Аноним Шлифовальщик - Ложка дёгтя

Его рассказ меня не поразил. Он только подтвердил догадки насчёт общественного устройства Миогена, которое мы, три осла из "Межмирторга", не смогли раскусить. Я испытал невольное уважение к Герту, который, выбравшись из омерзительного места, был настроен продолжать драку:

- Ох, и отомщу я всем, Игнат! У меня куча друзей на визидении. Надёжных ребят, которые хотят говорить правду. Мы такую бучу поднимем! Это будет поинтереснее твоих дурацких конкурсов.

- Что ты собрался делать? - спросил я, хотя уже давно разгадал намерения визуниста. Жажда правды у местной интеллигенции здорово порадовала.

- Я расскажу зажравшимся обывателям о нищесвоях. А Фил, - Герт указал на стоящего в сторонке здоровенного парня, - подтвердит мои слова.

- А не боишься снова в Отстойник загреметь?

- Не боюсь. Я ведь сущник поменял. Так что теперь меня ни одна контрразведка не опознает.

Я поглядел на решительного Герта (раньше он таким не был), перевёл взгляд на парня с чемоданом, и тут меня озарила догадка. Осенило меня так сильно, что моё тело в номере подпрыгнуло и затанцевало на месте. У моего тела пересохло в горле, поэтому я хрипло выкрикнул только одно слово:

- Толерантность!!

- Что, прости? - насторожился Герт.

- Герт, дружище, толерантность! Толерантность перевернёт весь твой мир с ног на голову!

Оба беглеца уставились на меня: визунист - недоумевающе, Фил - с надеждой. Они ждали немедленных моих комментариев, а я молчал, потому что перед глазами у меня проносились картины ближайшего будущего Миогена. Герт рассказывает на визидении об ужасах Отстойника, Фил подтверждает его слова. Общество шокировано от такого, ведь раньше никто об этом не задумывался. Люди рвутся к визуну, чтобы своими глазами увидеть кошмарную жизнь внутри Купола. Но антивизун не пускает. Тогда разъярённая толпа обывателей крушит антивизун, и толпы зрителей наблюдают Отстойник во всей красе. Наступает ломка сознания, возникает комплект вины перед нищесвоями, ведь доброты у обитателей "Закуполья" выше крыши.

Нищесвоев освобождают и уравнивают в правах с гражданами. Из-за чувства вины нищесвоев начинают конфигурить на разные высокие руководящие посты. Глупые, слабохарактерные и жестокие обитатели Отстойника становятся привилегированным классом. А дураки в руководстве - это просто песня для дилапера, стартовая площадка для ушлых моих землян. Дуракам мы запудрим мозги, жадин подкупим, трусов запугаем, а на слабохарактерных нажмём.

Обидно было то, что я, хоть и узнал о нищесвоях и Отстойнике, сразу не догадался о толерантности. Идея терпимости способна уничтожить любое развитое общество, в котором есть классы, один из которых высший, другой - низший. Я был уверен, что интеллигенция горячо поддержит эту идею, потому что подобное было проверено не на одном десятке смежных миров. Потребности интеллигентов в свободе и правде покрываются полностью. Правда - это ужасы Отстойника, свобода - это освобождение и уравнивание в правах нищесвоев.

Беглецам я пояснил идею толерантности, умолчав, естественно, о конечной цели внедрения её в общественное сознание. Я также не стал заострять внимания на том, что дураки должны занять самые важные посты в Миогене. Поэтому Герт принял идею на ура.

- Здорово, Игнат! Это будет справедливо.

- И для безопасности общества хорошо, - добавил я. - Рано или поздно нищесвои бы взбунтовались, вырвались из-под Купола и разнесли весь город к чёртовой матери.

Я плохо представлял, как слабовольные дураки смогут победить умных и смелых горожан, к тому вооружённых такими знаниями, которые нам, землянам, и не снились. Но это уже не важно, главное - идея.

Герт неожиданно помрачнел и задумался:

- Странно получается, Игнат. Безмозглый дебил Мих будет управлять матэргетикой, потаскушка Найза ведать культурой, хитровывернутый отец Гведоний - наукой, лизоблюд Харпат разрабатывать новую онтронику... Что-то плохо всё получается, забредыш!

Видимо, ума визунист украл прилично, раз додумался до того, что я хотел скрыть.

- Почему плохо? - возразил я. - Общество будет свободным. А в свободном обществе - свободная конкуренция. Вот ты и будешь конкурировать с Михом и Харпатом за тёплые места. Я не думаю, что при твоём интеллекте ты проиграешь.

Разумеется, я кривил душой. Всё будет по-другому. Интеллигенция вроде Герта и графомана Анта конечно же останется за бортом. Таков удел интеллигенции в любом обществе. Но об этом визунисту лучше не говорить.

Молчавший до сих пор Фил наконец подал голос:

- А почему нельзя поделить свойства поровну? - спросил он. - Почему нельзя просто открыть второсклады и раздать свойства нуждающимся? Раздать тем, у кого они были отобраны.

- Потому что это будет уже не толерантность, а равенство, - пояснил я непонятливому нищесвою.

- А чем плохо равенство? - удивился Фил.

- Равенство плохо тем, что все будут серенькими и одинаковыми. Ни умными, ни глупыми. Ни сильными, ни слабыми. Ни рыба, ни мясо, в общем.

Сомневаюсь, что мои слова убедили нищесвоя. Идея равенства - самая въедливая идея на свете. Если она кому западёт в голову, то выгнать её непросто. Поэтому умные правители и стараются заменить её толерантностью, квазиравенством - вроде как все равны, но табачок врозь. Если бы у меня была возможность не хитрить, а выложить всё начистоту, я бы ответил Филу так: "При равенстве дуракам вход во власть заказан. При толерантности же одни дураки и вылезают наверх. А этого я и желаю больше всего. Властные дураки помогут нам, пришельцам-забредышам, вывозить ценную онтронику, а взамен поставлять вам всякий аляпистый, мигающий, свистящий и звенящий хлам".

Договорившись встретиться через час, мы расстались с беглецами. Те поспешили к друзьям-визунистам, а я привезунился в номер. Виталик вопросительно посмотрел на меня, Павлик нетерпеливо пищал из переговорника, а я всё доказывал воображаемому Филу, что толерантность - это прекрасно.

"А разве для того, чтобы править, не нужно ума? Если Миху дать власть, он такого наворотит..." - утверждал невидимый Фил.

"Если общество сконфигурирует Миха во власть, такова воля общества, - возражал я, - Обществу видней, кто должен править"

"Ты ведь кривишь душой, Игнат, - говорил нищесвой, - интеллигенция останется у разбитого корыта. Дураки нахрапом возьмут власть, вы, забредыши, им поможете, а интеллектуалам что останется?"

Я мысленно смеялся: "А интеллектуалам можно будет бороться дальше. Чтобы общество стало ещё толерантнее. Например, за права абстров. Затем за права параметрявок. А потом уравнять в правах людей и плевачек с саложорами".

И в этом я был прав. Доведённая до абсурда идея толерантности способна на многое.

1