Алла Марковская - Волны. Сэнп

За перевалом на деревьях уже распустилась молодая листва, пели птицы. Айрэ сполз с отцовской спины и побежал за бабочкой. Выбежал на поляну и со смехом гонялся за яркокрылым мотыльком. Гэл осмотрелся, поляна казалась уютной комнатой с ультрамариновым сводом: мягкая трава, яркие цветы, как узор на ковре, деревья заслоняли от ветра, а весеннее солнце согревало — самое место для отдыха и ночлега. Тем более, в лесу быстро темнеет.

Малыш был занят охотой на насекомых, отец-оборотень поймал небольшого пушистого зверька с коротким хвостом. Вернул себе человеческий облик, решил развести костер, возникла проблема с кресалом, никогда ему не удавалось высечь огонь этими камнями, пришлось тратить драгоценную энергию, а затем унимать головокружительную тошноту.

Мысль о том, что он не может управлять энергией этого мира, страшила. Готов ли Волн к жизни обычного бессмертного? Гэл решил, что сейчас думать об этом не время, время заняться ужином. Снял с тушки пойманного зверька шкуру, мяса оказалось мало, можно было печь целиком.

Мясо так хорошо пахло, поджарившись на раскаленных углях, что голодный ребенок прибежал к костру и сел в ожидании еды. Гэл попросил малыша потерпеть, ребенок покапризничал, пока не нашел отрезанный пушистый хвостик зайца, отвлекся. Потом взобрался отцу на руки, Гэл погладил голову сына. Волосы ребенка посерели и напоминали теперь не снег, а паклю. Но мыть трехлетнего малыша где-то в водоеме рановато. Найти бы людей, живущих хотя бы в шатрах.

Может быть, тогда Гэл и почувствовал, что на него кто-то смотрит, но если бы то был человек, он уловил бы фон мыслей — мыслей не было, скорее всего, это был зверь.

Мясо испеклось и где-то даже пригорело. Айрэ был счастлив, он играл в голодного оборотня, резко отрывал зубами жирный кусок. Мордаха его блестела от жира. Гэл, глядя на сына, понимал — Лэнора не простит ему, если их дитя одичает.

Ночью их разбудил звон мечей. Калтокиец сбил лапой котелок с водой в затухающий костер. Айрэ, как птенчик, испуганно озирался по сторонам, едва не вскрикнул, когда увидел тени. Гэл, перевоплотился в человека, подхватил сына и зажал ему рот рукой. Он хорошо видел в темноте, на краю поляны трое в доспехах атаковали четвертого. Мужчина с длинной седой бородой отчаянно отбивался, сильный и умелый воин, но противники его молоды и напористы.

— Спрячься за деревом и не шевелись, — прошептал Гэл на ухо сыну.

— Папа, не ходи… — Айрэ вцепился в руку отца, — там страшно… — малыш заплакал тихо, как потерянный волчонок.

— За меня не бойся, — Гэл посадил сына под деревом, рядом с котомкой, и выдернув посох из петель наплечного мешка. Незаметно, быстро и бесшумно подбежал к сражающимся.

Мужчина с длинной бородой был уже ранен. Стоя на колене, он отчаянно размахивал мечом, как слепец. Гэл действовал быстро, лезвие шеста под лопатку первому, укол в шею второму. Третий испугался смертельной тени и с криком убежал. Бородатый воин свалился лицом вниз.

Гэл не стал преследовать убегавшего. Необходимо было осмотреть того, кого он спас. Бородатый воин все еще судорожно сжимал меч, и готов был сражаться. На неприкрытой железом ноге длинный разрез — это не страшно, а вот пробитая кольчуга — плохо. Рана на шее вначале вызвала опасения, но оказалось, разрез не глубокий и артерии не задеты. Бородатый воин открыл глаза, выругался и спросил калтокийца:

— Ты кто?

Гэл заверил бородача, что он ему не враг и помог подняться, подвел к кострищу, позвал сына. Грузный бородатый дядька тяжело опустился на траву. Айрэ выбежал на поляну, грязной ладошкой размазывал слезы и тащил за собой тяжелый наплечный мешок. Гэл знал, этой ночью их уже никто не потревожит, но перед рассветом необходимо уйти. С трудом вытащил бородача из кольчуги, снял с него стеганку. Сэнпиец лег на свою стеганку у костра, скрипел зубами и продолжал ругаться. Попросил пить. Айрэ подошел к груде окровавленных доспехов, осмотрел, ткнул пальцем железный наплечник:

— Дошпех, как в кино. На твой не похож. Папа, а это кто?

— Этот дядя живет тут, в горах, — ответил Гэл. Он положил в костер все заготовленные дрова, потом поставил в огонь небольшой казанок с водой. Осмотрел бок сенпийца, меч противника не достал через стеганку. Бородач отделался синяками. Вода закипела, Гэл бросил в котелок зелья для обеззараживания ран, которые собрала ему в дорогу Олха. Он мог бы снять заражение и очистить раны прикосновением своих рук, но не стал этого делать, не хотел пугать сэнпийца, да и силы следовало беречь.

— Он сам здесь живет? — Айрэ сел у огня, вынул из сумки кусок сухого мяса и начал его грызть.

— Айрэ, малыш. Ты не хочешь еще поспать? — Гэл снял казанок с огня, поставил стынуть.

— Я уже поспал, — отвечал ребенок, закутываясь в плащ, — мы скоро пойдем?

— Да. Я сейчас помогу этому бородатому дяде, мы расспросим его, где он живет, и пойдем.

Айрэ кивнул головой, как взрослый.

Гэл улыбнулся, наблюдая такое серьезное взрослое понимание на грязной мордашке сына. Взял свою запасную рубашку, оторвал от нее рукав, разрезал ножом на повязки, смочил одну из повязок заваренным зельем, и взялся промывать раны на шее, а потом на ноге. Айрэ держа мясо в зубах, подполз вместе с плащом поближе посмотреть. Начал задавать вопросы. Гэл с трудом находил ответы.

Бородач молча изучал Гэла и Айрэ.

Ночь заканчивалась.

— Ты кто? — снова спросил житель сэнпийских гор.

Айрэ улыбнулся бородатому дядьке. Гэл завязал повязку на его ноге, и спросил:

— Идти сможешь? — знал, язык на Сэнпе изменился, но надеялся, что самые простые слова остались прежними, — на ноге у тебя только кожу рассекли.

— Ты меня спас? — спросил горец и попытался сесть.

— Я тебя спасу, если мы сейчас уйдем, — ответил Гэл, и начал собираться.

Айрэ путался под ногами, мешая отцу. Гэл закинул свой дорожный мешок на спину, затянул ремни. Айрэ ждал, когда отец перевоплотится, но Гэл разочаровал сына. Хорошо, бородатый незнакомец не понимал языка, на котором Айрэ задавал щекотливые вопросы:

— Папа, а ты не станешь котиком?

— Нет, малыш, люди не любят, когда я становлюсь котиком, этого дядю не нужно пугать, так что ты пойдешь сам, а я помогу идти дяде, он ранен.

— Его ранили в бою? Как тебя, тогда, когда ты вернулся на Джарэка, когда тебя дядя Тавас принес и ты меня не слышал, и так, как на том Джарэке, что ты говоришь он не Джарэк?

— Да, малыш.

— Ты с долины за грядой? Прошел через перевал? Ребенок говорит, как они, — расспрашивал бородатый незнакомец, поднимаясь на ноги и надевая стеганый доспех, — торговать будешь? Ты первый, кто говорит как мы.

— Мы должны уйти до рассвета, твои друзья не простят мне смерти своих воинов, — отвечал Гэл.