Василий Мидянин - Ночной монстр

Такого не пожелаешь злейшему врагу. Предположим, ваша жена завтра погибнет в железнодорожной катастрофе. На следующий день после похорон вы потеряете работу, а принадлежащая вам шотландская овчарка издохнет в страшных мучениях, поскольку утром на прогулке подобрала с земли какую-то гадость. Затем некие профессионалы тайно проникнут в вашу квартиру и освободят ее от денег и ценных предметов, после чего она сгорит дотла, так как вы, утомленный пережитыми несчастьями, уснете с тлеющей сигаретой в зубах. Сутками позже вас с грандиозным скандалом выставит вон любимая подружка, банк, где вы держали все свои сбережения, повесит на дверь амбарный замок, психопатичный сосед сверху подаст на вас в суд за публичную угрозу убийства и, наконец, в качестве финального аккорда пьяный водитель грузовика протаранит вашу машину, на несколько месяцев отправив вас в реанимацию с тяжким сотрясением мозга и множественными переломами всего, что только может сломаться внутри человеческого тела...

Ужасно, надо полагать. Самый бесчувственный человек будет раздавлен такой лавиной несчастий и не сумеет пережить ее без последствий для психики. Однако вы ошибетесь, если решите, что перечисленными событиями, собственно, и исчерпывается список Великих Неприятностей, Хуже Которых Быть Не Может. Даже если у вас никогда не было жены и собаки, а подружка и банк представляют собой эталонные образцы устойчивости, мировое зло все равно найдет способ причинить вам максимум вреда. Возможно, в этом случае настоящие неприятности начнутся у вас с того момента, когда вы, пробираясь однажды вечером в темноте из ванной комнаты к своей кровати, неожиданно услышите над ухом хриплое зловещее рычание звериной глотки, чудесно сымитированное Ронни Джеймсом Дио на диске девяносто первого года, разглядите прямо перед собой фосфорическое мерцание не привыкших к дневному свету огромных холодных глаз, доверху налитых бешеной яростью, почувствуете на лице густое, пахнущее свернувшейся человеческой кровью дыхание хищника и в последние секунды своего никчемного существования успеете осознать величину кошмара, который ожидает вас в ближайшем будущем...

Это произошло глубокой ночью, спустя мгновение после того, как потревоженная внезапным движением воздуха тяжелая штора мягко ударилась об оконное стекло. Королев очнулся с мерзким ощущением болезненной скованности во всем теле, словно кто-то невидимый, тайком подкравшись из темноты, умелыми ледяными прикосновениями парализовал ему нервные окончания. Приподняв воспаленные веки, Королев близоруко моргнул, пытаясь разглядеть пыточную камеру, в которой он оказался. Наполненная плотным серебристым сумраком комната расплывалась в его беспомощно расширенных зрачках, словно он смотрел на нее из гигантского аквариума с мутной водой.

Было тихо, по полу бродили невидимые вращающиеся вихри прохладного сквозняка. Зыбкий лунный свет болотным туманом просачивался через задернутые тюлевые занавески. Изредка по потолку бесшумно проскальзывали желтые перекошенные трапеции, перечеркнутые прозрачными и дрожащими волнистыми линиями — отблески фар запоздавших автомобилей. Плоский флюоресцирующий циферблат электронного будильника у изголовья кровати высвечивал равнодушное: «2.07».

Самое время опорожнить стакан-другой доброго пойла. Безусловно, речь идет о кефире.

Королев зажмурился и, с трудом вытащив из-под одеяла затекшую руку, потер непослушными одеревенелыми пальцами уголки глаз. Перед глазами у него стояла белесая слизистая пелена, в горле отчаянно першило, со лба стекали крупные капли пота, сердце судорожно колотилось короткими неритмичными ударами, язык превратился в шерстяную варежку — запоздалая реакция на смертельную опасность, запоздалая порция адреналина, поступившая в кровь уже после того, как он сумел вырваться из лап уродливых чудовищ, населявших его последний кошмарный сон. Бесноватые призраки остались за непроницаемой железобетонной стеной, которая только что отсекла пробудившийся разум от сумеречной зоны бессознательного, но следы их скользких объятий все еще вызывали в мышцах Королева непроизвольную спазматическую дрожь.

На журнальном столике едва слышно попискивал будильник. В кухне полтергейст опасливо скрипнул дверцей духовки и потрогал водопроводную трубу. Два верхних этажа соседнего дома, которые можно было увидеть в окно, не вставая с кровати, светились неестественно-фиолетовым фосфорическим светом — на расположенной напротив новостройке день и ночь работали сварщики.

Тишина.

Мысли Королева спотыкались, путались, кружились на одном месте, все время возвращаясь к исчезнувшему кошмару, но вместо зловещего сна в памяти зиял бездонный провал. Обледенелый тротуар... Холодный ветер... Фонари... Нет, усилия были тщетными, воспоминания о событиях пятиминутной давности не оживали. Скрытая в глубинах подсознания глыба ночного бреда стремительно теряла свои очертания, таяла, расползалась, словно подточенный волнами замок из песка, распадалась на какие-то бессмысленные отрывочные образы, которые, всплывая в памяти, уже не могли составить целостной картины. И только странный привкус тягостного беспокойства, порожденный внезапным пробуждением, не исчезал, а усиливался с каждой секундой.

Над домами блеснуло зарево молнии, из-за горизонта нехотя отозвался глухой раскат грома. За окном шел дождь, но монотонный стук капель снаружи полностью поглощался бархатной тишиной комнаты. Вполне возможно, что мозг Королева, адаптировавшись к шуму дождя, просто перестал его воспринимать. Через приоткрытую форточку с улицы проникал слабый поток свежего воздуха с исчезающе тонким запахом сырой собачьей шерсти. За холодной батареей парового отопления сонно поскрипывал домовой. Где-то вдали отчаянно взревел дизель заблудившегося «Икаруса», потом рев затих, и из углов комнаты вновь выползли мохнатые щупальца абсолютной тишины. Повсюду была глубокая, глухая, мертвая ночь.

Сообразив, что он вот уже несколько минут, ни о чем не думая, напряженно вглядывается в светящуюся темноту, пытаясь различить там нечто притаившееся, Королев с некоторым усилием заставил себя закрыть глаза. Я солнце, подумал он, вдавливая голову в подушку. Да, так гораздо лучше. Я большое теплое солнце, и я безумно хочу спать. Сейчас я взойду, и на счет «двадцать один» наступит глубокий здоровый сон без всяких сновидений. Один. Я расслаблен, мое сердце успокоилось и работает ритмично. Это хорошо. Из центра груди по всему телу волнами расходится ощущение легкого покалывающего тепла. Два. Сейчас я взойду.