Олеся Чертова - Млечный Путь №2 (5) 2013

Здесь же оказался и Старьевщик. Я знал, что он там появится. Как раз на этом аукционе мы и познакомились. Он принимал участие в борьбе за коробку с детским конструктором «бревна Линкольна», который я нашел на какой-то дешевой распродаже.

Он купил эту игрушку, и я почувствовал в нем родственную душу. Потом мы в охотку потолковали у него дома, в неказистом, но просторном двухэтажном складе, под беспрерывный лай местных собак, обитавших на множестве здешних автомобильных свалок.

Внутри его жилище выглядело как настоящий рай. Видать, ему нравились культовые вещи. Скажем, алкоголь хранился в целой коллекции китчевых баров пятидесятых годов. Стоявшая на возвышении круглая водяная кровать была завалена всяческими холостяцкими причиндалами из семидесятых. Кухню так загромоздили старинная дощатая мебель и всякие сельские безделушки, что пользоваться ею было практически невозможно. Кроме того, я увидел там отделанную кожей библиотеку прямиком из викторианского клуба для джентльменов и солярий, украшенный циновками из лозы и бамбука, а также новозеландскими языческими божками. Словом, местечко было чертовски привлекательное.

Старьевщик практически все знал о волонтерских и благотворительных организациях, а также об аукционных домах и бутиках по продаже китча на Куин-стрит, однако еще не понял, откуда появилось все это старинное барахло.

– С дворовых и гаражных распродаж, с благотворительных базаров, – пояснил я, откинувшись на спинку удобного, но шаткого кресла с виниловой обивкой и прихлебывая дорогое односолодовое виски, которое хозяин купил только из-за красивой бутылки.

– А где это все найти? Кому разрешается их устраивать? – уточнил Старьевщик, закрепив свой экзоскелет напротив меня в согнутом, полусидячем положении.

– Кому? Да кому угодно. Просто в один прекрасный день вы решаете очистить свой подвал, даете объявление в «Стар», печатаете несколько афиш – и дело в шляпе! Дворовая распродажа. Иногда школа или церковь хотят хоть что-то заработать и для пополнения своих фондов распродают всякую рухлядь одним махом.

– А как вы их находите? – спросил он, от волнения слегка качаясь вверх и вниз.

– Ну, любители просто читают объявления в субботних газетах или рыскают по окрестностям. Но это не по мне. Я сажусь в грузовик, нюхаю воздух, ловлю запах старья и – тррр! – мчусь по следу, как собака-ищейка. Навыки приходят с опытом. К примеру, я держусь подальше от распродаж имущества «яппи». Там никогда не купишь ничего ценного, только то, что валяется в любом торговом центре.

– А вы не против, если я как-нибудь поеду с вами?

– Черт побери, нет, конечно. Когда? В следующую субботу? Тогда махнем в Кэбиджтаун. Там полно старых сараев. Вы удивитесь, когда увидите, что люди выбрасывают. Это просто преступление!

– Значит если не возражаете я с превеликим удовольствием отправлюсь с вами в следующую субботу мистер Джерри Эбингтон… – обрушил он на меня сплошной поток слов без пауз и знаков препинания. Позднее он научился говорить лучше, но тогда выражался именно так.

– Зови меня просто Джерри. Значит, о дне договорились. Теперь вот что: есть Кодекс, который ты должен перед поездкой изучить. Кодекс старьевщиков.

– А кто такие старьевщики?

– Один из них перед тобой. Ты тоже из них, если я не ошибаюсь. Вот поездишь со мной подольше и узнаешь местных старьевщиков. Они, конечно, конкуренты, но еще и соратники, так что у нас есть определенные правила.

И я кое-что объяснил ему. Скажем, на дворовой распродаже ни в коем случае нельзя перебивать ставки другого старьевщика. Надо выяснять, что предпочитают другие коллеги. Когда засекаешь то, что может им понравиться, то оставляешь это для них, а они то же самое делают для тебя. Наконец, нельзя покупать то, что ищет другой старьевщик, чтобы перепродать это ему. Казалось бы, все просто – вежливость и здравый смысл. Но вы удивитесь, когда узнаете, что многие любители не способны совершить прыжок в профессионалы, потому что не могут это усвоить.

* * *

На аукционе выставили множество барахла – все, что старьевщики отыскали за выходные. Сезон торгов был, можно сказать, в полном разгаре. Солнечных дней становилось все больше, и народ стремился навести порядок в домах, подвалах и гаражах. В собравшейся толпе, кроме меня и Старьевщика, были несколько коллекционеров, целая свора скупщиков антиквариата и старья, а также несколько других старьевщиков. Я без особого интереса наблюдал за торгами, ожидая, когда придет очередь моей добычи, и между лотами выбирался на улицу, чтобы перекурить. Старьевщик ни разу не взглянул на меня и ничем не выказал, что знает о моем присутствии. А мне так приспичило поймать его взгляд, что я стал кашлять и дергаться туда-сюда и даже несколько раз прошелся у него перед самым носом. Кончилось тем, что аукционер грозно уставился на меня, а один из служителей спросил, не дать ли мне леденец от кашля.

Наконец выставили мои лоты. Бокалы с кеглями ушли за пять баксов одному перекупщику старья с Куин-стрит. Цена стойки из слоновой кости после оживленной схватки между антикваром и коллекционером достигла трех с половиной сотен, причем победил коллекционер. Зато антиквар приобрел за сотню складной цилиндр. Лоты следовали один за другим, что-то покупалось, что-то нет, и к концу торгов у меня набралось больше восьми сотен долларов. Этого мне хватит на месячную арендную плату плюс на пиво по уик-эндам и плюс на горючее для грузовика.

Старьевщик, активно участвуя в торгах, прикупил кое-какие ковбойские вещицы: коробку вестернов на восьмимиллиметровой пленке, причем коробка уже покрылась плесенью, а содержимое почти расползлось; одеяло индейцев навахо; пластикового ослика, у которого из задницы выскакивали сигареты; большой неоновый щит с изображением щетинистого броненосца.

Еще одним преимуществом этих торгов перед Сотбис было то, что здесь не требовалось дожидаться своего чека тридцать дней. Когда торги закончились, я вместе с другими старьевщиками встал в очередь, получил стопку купюр и направился к грузовику.

Старьевщик как раз грузил свои трофеи в мини-фургон, который выглядел так, будто над крышей и по бокам у него выросли грибы. Присмотревшись, я сообразил, что весь кузов машины сплошь обклеен деталями конструктора «Лего».

Старьевщик запер заднюю дверцу, потом открыл дверцу со стороны водителя. Я увидел, что его фургон приспособлен для безногого шофера, и там есть рычаги тормоза и акселератора. Один мой знакомый с парализованными ногами водил как раз такую машину. Экзоскелет помог Старьевщику забраться на сиденье и устрашающе точными движениями задействовал макропрограмму, которая запустила двигатель, застегнула плечевой пояс, тронула машину с места и включила стереомагнитофон. Послышалось шипение ленты, потом традиционный ковбойский голос громко, как зазывала, шагающий по Йонг-стрит, произнес: