Олеся Чертова - Млечный Путь №2 (5) 2013

– Похоже, над вашим разумом поработал порядочный человек, – пояснил Бергстром. – Что касается меня, то я бы засомневался, стоит ли кому-то такое позволить. Видимо, это потребовало огромного доверия.

– Доверия и денег, – сухо ответил Заруэлл.

– Значит, теперь ваша память вернулась?

Заруэлл кивнул.

– Рад это слышать, – заверил его Бергстром. – Теперь, когда вы снова в полном порядке, я хочу познакомить вас с человеком по имени Вернон Джонсон. Этот мир…

Заруэлл поднял руку, останавливая его.

– Господи Боже ты мой! Послушайте, вы не поняли, зачем я все это сделал? Я устал. Я пытаюсь с этим покончить.

– Покончить? – недоуменно переспросил Бергстром.

– Все началось в моей родной колонии, – нехотя объяснил Заруэлл. – Банда мерзавцев захватила там власть. Я помог организовать их свержение. Не обошлось без крови, но в целом все закончилось благополучно. Через несколько месяцев тайный посланник из другого мира попросил нескольких из нас проделать для них такую же работу. Политическая система там вконец разложилась. Мы отправились с ним. И снова добились успеха. Похоже, у меня оказался талант на такие вещи.

Он вытянул ноги и стал задумчиво их разглядывать.

– Тогда я и убедился в справедливости высказывания Рассела: «Когда угнетенные завоевывают свободу, они становятся такими же угнетателями, как и прежние». Новые правители оказались не лучше свергнутых, и я выступил уже против них. На этот раз я проиграл. Но сумел бежать. Видимо, у меня есть талант и на это тоже.

Заруэлл поймал взгляд Бергстрома и постарался говорить как можно убедительнее:

– Я не профессиональный борец за правду. Я всего лишь нормальный человек, который не любит несправедливости. И я уже достаточно навоевался. Однако где бы я ни появился, начинаются заварушки, и мне опять и опять приходится ввязываться в драку. Знаете поговорку про обезьяну, которая сидит у человека на шее и толкает его на какие-то определенные поступки? Наверно, и ко мне она привязалась. И я никак не могу от нее избавиться.

Он встал.

– Я надеялся, что изменение внешности и работа на посадке деревьев помогут мне избавиться от своей обезьяны. Зря, конечно. Но все равно я не собираюсь возвращаться к прежнему. Вы вместе с вашим Верноном Джонсоном можете сами совершать свои революции. Я с этим покончил!

Он вышел из офиса, и Бергстром не стал его удерживать.

На следующий день, который на Сент-Мартине был законным выходным, беспокойство не позволило Заруэллу усидеть дома. Пройдя по улице, он остановился у огороженного решетками участка и, затаившись в тени прилегающего дома, стал наблюдать за рабочими, рывшими котлован для нового сооружения.

Когда рядом с ним остановился какой-то человек и тоже стал разглядывать работников, он не удивился. Оставалось дождаться, пока тот заговорит.

– Я хотел бы с вами потолковать. Если, конечно, у вас найдется свободная минутка, – сказал незнакомец.

Заруэлл молча повернулся к нему и стал его внимательно разглядывать. Тот был среднего роста и атлетического телосложения, хотя, видимо, лет на десять старше подходящего для спорта возраста. Казалось, энергия так и распирает его.

– Вы Джонсон? – спросил Заруэлл.

Тот кивнул.

Заруэлл постарался рассердиться, но это ему не удалось.

– Нам не о чем толковать, – только и сумел он ответить.

Однако против своей воли он почувствовал, что этот человек ему нравится. Решив обойтись с ним вежливо, он кивнул в сторону стоящего у бордюра ящика для отходов с плоской крышкой.

– Присядем?

Джонсон улыбнулся в знак согласия, они подошли к ящику и уселись на него.

– Когда наша колония была основана, – без предисловий начал Джонсон, – его администрация включала губернатора и совет двенадцати. Все они должны были переизбираться каждые два года. Сначала так и было. Потом все изменилось. Последние выборы у нас проходили двадцать три года назад. Сент-Мартин успешно развивается. Однако все выгоды от этого достаются только власть имущим. Горожане работают по двенадцать часов в день. У них плохое жилье, плохое питание, плохая одежда. Они…

Заруэлл поймал себя на том, что перестал слушать, что говорит Джонсон. Везде и всегда эти рассказы были одинаковы. Ну, почему они всегда стараются впутать его в свои дрязги?

И почему он не выбрал себе другой мир, чтобы спрятаться?

Этот последний вопрос озадачил его. Так почему же все-таки Сент-Мартин? Было ли это совпадением? Или он специально, хотя и подсознательно, выбрал именно его? Он всегда был уверен, что не склонен поддаваться уговорам речистых соблазнителей. Но не может ли оказаться так, что какая-то внутренняя непреодолимая тяга заставляет его таскать повсюду на шее свою обезьяну?..

– …И нам нужна ваша помощь, – закончил свою речь Джонсон.

Заруэлл поднял голову и уставился в ясное небо. Потом набрал полную грудь воздуха и медленно его выдохнул.

– Так какие у вас планы? – устало спросил он.

Перевод с немецкого: Виктор Язневич

I

Название этого эссе никоим образом не содержит противоречия, а говорит прежде всего о тех прогнозах, под которыми я подписываюсь как автор и которые я сделал двадцать пять лет назад и ранее в своих небеллетристических произведениях. Точнее говоря, речь идет о прогнозах, которые были даны между 1954 и 1968 годами. И самым важным является 1963 год, так как в декабре этого года я передал своему польскому издательству «Сумму технологии». Во вступлении также отмечу, что я бы охотно доверил кому-нибудь другому сортировку и проверку моих разбросанных в различных произведениях попыток предсказать будущее «настолько далеко, насколько возможно». Но так как никто не выразил своей готовности сделать это, я вынужден своими силами предельно кратко отделить познавательное и ориентированное на будущее от беллетристического [1].

Здесь, по необходимости: из-за все-таки значительного временного промежутка между сегодняшним днем и тем временем, когда возникла «Сумма технологии» (а также родственные сочинения) и когда ни один эксперт не захотел посвятить себя этой вышеупомянутой проверке, можно сделать доброе дело, а именно: можно сравнить сделанные в далеком прошлом прогнозы с тем, что произошло на самом деле за этот промежуток времени. Правда, здесь я должен был бы добавить, что я едва ли смел надеяться на то, что смогу дожить хотя бы до небольшой части предсказанного. Ускорение темпа научно-технологических переворотов оказалось намного большим, чем я имел смелость полагать.

II

Возможно, стоит критически осмыслить так называемую теорему Поппера, где говорится, что в настоящее время мы никоим образом не можем знать то, что мы будем знать в будущем, так как мы бы знали это уже сейчас. Конечно, эта теорема верна в своем предельно строгом смысле: если бы кто-то в начале двадцатого века знал до последнего слова то, что напишет Томас Манн в «Волшебной горе», он бы мог написать роман раньше него. Но мысли Поппера все же нельзя придавать настолько конкретное значение. В этой теореме только высказано в форме противопоставления то, что в будущем какие-то отрасли знания и технологии будут каким-то образом прогрессировать. Крайности же простираются от абсурдного всезнания до банального незнания-почти-ничего. Герман Кан (см. Примечания автора, 1), один из известнейших, хотя и не самых успешных футурологов (так как из множества его прогнозов почти совсем ничего не оказалось правильным), попытался устранить вышеназванное несоответствие следующим образом.