Николай Шмелёв - Кронос

Справа бригада рабочих устанавливала на небольшое здание неоновую вывеску, гордо гласящую: «Голубой пряник».

— Странное названьице, — покачал головой Доцент.

— Это туалет, — загадочно заметил Крон.

— О, как раз приспичило! — обрадовался Бармалей.

— Тогда иди в дамский, — посоветовал Дед.

— Почему? — не понял тот, прыгая на месте от нетерпения.

— Потому что здесь собираются дяди нетрадиционной ориентации! — не выдержав, крикнул Крон. — На вывеску погляди.

— Видимо, туалет сейчас на реконструкции, и посетителей не принимает, — предположил Дед, наблюдая за тем, как рабочие пытаются выровнять неоновые буквы, которые висели вкривь и вкось. — Вот страна! Ничего не могут по нормальному изготовить, всё делается через… И руки растут, их того же места.

Бармалей чуть не наделал в штаны, благо кустов поблизости оказалось не меряно. Здесь не Англия, и никто за ними не ухаживает, позволяя расти в произвольном беспорядке; где угодно и сколько угодно. Назначение поросль имеет универсальную, можно даже сказать, многофункциональную, выполняя различные роли, такие как: пляжная кабинка для переодевания, распивочная и туалет. Отсохшие ветки подойдут для разведения небольшого костра, а листва с успехом заменит туалетную бумагу. Пока Бармалей занимался изучением местной флоры, Почтальон, разглядывая покосившуюся вывеску, спросил:

— Он всегда так назывался?

— Нет! — категорически отверг все сомнения Дед. — В советские годы у него было другое, подпольное название, но теперь это известный брэнд и, его использование может послужить причиной судебной тяжбы, несмотря на призывы их коллег к соединению.

— Прямо как «Пролетарии всех стран — объединяйтесь!», — засмеялся Почтальон.

— Звучно! — согласился Комбат.

— Вам что, разговаривать больше не о чем? — не выдержал Крон, раздражённо показывая рукой на другое здание. — Вот стены больницы! Пусть там об них думают.

— Слушайте, так это же совсем рядом! — изумился Доцент. — Похоже на меры предосторожности.

— По всей видимости, — скривился в улыбке Крон. — Но, нам туда не надо. Во всяком случае, я не хочу посещать это здание, в стенах которого провели лучшие годы, не самые лучшие представители человечества. Пошли в улей.

— Что за улей? — полюбопытствовал Почтальон, опасаясь жужжащих, да к тому же ещё жалящих насекомых.

— Сейчас увидишь…

Проходя мимо поликлиники, находящейся через дорогу от диспансера, Комбат заглянул в окно.

Мрачная очередь в зубоврачебный кабинет заставила его отпрянуть. Очередь, одним только видом, внушала опасение, оттого, что люди, сидящие в ней, находились в крайне нервозном состоянии. Болезные, готовые вспыхнуть, как порох, даже при мимолётном упоминании о пыточном арсенале врача, недружелюбно поглядывали в сторону смотревшего. Косясь исподлобья на Комбата, пациенты походили на зомби, которым нечего терять в этом мире. Он резко прибавил шагу и в три прыжка догнал товарищей, которые уже подходили к магазину «Пчеловодство». На крыше здания притулилось огромное пчелиное гнездо, и пчёлы, размером с курицу, сновали туда-сюда, чем вызывали неподдельное опасение, а у дверей, продукцией пчеловодства грузилась телега, запряжённая гнедой лошадью.

— Мёд куда отправляете? — спросил Крон возницу, при этом оглядывая сорокалитровые бидоны, судя по всему, полные этого продукта.

— На завод «Спартак».

— Ого! — воскликнул Доцент. — Слышал, Ком?

— Чего? — спросил запыхавшийся Комбат, только что догнавший товарищей.

— Как чего! — оторопел Крон от дикого непонимания. — Скоро на водонасосной станции медовуху изготовят. Вода там отличная — родниковая. Не то, что с пересохшей реки.

— Тебе своего мало?

— Так разнообразие должно быть.

Крон хотел расспросить кучера или грузчиков о появлении в этих местах худенькой девушки но, заметив на двери приколотый лист бумаги, он подошёл к объявлению и прочитал его. Коротенькая записка гласила: «Я в бане».

— Ну что — в баню? — искренне изумился Комбат.

— Да, и насколько ты понимаешь, в женское отделение, — не моргая, ответил Крон.

Уяснив ситуацию, группа выдвинулась в сторону чистилища. Шли не спеша, с опаской оглядываясь на летающих полосатых матросиков, у которых жала были размером с приличный нож. Поднимаясь на пригорок, товарищи упёрлись в двери, над которыми находилась вывеска «Баня», и снизу приписано: «Помоечное отделение». Крону сразу же вспомнился автосервис, на стене которого красовалась гордая надпись: «Автопомойка». К дверям помойки вела крутая лестница. Сразу же запахло берёзовыми вениками, отработанная куча которых, валялась во дворе, и была готова утром отправиться в печь — на растопку. Очередь из страждущих помыться не наблюдалась, вероятно, по причине отсутствия воды.

— Хорошо хоть родники не пересохли, — подумал Крон и, решительно шагнул внутрь.

Старая знакомая нигде не наблюдалась и ничем себя не обнаруживала, поэтому компания застыла в недоумении, устав от игры в прятки.

— А, может быть она в парилке, — предположил Доцент, — отходит после вчерашнего?

— Я полагаю, она в лягушатнике валяется, — догадался Крон. — В женском отделении есть детский бассейн — сам в нём бултыхался.

— Так воды же нет! — возбуждённо напомнил Доцент. — Чего ей там лежать?

— Как будто нельзя в сухом корыте валяться, — с издёвкой, сделал заключение Дед, — Вчера она была в таком состоянии, что запросто могла перепутать сухой бассейн с мокрым. Особенно с утра и не похмелившись.

— Она слишком молода, чтобы поправлять здоровье! — возразил Почтальон.

Не вступая в дальнейшие препирания, товарищи проследовали в женское отделение, чтобы воочию убедиться в правоте или заблуждении, каждого из спорщиков. Зайдя в моечное отделение, они были крайне удивлены, увидев, что Бульдозер, как бегемотик, валялся в детском бассейне, в котором уровень воды был, от силы, сантиметров двадцать. Его попытка помыться носила, явно неудачный характер, так как кроме этого лягушатника, жидкости в бане не было: ни в кранах, ни в канализации.

— И все, поди, без пошлины! — сам не зная для чего, вспомнил Комбат любимую фразу всех времён и народов.

— Так нет же никого в кассе, как и в таможне! — крикнул Бульдозер. — И банщика нет. Вообще тут ничего нет. Парилка, кстати отменная, но вот досада — споласкиваться, опять нечем, кроме этой лужи. Так что, если захотите попариться, захватывайте воду из этого водоёма.

— Мы пописаем, в случае чего, — зло отозвался Бармалей.

— Ну, ты тут закругляйся быстрее, а то идти надо! — приказал ему Дед тоном, который не подлежал ослушанию. — Мы в вестибюле подождём.

— А может быть, всё-таки пойдём? — неуверенно предложил Почтальон.