир, мой маленький Парки. Разве папа не говорил тебе, что невежливо впинывать человека в могилу, если можно просто чуть-чуть подождать? Или у тебя не было папы? Впрочем, Юнис! Сотри это. Господа! Мистер Паркинсон только что предложил мне уйти в отставку с поста председателя правления компании. Кто поддерживает его предложение?

Он подождал, переводя взгляд от лица к лицу, ничего не дождался и сказал:

— Ну, вот. Кто тебя подбил на это, Парки? Ты, Джордж?

— Нет-нет!