Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Фрайди (сборник)

— Ты же слышала…

— Да, слышала.

Она притянула меня к себе… и тут же вспыхнул экран терминала.

— Ленч готов!

Джен недовольно пробурчала:

— Ну вот, мужики все испортили…

Ленч был восхитителен. Всевозможные солености, сыры, хлеб разных сортов, пресервы, орехи, редиска, устрицы, спаржа и много еще чего. Все это красиво расположилось вокруг громадной супницы, которая стояла в центре стола. Рядом с ней стояла сковородка — на ней в горячем масле шипели кусочки хлеба, посыпанного чесноком. Джордж помешивал суп с величественностью метрдотеля и разливал его в большие глубокие тарелки. Когда я села за стол, Ян повязал мне вокруг шеи большую салфетку.

— Залезай в еду по самые уши — можешь пачкаться как поросенок, — посоветовал он мне.

Я попробовала суп.

— Так я и сделаю! — воскликнула я в восхищении и добавила: — Жанет, похоже, ты вчера только и делала, что варила этот супчик.

— А вот и нет! — ответил за нее Ян. — Этот супчик бабушка Джорджа оставила ему в наследство.

— Он преувеличивает, — возразил Джордж. — Не бабушка, а моя дорогая матушка начала варить этот суп в незапамятные времена — когда я родился. У моей старшей сестры были на него большие виды, но она вышла замуж за человека жуткого и недостойного — да простят меня присутствующие — за британского канадца, — и, естественно, секрет приготовления супа достался мне в наследство. Я всегда старался следовать рецепту, но, пожалуй, все-таки и вкус, и букет были получше, когда его варила мама.

— Я в таких вещах ни капельки не смыслю, — ответила я. — Мне только ясно, что этот суп не состоял ни в каких отношениях с консервной банкой.

— Я начала готовить его на прошлой неделе, — сообщила Жанет, — но потом ко мне присоединился Джордж и доварил его до конца. В супах он смыслит побольше моего.

— Ну а я в супах смыслю только то, что их нужно есть, и очень надеюсь, что будет добавка.

— Ну, на этот счет можешь не сомневаться, — пообещал Джордж. — Всегда есть возможность подкинуть туда еще одну мышку.

— Что нового в ящике? — спросила Жанет.

— Боже, что я слышу! А как же твое правило — «Ни слова о политике за столом»?

— Ян, любовь моя, кому как не тебе знать, что все мои правила касаются исключительно других, а не меня. Ну так что там?

— Да в общем-то, особых перемен не наблюдается. Сообщений о террористических актах не поступало. Если и были какие-то жалобы, то, судя по всему, наше заботливое правительство решило, что лучше поберечь наши уши и нервную систему. Проклятье! Как же меня бесит это отношение! «Папочка лучше знает, что можно, а что нельзя!» Да ничего этот папочка лучше не знает: знал бы, так не сидели бы мы тут — все в дерьме по уши. Все, что мы знаем, — это то, что правительство ввело цензуру. А это значит, что мы не знаем ни-че-го! И мне очень хочется кого-нибудь пристрелить.

— Удивил. Вот уж чего-чего, а этого как раз хватает. Или ты решил записаться в «Ангелы Господни»?

— Ты бы лучше улыбалась, когда говоришь такое! Или ты хочешь, чтоб я тебя поколотил немного?

— Видно, ты забыл, что произошло, когда ты в последний раз пытался это сделать?

— Потому я и сказал «немного».

— Золотко мое, прописываю тебе три дозы крепкого спиртного. Мне жалко на тебя смотреть. Думаешь, мне все это нравится? Ничего не поделаешь, надо пережить.

— Джен, ты иногда становишься жутко обидчива. А бешусь я только потому, что в новостях — дыра, черная дыра… и никаких объяснений!

— Да?

— Космополиты, Джен. Все новости — исключительно о территориальных государствах, и ни слова о корпорациях. Но каждый, кто способен досчитать до десяти, не снимая туфель, знает отлично, в чьих руках сейчас власть. А эти жаждущие крови шутники не знают?

Джордж тихо проговорил:

— Как знать, старик, может, именно поэтому про корпорации, как про мишени, не было сказано ни слова?

— Да, но… — Ян запнулся.

— Ян, — сказала я. — В тот день, когда мы познакомились, ты говорил, что нет никакой возможности победить корпоративные государства. Помнишь, ты говорил про «Ай-Би-Эм» и Россию?

— Я не совсем так говорил, Мардж. Я сказал, что против космополитов бесполезно действовать физическим оружием. Ведь когда эти гиганты воюют друг с другом, они пускают в ход денежки, шпионаж и прочие маневры, в результате чего в войне участвуют юристы и банкиры — и никакого тебе насилия. О да, порой они сражаются с помощью наемных армий, но это не есть их типичный стиль, да и сами они этого не признают. Но теперешние шутники-то пользуются как раз теми самыми методами — таким оружием, которое может ударить и ударит по космополитам — терроризм и саботаж. Это настолько очевидно, что меня искренне удивляет, почему нам об этом до сих пор не сообщают!

Я откусила большой кусок французского хлеба, съела ложку божественного супа, прожевала и сказала:

— Ян, а тебе не кажется, что очень возможно, что одна — а может, и не одна — космополитическая организация стоит за всем этим, действуя через подставных лиц?

— Так… Мардж, ты не перестаешь меня удивлять! Я ведь заприметил тебя тогда в салоне по причинам, не имеющим никакого отношения к политике! И к твоему уму, кстати будет сказано…

— Знаю.

— …но ты продолжаешь доказывать, что с умом у тебя все в порядке. Ты сразу ухватила, что не так в моем отношении к пилотам-искусственникам, — и я собираюсь воспользоваться твоими аргументами на встрече в Ванкувере. Теперь ты проанализировала эту странную неувязку с новостями и положила на место последний кусочек из головоломки, и смотрите — все сошлось!

— Не уверена, что так уж и сошлось, — возразила я. — Но, судя по новостям, терроризм и саботажи имели место по всей Земле, на Луне и даже на Церере. Для этого нужны сотни — нет, тысячи людей! Терроризм и саботаж — дело профессиональное, тут подготовка нужна. Любители, отыщись такие, проваливались бы семь раз из десяти. Все это значит — деньги. Огромные деньги. Тут не потянула бы ни самонадеянная политическая организация, ни приверженцы безумного религиозного культа. Ну у кого хватит денег, чтобы поставить такой всемирный, межпланетный спектакль? Не знаю. Я просто высказала предположение.

— А я думаю, что ты все решила, и решила, что самое интересное, правильно! Все ясно, кроме одного, — кто? Скажи, Мардж, а чем ты занимаешься в то время, когда не живешь со своей семьей на Южном острове?

— Нет у меня семьи на Южном острове, Ян. Мои мужья и названые сестры развелись со мной.

Сказав это, я была не менее шокирована, чем он.

Наступила тишина. Ян сглотнул комок в горле и тихо проговорил:

— Прости, Мардж.

— Не за что, Ян. Была ошибка, она исправлена. И конец. Я больше никогда не поеду в Новую Зеландию. А вот в Сидней слетаю с радостью — повидаться с Бетти и Фредди.