Николай Шмелёв - Кронос

— А кто он? — тихо спросил Доцент, словно боясь, что инородная субстанция его услышит.

— Он соглашается с именем Кот.

— Я так и знал! — тревожно вздохнул Комбат. — Теперь у тебя начнётся раздвоение личности. И боюсь, не только — временами.

— Пока он ведёт себя, как наблюдатель, и в пиковой ситуации — направляющий движение.

— Как всё-таки такое возможно? — недоумевал Доцент.

— А что тебя, в принципе, смущает, — не понял Крон, — техническая сторона дела, или психологическая? Это простой проектор вымышленной действительности. В нашей жизни так же.

Всё, что выходит за пределы видимости нашего зрения, не более чем гипотетическое действие, происходящее без нашего взаимодействия с окружающим миром. Картинка, показываемая видеокамерой, не более чем картинка, а рассказ, повествующий события из радиоприёмника — не более чем рассказ. Мы в этом — не участвуем!

— Ладно, что дальше? — осторожно спросил Доцент, видимо не доверяя новому попутчику, забывая о давности знакомства, если не дружбе.

— На выход! — ответил Крон. — Туда, куда вышли в первый раз.

Перед входом в коллектор, сильно напоминающий канализационный, целое стадо коз пришло на водопой и жадно лакало мутную воду, вытекающую из большой трубы. Из неё только что вышли трое, завершим путешествие по тоннелю, в поисках несчастного рубильника. Они молча огляделись по сторонам, с грустью посмотрели на противоположную сторону русла, некогда полноводной реки, и не найдя занятия лучше — тупо уставились на пасущееся стадо.

— Сдаётся мне, что на этом месте должна быть река, — заметил Комбат.

— Была! — подтвердил Крон. — Да сплыла вниз по течению.

Он поглядел на груды чёрного ила, от которого несло застоявшимся болотом, и перегнившей растительностью, и завершил течение мысли, мучившей последнее время:

— Этот сон мне часто снился. Так часто, что я с ним уже сроднился, но неприятный осадок в душе остаётся всегда, после каждого просмотра. Причём — надолго.

— А это, что за козье стадо? — Доцент недоумённо разглядывал рогатых, жадно поглощавших живительную влагу, прямо из-под трубы.

— На этом месте был импровизированный пляж, — пояснил Крон. — В жаркое время года сюда приходили люди, и не только местные, но и спускались с гор. Лето. Жарко. Они и пьют воду, вытекающую из городского сточного коллектора. Вот так, примерно.

— Так они что — не видят, чего хлещут?! — изумился Комбат.

— В том то и дело, — уточнил ситуацию Крон. — В нормальную сухую погоду, из трубы вытекает родник, в неё заведённый, чтобы дороги не размывал, а в сильный ливень, из трубы такой поток воды бьёт — на весь двухметровый диаметр. Сам коллектор соединён с ливневыми стоками, решётки которых располагаются наверху, прямо на проезжей части дороги. Нет, конечно, качество самого родника приличное, но городская пыль и прочие неудобства, проникающие через уличные стоки, заставляет, как минимум, насторожиться. А могут и пописать, где-нибудь там… В городских санитарных службах, этот источник, как родник, не позиционируется. Он проходит под началом водоканала, как водоотвод. Поэтому и качество воды на предмет пития не контролируется. Не загрязняет реку, ну и ладно.

— Так что же ты людям, про это не сказал? — удивился Доцент.

— Когда увидел — уже поздно было, — улыбаясь, ответил Крон. — Они её, к тому времени, набуздырялись уже, а говорить об этом, как-то неудобно было.

— Ну, а с козами, что за аллегория? — осведомился Комбат.

— Слишком много вопросов задавать стали! — недовольно обронил Крон, удивляясь непонятливости спутников. — Сказок не читали, что ли? Не пей из лужи — козлёночком станешь. Ничего не говорит? Вот, вспомнил! Мы тут один раз за грибами поехали и воду забыли. Намучились! С нами одна бабулька была, и нас трое пацанов. Один не выдержал и попил, прямо из мелкой лужи. Поднявшись с колен, он сказал: «Поганая водица!» На это ему бабушка ответила: «Не хай воду, а то обдрищешься!» Вот так — не больше и, не меньше!

— Куда дальше идти? — задал вопрос Доцент. — Пошли уже, а то эти рогатые, как-то странно на нас поглядывать стали, словно замышляют чего. Или заподозрили в предательстве…

— Для начала, стволы по рюкзакам, на всякий случай! — скомандовал Крон. — Затем, на железнодорожный вокзал заглянем. Там нас ждёт связной.

— Чего? — разинул рот Комбат.

— Того! — раздражённо ответил Крон. — Варежку закрой — простудишься. Теперь придётся играть по котовским правилам, и других вариантов, у нас просто нет.

Поднявшись от реки наверх набережной, товарищи вышли к перрону вокзала, обогнув, на всякий случай, его центральный вход. Сначала нужно было осмотреться в игре, и уяснить некоторые правила, а заодно поискать козырей, раз джокеры попрятались. В воздухе пахло маразмом, а в голове бродили мысли, не лучшие по содержанию, закипая, как бражное сусло. Со стороны завода «Спартак» несло запахом самогона и друзья, как по команде, направили стопы в его сторону, держа нос по ветру.

На заводе, который должен был обеспечивать население очищенной и отстоянной, профильтрованной и хлорированной водой, происходили совершенно другие технологические процессы. По причине отсутствия в реке сырья, в производственных цехах умельцы наладили выпуск другой продукции, так же требующей качественной очистки, но технологии, на то и технологии, чтобы их нарушать. В огромных чанах и в подземных отстойниках поспевала брага, а в больших медных аппаратах перегонялась в «чистую слезу». Следила за процессом, всего одна женщина, которой было не до них, так что проблем с загрузкой не возникло. Залив всё, что можно, крон оставил ей обручальное кольцо, не утруждая себя выяснением курса валют, на сегодняшний день. Собственно, и так было ясно, что неизвестно какими деньгами в этом мире нужно расплачиваться, а он не разбойник, чтобы брать просто так. К тому же, наличие горилки открывало неограниченные перспективы, будучи само по себе, как универсальное платёжное средство, а не как зелье единоутробного поглощения. Хотя — погреться можно, несмотря на то, что лето…

— А откуда они воду берут? — с подозрением спросил Комбат.

— Из канализации! — не выдержал Доцент чрезмерного любопытства.

— Ключ здесь неподалёку, — усмехнулся Крон и пошёл к выходу.

Неподалёку журчал родник, чистый, как слеза, которого хватало на производственные нужды в небольших масштабах. На фасаде завода, воздвигнутая местным художником, стояла статуя предводителя восстания рабов. Героический образ Спартака подвигал на точно такие же подвиги, а подчёркивался монументальностью творения, которое не могли омрачить, даже отдельные дефекты. Особенно сильное желание восстания, посетителя овладевало после дегустации продукцию одноимённого завода, когда он позволял себе нарушить регламент объёма отпускаемой продукции. Красные носы дегустаторов сливались с красным кирпичом, из которого были сложены стены корпусов предприятия, а сами ценители постепенно сливались в канализационный коллектор, выпадая осадком на дно жизни, но это, уже совсем другая история, другого автора.