Владимир Контровский - Тропой неведомых Миров

Великая Пустыня сочилась злым отравным волшебством. Эндар не ошибся — на местную, природную магию грубо и властно было наложено так знакомое ему колдовство Чёрных Разрушителей. Они побывали здесь примерно пять–шесть тысяч лет тому назад и посеяли в Пустыне Зло. И вот теперь посев давал всходы — в виде принятой жителями песков религии, направленной на уничтожение. Собственное же чародейство Колдунов Пустыни — до чего же щедр Пограничный Мир на естественную магию! — по уровню уступало волшебству, доступному Хурру. Умение наводить мороки, кое–какое перевоплощение, дальновидение, воздействие на неокрепшие разумы… Во всяком случае, следов серьёзной боевой магии Катри не отыскал. Однако пренебрегать наиболее вероятным противником не стоило.

Корабли шли вдоль побережья Великой Пустыни, не слишком приближаясь к нему, но и не теряя из виду. На девятый день пути вид берега изменился — желтизна песков сменилась фиолетовыми контурами гор на границе Пустыни и Изобильных Земель. А уже следующим утром цветом береговой полосы сделался зелёный, а тяжелый смрад магии песков исчез. По расчётам кормчих, до Эдерканна оставалось шесть–семь дней хода. И тут Катри заметил птицу.

Точнее, сначала внимание Мага привлекла тёмная точка высоко–высоко в небе. Затем точка снизилась, превратилась в пятнышко, и пятнышко это начало описывать широкие, почти правильные круги над кораблями. Катри заострил зрение и пригляделся внимательнее. Да, действительно птица: огромная, крылья в размахе перекроют два человеческих роста, перья отливают воронёным металлом, хищно изогнутый клюв. А взгляд — удивительно осмысленный, словно вертикальными зрачками немигающих жёлтых глаз смотрит… Носитель Разума!? Да ведь это же… Ну конечно!

Быстрый укол заклинания — и перед внутренним, магическим взором Эндара появилась совсем иная картина, точнее, две картины, наложенные одна на другую. В контур тела гигантской птицы вписывался человеческий силуэт, обычный — две руки, две ноги, голова. Заклятье трансформации наложено грамотно, что свидетельствует о способностях и опыте применившего его волшебника. Вот и ещё одна новая грань магии Пограничного Мира… А с этим птицечеловеком стоит познакомиться поближе…

Птица затрепыхалась. Неведомая сила накинула незримые путы на могучие крылья, и голубая океанская гладь с крошечными белыми корабликами на ней почему‑то стала приближаться. Никакие усилия не помогали — летящее существо столкнулось с многократно превосходящей мощью. Птицу вели, словно приглашая опуститься на палубу флагманского крейсера. И отклонить это очень настойчивое приглашение не удавалось.

Теперь птицу можно было хорошо разглядеть обычным зрением, безо всяких ухищрений. «Интересно, подобные крылатые создания действительно водятся в этом Мире, или же передо мной идеализированный образ, чисто магическое творение? — подумал Катри, рассматривая соразмерное стремительное тело совершенных пропорций. — Если придумано, то придумано хорошо…».

Птица тяжко опустилась на доски палубы — дерево жалобно заскрипело под кривыми сильными когтями. Эндар читал мысли человека; в них была тревога и даже страх, но в круглых янтарных глазах птицы горела лишь неукротимая ярость.

— Ты наш гость не совсем по своей воле, но мы не приготовили для тебя зла. Просто мне очень нужно говорить с тобой, — голос Лесного Мага звучал сухо и ровно. — Мы не враги, и скорее всего, не будем врагами, маг.

Птица как‑то странно наклонила голову чуть набок, внимательно глядя на Катри желтым немигающим глазом. А потом — потом птичий силуэт дрогнул, заколебался и подёрнулся рябью. Принудительной помощи Эндара не потребовалось — вынужденный гость перекидывался в человека сам, и это было хорошим знаком.

Обратное перевоплощение заняло пару мгновений, не больше. Перед Катри, Властителем и Верховным Хурру на палубе стоял высокий человек в тёмном облегающем одеянии — штаны, рубаха, кожаный пояс и мягкие сапоги. На поясе короткий клинок в ножнах — то ли маленький меч, то ли большой нож. Длинные чёрные волосы спадали на плечи, на тонком лице с правильными чертами светились умом яркие тёмно–карие глаза.

— Кто ты, неведомый маг? — обратился он к Эндару, мгновенно определив, кто здесь главный. — Ты обладаешь такой Силой, какой нет ни у кого из Хурру, и с которой доселе не сталкивался никто из нас, Видящих.

«Видящие, значит… Вот и ещё одно магическое сообщество Пограничного Мира — третье, считая Хурру и Колдунов Пустыни. Если Видящий знает о Хурру, значит, и Хурру знают о Видящих. Почему же тогда Хурру не сообщили об этом ему, Катри? Или сочли само собой разумеющимся, что могучему Лесному Магу подобная мелочь, конечно, известна? Хорошо, если это так…».

— Я не из вашего Мира, — искра удивления промелькнула в глазах Видящего при этих словах Эндара, — но Колдуны Пустыни, ваши враги, — мои враги. А имя моё Катри — Лесной Маг, потому что я пришёл из дебрей Великого Леса. Хамахере и Изобильным Землям нечего делить, а вот в Пустыне таится нечто злобное и разрушительное — я чувствую это.

— Ты поистине мудр, пришелец, — прошептал Видящий, — оттуда наступает Зло. И мы не знаем, как его остановить.

— Остановим, Видящий. Отдохни, ты наш гость, — извини, что звать тебя пришлось чересчур настойчиво, но я не мог по–другому. — За спиной Катри слуги по знаку Волка проворно расстелили прямо на тёплых досках палубы пышный ковёр и расставляли на нём яства и напитки. — Беседа наша краткой не получится…

Равнина расстилалась до горизонта, насколько достигал взгляд. Точнее, самой линии горизонта чётко различить было невозможно — рыжевато–жёлтая полупустыня незаметно перетекала в тусклое небо, оплывшие невысокие барханы без перехода сменялись клочьями рваных грязно–оранжевых облаков. Поверхность почвы напоминала застывший воск — как будто давным–давно здесь отполыхало пламя исполинской свечи, залив всё вокруг расплавленным телом этой самой свечи.

Невысокие холмы пытались приподняться над унылой монотонностью местности, однако сил не хватило, и они оплыли, застыли, едва достигнув высоты в десять–пятнадцать локтей. Перемешанный с глиной песок порос жёсткой короткой рыжей травой, выглядевшей ворсом этого чудовищного пыльного ковра. Нагретый медным диском светила воздух дрожал, перетекал и струился между возвышенностями, в ложбинах. Кое–где плясали невысокие пылевые смерчи, путаясь в шерсти травы, хотя воздух был неподвижен, как мутное стекло. Преддверие Великой Пустыни — граница между Изобильными Землями и собственно Пустыней.

Казалось совершенно невероятным, чтобы в негостеприимном лоне Пустыни могла существовать какая‑то жизнь, однако она там была — причём достаточно хищная и агрессивная. Не в самих раскалённых песках, конечно, но в бесчисленных оазисах, усеявших Пустыню. Там была вода, растительность, были звери и птицы. И там жили люди — безжалостные и жестокие Дети Пустыни.