Рэй Брэдбери - На волне космоса

— Я пришел, чтобы дать им совет, — мягко возразил Уинтон. — Им нужна моя духовная помощь. Антропологи приходят наблюдать. Они не вмешиваются в то, что наблюдают, — иначе объект наблюдения изменился бы. Но я здесь не для наблюдений, а для помощи. Почему я должен ждать?

Уинтон был весьма искусен в силлогизмах, он всегда ухитрялся повернуть дело так, что оказывался логически правым, хотя Гендерсон был уверен, что он почти всегда ошибается.

— Откуда вы знаете, что им нужна помощь? — спросил инженер. — Может, они живут именно так, как надо.

— Полноте, это просто дикари, а не ангелы. Я почти уверен, что они пожирают друг друга, или истязают, или совершают человеческие жертвоприношения.

— Человекоподобные жертвоприношения, — пробормотал Гендерсон.

— Не играйте словами. Вы сами знаете, что у них должны быть какие-то дикие и гнусные обычаи. Дикари на Земле обычно устраивали оргии и совершали жертвоприношения весной. Здесь сейчас весна, — великий Предначертатель, вероятно, привел нас сюда вовремя, чтобы помешать им.

— О господи! — сказал Гендерсон, вытирая лоб. — Если у здешних туземцев есть весенние обряды, а это вполне возможно, то они наверняка убеждены, что это придает силу солнцу, способствует урожаю и уловам рыбы. Они непременно верят, что без обрядов лето никогда не вернется и они погибнут от голода. Если Уинтон вмешается, они попросту убьют его.

Отец мой, уверяю вас, вмешиваться опасно. Давайте вернемся и сообщим об этой планете. Правительство пришлет сюда ученых. Ведь если ученые обнаружат потом, что мы вмешивались в обычаи туземцев, они сочтут это преступлением. Нас будут ругать в научных журналах.

Проповедник вспыхнул.

— Не думаете ли вы, что я трус, который боится гнева безбожников? Не думаете ли вы, что мы попали сюда случайно? Великий Предначертатель не случайно прислал меня сюда. Я ответствен перед ним, а не перед вами или перед вашими друзьями учеными. Я выполняю его веления! — Он подался вперед и впился в Гендерсона взглядом фанатика. — Ступайте оплакивать свою репутацию куда-нибудь в другое место.

— Антропология не любит подобного вмешательства, — произнес Гендерсон.

Уинтон сверкнул на него глазами.

— Но вы ведь не ученый, Гарри! Вы механик, инженер, так?

— Это верно, — согласился Гендерсон.

Уинтон кротко сказал:

— Тогда почему вы не возвращаетесь на корабль, к своим механизмам?

— Будут неприятности, — мягко сказал Гендерсон.

— К неприятностям я готов, — ответил достопочтенный Уинтон так же мягко. Он достал из своей сумки большой старомодный револьвер и положил его на колено.

Гендерсон пожал плечами и поднялся обратно по трапу.

— Ну и что? — Чарли с чашкой кофе в свободной руке заканчивал проверку регуляторов горючего.

Гарри молча прорезал пластикатовую оболочку, сорвал с себя тонкую пленку, смял ее в комок и бросил в мусоросборник.

— Он сказал, чтобы я занимался своими делами. Так я и поступлю.

Голос проповедника зазвучал снова, и время от времени машина произносила слова на местном наречии.

— Переводчик включен, — заметил Чарли.

— Пускай. Из всей длинной речи этого червяка он перевел только «я — жизнь — путь». — Гендерсон мрачно повернулся к книжному шкафу и достал «Руководство к наблюдению и поведению на планетах других миров с примерами».

— Все равно надо прекратить это! — Чарли стал подниматься по трапу.

Гендерсон пожал плечами.

— Попробуй. Пойди и скажи ему, что машина не действует. Мне надо было бы самому сказать это. Но если я сейчас подойду к нему, я его задушу!

Чарли скоро вернулся.

— Все в порядке. Туземцы боятся Уинтона, но ящик им нравится. И они думают, вероятно, что ящик говорит сам по себе, а Уинтон только лопочет что-то бессмысленное.

— Это так и есть. Они правы.

— Я вижу, он тебе не нравится, — Чарли принялся разыскивать в шкафу второй экземпляр справочника для разведочных групп. — Я сказал Уинтону, что он производит на туземцев плохое впечатление. Это остановило его. Он сказал, что отложит проповеди на недельку, а пока будет изучать туземцев. Но он добавил при этом, что мы должны наладить машину так, чтобы она переводила все его слова. — Чарли улыбнулся. — Так что время у нас есть.

— Время для чего? — проворчал Гендерсон, не поднимая глаз от справочника. — Уж не думаешь ли ты, что мы можем переубедить Уинтона? Этот болван считает, что вмешиваться в чужую жизнь — его священный долг. А попробуй-ка отговорить какого-нибудь болвана от его «священного долга»! Он вмешается и в пиршество людоедов! Так я надеюсь, во всяком случае… Он говорит, что намерен помешать их весенним обрядам. Если у них есть жертвоприношения или что-нибудь еще, что ему не по вкусу, то он помешает этому.

Чарли наклонился к Гендерсону.

— Послушай, мы даже не знаем, есть ли у здешних туземцев весенние обряды. Может быть, их вовсе нет. Или есть, но Уинтон не сможет помешать им. Может быть, нам не о чем беспокоиться. Только нужно пойти и посмотреть. Мы можем написать обо всем, что увидим, и это будет напечатано, когда мы вернемся. — Заметив выражение лица Гендерсона, он Добавил: — Может быть, если понадобится, мы сломаем переводную машину.

Приближалось время дождей. Мелкая река текла в узком русле, и рыбы было много. Спет работал быстро: выбирал рыбу из ловушек, снова опускал ловушки в воду, засаливал рыбу.

Он устал, но ему было приятно вспоминать пиршество прошлой ночи и предвкушать пиршество нынешней. В эту пору были особые кушанья из трав, кореньев и рыбы.

Сегодня вечернее пиршество может оказаться последним для него, ибо на горизонте сгущалась дымка и дожди могли начаться завтра.

Один из пришельцев подошел и стал наблюдать за ним. Спет продолжал солить рыбу. Не обращать внимания на незнакомца опасно, но если сделать ритуальный знак мира и согласия, то этим ты покажешь незнакомцу, что считаешь его принадлежащим к враждебному племени. А вдруг он из племени друзей? Спет старался быть вежливым и притворился, будто ему безразлично, смотрит на него незнакомец или нет.

Дымка в небе сгущалась, и солнечный свет потускнел. Спет ловким движением своих коротких сильных рук бросил ловушку обратно в реку. Если он переживет следующую неделю, то руки у него будут не короткими и сильными, а длинными и слабыми. Он начал вытаскивать следующую ловушку, искоса поглядывая на пришельца.

Пришелец был безобразен. Весь красновато-бурый, как мертвый лист, с уродливыми чертами лица, совершенно безволосый на локтях и коленях, он блестел, словно облитый водой, но эта вода не стекала с него. Он был невысок и коренаст и двигался быстро, как молодой, но не работал. Очень странный, словно ненастоящий, он спокойно стоял, следя за Спетом, не нападая на него, хотя мог бы напасть, потому что не сделал знака мира. Значит, по-видимому, он не принадлежит к враждебному племени.