Максим Кидрук - Бот

Все напрасно. Большая стрелка часов продолжала наматывать круги, а результатов не было никаких. Нужно было придумывать что-то новое. И очень быстро. Тимур пытался, однако, как только он начинал концентрироваться, мысли разлетались, как осколки после взрыва.

Просидев вторую ночь без нормального сна, Тимур чувствовал, что начинает сходить с ума. Уход Оскара Штаермана больше не казался ему киношным жестом.

Воскресенье, 30 августа, 18:20 (UTC –4)

«DW», жилой корпус

Напрасное ожидание во втором инженерном корпусе быстро надоело. Тимур перебрался в жилое здание, поднялся в зал совещаний. Тимур включил переговорное устройство, через которое они общались с психосуществом. Передатчик отозвался мерным гудением, а на экране всплыло подтверждение того, что связь установлена.

Какое-то время Тимур ждал, не желая начинать разговор первым. Шли минуты, курсор мигал на исходной позиции. Наконец, Тимур решился:

|► Ты здесь?

И нажал «Enter». курсор переместился вниз, но больше на экране ничего не изменилось. Психосущество не отзывалось.

— Как знаешь, — устало произнес Тимур.

«Может, это и к лучшему», — подумал он.

Тимур осмотрелся. Кроме него, в главном зале никого не было. Его коллеги собрались в комнате отдыха на втором этаже.

Тимур сел за основной компьютер, к которому раньше имели доступ только Джеп, Ральф и Такеда, и запустил его. Попробовал выйти в Интернет. Удалось. Сразу же зашел в свою почту. В папке «Входящие» набралось 138 новых писем. Многовато, даже если учесть, что он не заглядывал сюда уже две недели.

Когда открылся список писем, Тимур понял, почему их так много — почти треть пришла от Алины. В графе «Тема» Алина каждый раз указывала номер своего письма. Всего их было сорок три.

У Тимура потеплело на душе. Он стал открывать и читать подряд все ее письма. Читал с наслаждением. Даже откровенно обидные письма ему приносили радость. Он понимал, что чувствует Алина.

Сорок три письма! Они свидетельствовали о том, что где-то далеко за океаном все еще есть нормальный мир, в котором его ждут дом, друзья, любимая.

Последнее письмо было отправлено поздно вечером 26 августа. Оно было пустым.

Тимур уже собрался писать ответ, когда вдруг заметил еще одно, последнее письмо от Алины, датированное 28 августа. В графе «Тема» стояли три точки.

От: SeaFlower

Кому: Tym_the_Botfucker

Тема: …

Время: 13:33 28AUG

Привет!

Продолжаешь меня игнорировать?

Возможно, тебе неинтересно и ты больше не напишешь. Но все же… Вчера я встречалась с Денисом. Ты должен его помнить. Юрист. Он словно почувствовал, что ты исчез. И мы чудесно провели время. Я даже не ожидала. Он такой милый. Во всяком случае, он отвечает, когда к нему обращаются.

Но все равно. Поскольку ты не отвечаешь, я больше не буду писать.

Удачи тебе, Тимур…

Прощай.

Алина

В одну секунду сладкая благодать утонула в волне черной ярости. Тимур сжал челюсти так, что заскрипели зубы. Он не почувствовал обиды или разочарования. Только неудержимую ярость. Мечты о нормальном мире растаяли. Злость пожирала его. Тимур в сердцах ударил кулаком по клавиатуре. На глаза наворачивались слезы. Парень пересилил себя, не дав им пролиться, но дыхание периодически срывалось. За две недели его идеальная жизнь превратилась в зловонный ад. Теперь он ненавидел весь мир. А больше всего — себя. За то, что, позарившись на большие деньги, поехал в Атакаму.

Впрочем, злость быстро прошла. Она унеслась, как поток грязи во время ливня, оставив после себя страшные разрушения. Что-то оборвалось у Тимура внутри. В груди ничего не осталось. Парень чувствовал себя бесплотным призраком. Без эмоций, без мыслей, без желаний.

Он поднялся, побрел, как лунатик, в спальное крыло, завалился на кровать и попробовал уснуть.

Но сон не приходил. Щеки пылали. В затылке полыхала беспокойная боль.

Понедельник, 31 августа, 09:10 (UTC –4)

«DW», жилой корпус

Разглядывание мелочей спасало. Помогало не смотреть в собственные глаза.

Тимур чистил зубы, отчужденно рассматривая в зеркале мешки под глазами, впалые щеки и трехдневную примятую щетину. Наверху, в макушке, в самой высокой точке тела, засела боль, медленно расплываясь, заползая холодными ручьями в уши, в виски и лоб. Каждый удар сердца волной прокатывался до самых пяток.

Тимур не спал третьи сутки подряд.

Последний раз парень ощущал нечто подобное на третьем курсе в КПИ, накачавшись «Red Bull’ом» во время зимней сессии. Он устроился на работу программером и, ясное дело, забросил учебу, справедливо решив, что навыки инженера вряд ли понадобятся ему в будущем. Тогда, после четырех банок этого проклятого энергетика сердце неистово скакало, как будто собиралось выдолбить в груди дыру, а башку изнутри распирало так, что, казалось, стоит только напрячься, чтобы пукнуть, и ее разнесет к чертовой матери (новогодняя хлопушка: разноцветное «ба-бах!» — и мозги летят вместо конфетти).

В субботу, после первой бессонной ночи, было легче — его отвлекала работа. Поглощенный решением задачи, мозг не мог отключиться. Ответственность и напряжение удерживали сознание на плаву. Но после того как программа была написана и загружена в голову бота, Тимур стал пассивным наблюдателем. От него больше ничего не зависело. Оставалось ждать.

Он попробовал уснуть, но не смог.

В воскресенье, после того как он прочел последнее письмо Алины, стало еще хуже. Прокручивая в голове один и тот же момент, парень провалялся до рассвета с открытыми глазами. Несмотря на усталость, заснуть не удалось и следующей ночью. Стоило только закрыть глаза, как перед ними всплывала одна и та же картина, от которой тошнило, а тело становилось похожим на размоченную туалетную бумагу. Это было не нервное напряжение. Не опасение, что стимулятор не сработает. И даже не страх смерти. Что ни говорите, а боязнь умереть не способна удерживать человека от сна семьдесят два часа подряд. Было что-то еще. Другое. Более страшное. В конце концов, умереть — это не так уж и страшно. Гораздо хуже жить, осознавая, что…

Набитый белой пеной рот Тимура перекосился. Парень понял, что смотрит себе в глаза. Как удав, он вцепился в собственные зрачки, которые устало поблескивали в зеркале. Хотелось плакать, но глаза были сухими, как натертые шерстью стеклянные шарики. По губам поползло что-то розовое: погрузившись в раздумья, он поцарапал десну. Его лицо перекосило еще больше. Хватит! Так нельзя. У человека в голове есть, без сомнения, не только центр удовольствия, но и центр самоистязания. Если этот центр не отключить, можно сойти с ума. Или сдохнуть.