Аноним Шлифовальщик - Ложка дёгтя

На первый взгляд самое трудное в ремесле нелоголаза - добраться через Нелогу до Изобры. Но это не так. Гораздо труднее было выполнять заказы горожан. Закажет, скажем, горожанин прозрачник или булятор, и сидит несчастный нелоголаз часами у Изобры с отхватом наготове, ждёт, когда матушка Изобра соизволит сконфигуриться нужным образом. И как только в ней появится нужная конфигурация, нелоголаз должен тут же броситься и отхватить её, стараясь не зацепить лишнее. Замешкается на секунду, и булятор тут же переконфигурится на творку, или оборотку или ещё на что другое. Придётся снова сидеть, маясь от жары в плотном противоиспарнике, и ждать, когда Изобра снова смилостивится и сконфигурит нужную онтронику.

Иногда случайно получалось открывать новые виды онтроники. Зазевается какой-нибудь юный нелоголаз, ожидая, скажем, частичник, и отхватит кусок на пару секунд позже. А потом стоит и дивится, что за штуковина у него получилась. Возьмут у него горожане эту непонятную штуковину, увезут к учёным. Те поковыряются, а потом объявят, что открыт новый вид, обзовут его и расскажут про его свойства. Старейшины для учёта занесут его в Свитки Бела, которые ведутся, говорят, со дня появления Изобры. Большие уже стали Свитки, сколько в них видов онтроники описывается - не перечесть. И, главное, отмечают старейшины не только виды онтроники, но и способы её добычи. Поэтому, нелоголазы-новички сутками сидят и зубрят Свитки, а особо упорные переписывают их.

Так тихо и мирно жили селяне, пока не пришли коварные и жадные забредыши из какого-то унылого мира. Сначала они совратили жителей соседнего города, привив им страсть к накоплению ярких и зачастую ненужных вещей. Они научили жителей города бездельничать и развлекаться. А в развлечениях забредыши знали толк; каждый день они открывали всё новые и новые центры удовольствий. И стал город гнездом разврата. Старейшины селения перестали отпускать селян, особенно падкую на всё новое молодёжь, в город, боясь, что страсть к развлечениям - это болезнь, и вернувшиеся из города могут заразить односельчан.

Но от перемен в мире невозможно было спрятаться даже в Нелоге. Через некоторое время в селе появились первые забредыши: обычные люди с белой кожей и разноцветными глазами. Они были миролюбивы, разговорчивы и улыбчивы. Пришельцы принесли с собой много разнообразных, доселе невиданных товаров. Первыми клюнули на удочку непрошенных гостей женщины, охочие до всего яркого и пёстрого. Косметика, наряды, бижутерия, шампуни и пена для ванн произвели на них впечатление гораздо большее нежели самая удивительная нелепа в Нелоге. И стали женщины требовать у мужей, отцов и сыновей приобрести им эти удивительные вещи. Забредыши, в отличие от горожан, не покупали товары за свойства. Им нужна была онтроника, много онтроники, намного больше чем требовали в своё время горожане. Засуетились тогда бедные нелоголазы под свалившейся на них непосильной ношей. Стараясь угодить жёнам и дочерям, они неделями не вылезали из глубин Нелоги, охотясь за онтроникой. А забредыши навязывали селянам всё больше и больше разных товаров: соковыжималки, беззаточные ножи для чистки овощей, средства для мытья посуды... А какая была у забредышей еда! Чипсы, засахаренные орешки, пиво, солёная рыба, сухая колбаса, йогурты со вкусом лесных ягод - всё это пришлось по вкусу селянам. В село, как и в остальной мир, тоже пришла Потребилка; так горожане называли новую эпоху, наступившую с приходом забредышей.

С каждым днём забредыши наглели всё больше и больше. Вначале они за простенький свойстводел давали целых десять банок пива и пять пакетиков сухих кальмаров. Потом стали жадничать: за редчайшую загляду расплачивались лишь тюбиком шампуня. Хотели пришельцы открыть в селе торгово-развлекательный центр, чтобы было не хуже чем в городе. И даже завезли других забредышей: танцовщиц и аниматоров, синекожих и желтоглазых. Но ничего у торговцев не вышло: торговый центр несколько раз поменял этажность, а танцевальный шест, неожиданно ожив, чуть не задушил стриптизёршу во время танца. Синекожие забредыши отказались работать, и белокожие закрыли центр удовольствий. Заброшенное здание центра через некоторое время ввинтилось в землю, и с тех пор его никто не видел.

А ещё через некоторое время стало совсем худо: в селе появился особо коварный и жадный забредыш со странным именем Игнат и объявил, что Изобра приватизирована, то есть с этого дня и навсегда является его собственностью. Он показал какие-то бумаги с печатями и радужными наклейками, сказав, что в этих документах зарегистрировано имущественное право. Игнат был жаднее чем все вместе взятые торговцы-забредыши, которые до него появлялись в селе. Теперь тюбик шампуня можно было получить за четыре загляды с двумя доводилами впридачу.

Прошло ещё немного времени, и по непонятным причинам Игнат перестал заказывать онтронику. Ходили слухи, что забредыши в своём мире запретили применять дары Изобры. Жители села приуныли, так как привыкли к товарному изобилию, к которому их приучили забредыши. Но это длилось недолго. Игнат рассказал, что один умный забредыш, находясь в своём мире, придумал обонточивать разные вещи. Умник составил какой-то Болотный каталог, в котором подробно расписал, какую вещь нужно погружать в Изобру, сколько её там держать, и что из этого получится. Теперь нелоголазы стали вместо Свитков Бела пользоваться этим каталогом и добывать вместо онтроники обонточку. Это было ещё сложнее, так как раньше приходилось тащиться нагруженным только от Изобры, а теперь нужно было и туда тащить кучу всяких вещей на своём горбу. Увы, в Нелоге не работала онтроника. Значит, не работали ни пакушка, которая позволяет переносить огромные тяжести, ни перепух, чтобы мгновенно перемещаться к Изобре и обратно. За обонточку Игнат платил в разы меньше чем за онтронику.

Из-за обонточки Нелога стала расти. Потому что, обонточивая различные вещи, Изобра искажает законы мира вокруг себя. Вещи улучшаются, а окружающая среда ухудшается. "Нелога - это производственные отходы, загрязнение природы, - непонятно объяснял Игнат, - что-то вроде отвалов возле карьера". Теперь от села до границ нормального мира нужно было плестись трое суток, а то и более. Алогия в селе повысилась до четырёх баллов. И нелепы стали возникать всё чаще и чаще: то местоклад навалится, то закипь весь урожай испортит, а то и ребусник пройдёт, исказив все надворные постройки. По ночам по селу летало от избы к избе огромное колыхающееся ухо. Оно прикладывалось к стене и прислушивалось к тому, что творилось в доме. Дети сильно пугались. Да что там дети, взрослые боялись выходить по ночам по нужде, ибо можно было нарваться на бледную вырглу, которая бродила по огородам и жутко завывала. Заметив ночного прохожего, она устремлялась к нему, протягивая скрюченные пальцы, и её бледное лицо синело от злости. А красивое озеро возле села вдруг встало вертикально, и в нём теперь никто не купался даже в самые жаркие дни.