Николай Шмелёв - Кронос

— Предлагаю выпивать не толпой, а по трое — четверо участников, а то, пока второй стакан дойдёт, первый выветрится. В столовой, на корпоративном отдыхе — всегда так делали.

Предложение было принято единогласно и, разделившаяся на три части компания, продолжила подкрепления сил и духа. После того, как все участники застолья прониклись задачей, и первые впечатления сменились на философские размышления, пришёл час разбить лагерь. Фактор уютности и наличия воды, имел приоритетное значение, так что точка первого падения имела временный характер. Но вот именно сейчас, бойцам невидимого фронта, как раз, было не до этого. Плюс ко всему — сильно лень. Из этого следовало, что полчаса, можно смело вычеркнуть из жизни авансом. На кого похожи бойцы невидимого фронта, друзья не задумывались, и в принципе — знать не желали. Это их не волновало. Более того: ни французская революция, ни какая-нибудь, другая — не могла выбить собравшихся здесь людей, из равновесия. Пускай бумажные черви копаются в архивных фолиантах; изводят тонны бумаги и чернил, доказывая тот или иной факт, имевший весомый след в жизни, отдельно взятого народа. Любому здравомыслящему человеку, не обременённому ложным патриотизмом, давно известно, что история пишется под личные нужды.

Кому поручить, такое ответственное задание, как создание базового лагеря, мучиться не стали, а доверили Комбату, потому что, если озаботиться такой задачей коллективно, то можно утро встретить в поисках вожделённого клочка земли: одному здесь не нравится, другому там, и так далее. На личные пристрастия махнули рукой и, полностью доверились начальнику экспедиции: сам заварил кашу, сам и расхлёбывай — до конца. Остальные участники разбрелись по округе, в поисках дров и воды. Как ни странно, но последняя скоро была найдена, в виде родника, бьющего на середине склона горы, на верху которой, мыкались наши герои. Сам по себе, этот факт имел хорошее психологическое воздействие на моральный дух поселенцев. Излишне упоминать значение водопоя — просто глупо. Об этом, тоже тонну бумаги извели, но когда всё складывается, как нельзя лучше то, как всегда — это подозрительно. Складность задуманного, по неизвестным причинам, не сулит ничего хорошего — в дальнейшем. Вот и наши герои приуныли, в то время, когда бы стоило приободриться.

— Всё идёт, как по накатанной колее, Ком, — заметил Крон. — Не нравится мне это. Я, с ещё большим подозрением, начинаю относиться к предприятию.

— А что делать, — отозвался товарищ, — бросим всё и уедем? Ну, можно же допустить тот момент, когда приходит везение — так, перетак?!

— Можно, — поддакнул Крон и философски изрёк. — Что, в принципе невероятного, кроме твоих россказней, случилось? Да ничего! Мы сами себе наговариваем — суеверные меланхолики! Бывает череда удивительных совпадений как, к примеру, удача при игре в карты. В это время, без всякого шельмовства, масть — просто прёт. Это необъяснимо! К сожалению, это очень редкое явление. Обычно, преследует полоса невезения, но чаще всего — редкие всплески удачи, которые чередуются затяжными периодами отсутствия фортуны, переложенные цейтнотами, когда время на обдумывание действия, категорически не хватает. Про «одноруких бандитов» речь не идёт — на то они и бандиты!

Оба задумались о превратностях судьбы, помянули фортуну, всем, чем можно, включая последние слова, и опять задумались, переваривая выпитое и сказанное. Посовещавшись, решили расположиться окончательно, так как оставалось неизвестным, в принципе — ничего. Даже крупные детали общего руководства операцией, выглядели недоработанными. До утра, ничего делать не придётся — это и ёжику понятно, удобно устраивающемуся на ночь. Комбат вдруг засомневался: а не ночным ли хищником является колючий, но тут же себя одёрнул — нам не всё равно?! Главная часть мероприятия выполнена: удалось завлечь, почти всех — они вместе, а остальное… Пёс с ним, с остальным… Что, в принципе, важно? Кусок мнимого благополучия, или единство старых друзей? На паперти не стоишь и — слава Богу!

Костёр весело разгорелся и потрескивал сухими сучьями. Все участники эпопеи расслабились, развалившись около огня, и только одному Сутулому не сиделось спокойно: он всё время оглядывался по сторонам, скептически оценивая временное прибежище, чесал в затылке и что-то бормотал себе под нос. Беспокойно поворочавшись, ещё некоторое время, он вдруг не выдержал:

— Комбат, а стоит ли надёжно обосновываться?! Ведь неизвестно ничего. Вдруг придётся переносить базу ближе к точке назначения?

— Ну, чего гадать? — отозвался тот, с некоторым недовольством в голосе. — Всё равно, действительно неизвестно, где, что, почём и для чего! Хоть ночь нормально проведём, да и следующий день — наверняка. А то и больше…

Костёр, уже не шуточно, поднял языки пламени, напоминая пионерский. Крон скептически оглядел будущее пепелище, и вполне язвительно оценил обстановку:

— Дедуля, а ты не слишком сильно запалил костерок?

— Сильно? Ты, наверное, костров не видел!

— Ну, а зачем такие крайности? — Крон недоумённо пожал плечами.

— Нам угли нужны — сейчас шашлыки готовить будем, — пояснил Дед, и вернулся к своему занятию кострового.

— Ясно всё с вами — кушать сюда приехали, — сказал Крон, не обращаясь ни к кому.

Он стоял в красно-жёлтом свете, освещённый языками пламени. Дым: то стелился по земле, то столбом поднимался в небо, напоминая фрагмент преисподней.

— Что-то ты ворчишь, последнее время, — заметил Почтальон, обращаясь к Крону.

— Никак не привыкну к мысли, что меня куда-то увезли. Постоянство быта затягивает, а насчёт больших костров, это ты Дед напрасно сказал, будто я таких не видел. В конце семидесятых, у нас мельница горела: вот был фейерверк, я вам доложу! Кажется, пожару присвоили высшую категорию сложности. Это было, что-то монументальное, если можно применить действие к статическому понятию, а я жил — через два дома, от мельницы. Мать ночью будит: иди, говорит — смотри! А там — вот это номер! Даже, как-то нереально выглядело — неестественно. За несколько строений, от места пожарища, люди мебель вытаскивали, и с иконами бегали. Паника — полнейшая, а мы поглядели чуть-чуть на катастрофу, и пошли сны досматривать. Можно сказать — прямо посередине пожара, но ведь завтра — в школу! Утром, придя в означенное заведение, по предварительному сговору группой лиц, в составе четырёх человек, направились с челобитной к директору школы, мотивируя приход тем, что неплохо бы, невольных свидетелей пожара и, практически участников — отпустить домой. Напустили скупую слезу на глаза: мол, всю полночи имущество спасали, нажитое непосильным трудом, а остальные полночи — заносили его обратно. Спасение старой рухляди, директрису не разжалобило, и слезу не вышибло: мы двое, мужского пола, были моментально выдворены из кабинета, а две женских особи — были подвергнуты крупному разносу. Сноска в экзекуции делалась на то, что мы — непутёвые, а они, девочки — как могли пойти, на такой шаг! В целом, из дальнейшего разговора, подслушанного под дверью, стало ясно: никакой пожар, любой категории сложности, не способен дать возможность отлынивать от учёбы. Вот она — система старого образования! А пожарная машина, ещё больше месяца дежурила на обгоревших развалинах, и ровно столько же — они дымились. И белый сугроб из пены, под три метра высоты…И запах…