Сергей Елисеенко - О.Д.И.Н. (сборник)

— А по мне, так все это надувательство. Опять, небось, хотят на простом люде выехать. Опыты-то понаделают, а что после этого будет, кто знает? Вона, тут после прививок некоторые дохнут, а тут на лекарство от всех болезней замахнулись. То еще будет, попомните мои слова, — недовольным тоном пробурчал Люсёк, как всегда, беспардонно влезший в разговор.

Эти три фактурных персонажа продолжали свою степенную беседу, несмотря на вертящуюся рядом непоседливую стайку детей. Были они словно три грани настоящего русского человека. Клавдия Матвеевна была полной женщиной среднего возраста, с незапоминающимся лицом, но крепкими покатыми плечами. Про таких говорят и в горящую избу войдет и коня на скаку остановит. Была в ней основательность и напористость, но в то же время покорность судьбе. Словно сошедшая со старых плакатов «Родина — мать зовет!», она видела везде подвох, но если верила, то истово и всем сердцем. Степаныч же был более пожилого возраста и олицетворял собой степенную мудрость и неторопливость. В движениях его сквозила скрытая внутренняя сила, а глаза, прикрытые слегка набрякшими веками, смотрели все так же остро и цепко, как и во времена его буйной молодости. Несмотря на седины, убелившие его виски, ум у бывшего учителя остался таким же пытливым.

Третий же участник этого «скверового диспута», некто по кличке Люсёк, был личностью прыткой и дерзкой. Был он охоч до напитка белопенного и любил «поточить лясы» с дворовой шелупонью. Репутация за ним хранилась не очень хорошая, но в серьезные передряги он не попадал. Ума, а скорее хитрости у него хватало избегать действительной опасных глупостей. Что он здесь делал, был вопрос второстепенный, так как было Люську банально скучно, а все «правильные» ребята выходят во двор ближе к вечеру. Так что в этом разговоре он просто убивал время. Правда, еще успевая вставить и свои «5 копеек».

— Может, оно токмо и так. Да только денюжку предлагают хорошую. Вот ты бы взял Люсёк и попробовал что да как. Еще бы и заработал. А то только языком молоть горазд, — продолжая методично уничтожать слегка поджаренные семена подсолнуха, важно произнесла Клавдия Матвеевна.

— Пусть вон дурачьё, которым делать нечего идут так своё пузо кладут ради непонятно чего. А денег я могу итак заработать, проверенными способами, — надувшись, ответил парень.

— Знаем мы твои способы. Опять, небось, пойдешь у школьников мелочь с обеда стрелять, да цветмет воровать на стройках. Ох, не доведет тебя до добра эта шушера бандитская, — грустно вздохнув, сказала Клавдия Матвеевна.

Она, как и всякая мать в каждом, у кого еще не было бороды или усов видела ребенка и стремилась его обогреть и защитить. И её материнская забота распространялась еще дальше. Не зря её ценили, как знатную повариху и уважали всем «Машиностроительным». Люсёк же, зло стрельнув хитрыми глазенками на реплику Клавдии Матвеевны, насупившись, уставился в землю. Он знал, что, несмотря на подколки этой тётки, всё в жизни у него будет «ништяк». Именно таким, словом он охарактеризовал бы своё близкое будущее. Недаром пацаны с района позвали его на небольшое дельце, для настоящих мужиков. Ну, это конечно по их словам. Люсёк же подозревал, что всё выльется в банальное ограбление какого-нибудь киоска. Но ради эфемерного уважения он был готов пойти на многое. Так он думал, ковыряя носком потрепанного кроссовка впечатанную в землю крышечку от пива.

— Так ладно засиделась я тут у вас, а у меня почти сотня мужиков не кормлена. Обед-то скоро. Так что пойду я, — хлопнув себя по бедрам и тяжело поднявшись, сообщила всем Клавдия Матвеевна.

Распрощался со Степанычем и Люсёк, убежав по каким-то своим «важным» делам. Пожилой учитель остался один в уютном сквере, но это не смутило его. Привычное одиночество после смерти единственной любимой женщины за всю его жизнь Анфисы, было не в тягость ему. Мысли текли своим чередом, пока тишину послеобеденного двора не нарушил крик с третьего этажа. Где проживал известный пьяница и бунтарь Аркадий, которого все по-простому звали Аркашкой.

— Скотина такая! Ты что это удумал?! Да я тебе сейчас по башке твоей глупой-то сковородой проедусь! — надрывалась его жена Софья.

Женщина вообще-то хорошая, да только не за того мужика вышедшая. Ей бы такого, чтоб её в ежовых рукавицах держал, а тут мало что, выпить любит, так еще и рохля. Вот и выплескивает в ежедневной порции ругани она свою судьбинушку несчастную. Тем временем градус ссоры нарастал, и в ход пошла совсем уже нецензурная лексика. Чем же это так провинился Аркадий перед своей второй половиной? Степаныч немного повернул голову, чтобы лучше слышать крики супругов. Ему, несмотря на возраст, не чужд был обычный человеческий интерес.

— Решил здоровье своё на бутылку променять, да?! Сволочюга ты этакая! — надрывалась Софья.

— Да постой ты! Я ж это… для семьи, я хотел. Да там доктора эти сказали, что все хорошо будет. Я ж не первый испытуемый. Да и деньги хорошие. Угомонись, а? — защищался Аркаша.

— А даже если итак! Значит, ты у нас будешь здоровый шибко, а я тут корячиться буду, да? Этого ты хочешь?!

— Да что ты разоралась, пойди да сама процедуру пройди. Еще и деньжат получишь.

— Ах, ты ж, козлина! Да чтобы я, да под нож легла?! Да ты еще и рад будешь, коли я сдохну. Мигом сюда своих друзей алкашей приведешь! — уже вконец переходя на ультразвук, заверещала Софья.

Тихое оправдательное мычание Аркадия лишь изредка пробивалось сквозь этот истеричный шквал. Степаныч уже поняв, о чем идет речь, лишь подивился собственной прозорливости. Только что говорил об ученых, пробующих свою вакцину против всех болезней на людях, и вот тебе на! Один из знакомых уже стал испытуемым. Если это так быстро распространится, и возымеет должный эффект, то не за горами всеобщая вакцинация. Но как говорится благими намерениями дорога, сами знаете, куда выложена. Так что стоило побольше узнать об этом чудодейственном препарате, дарующем исцеление от всех известных недугов. С этими мыслями он поднялся и направился к своему хорошему другу Василию Рогозе. Жил тот неподалеку, буквально в соседнем доме и зарабатывал себе на хлеб тем, что создавал на советских ЭВМ специальные программы для обучения. Была эта отрасль очень востребована, так что получал Василий неплохие деньги. Да и был он человеком хорошим и очень неглупым.

Поднявшись на второй этаж, Степаныч уверенно нажал на дверной звонок и, буквально через пару секунд, дверь распахнулась. Перед ним стоял Василий собственной персоной в наспех накинутом халате.

— О, это ты. Ну, проходи, проходи. Вижу, что не просто так пришел.