Олег Мазурин - Контуберналис Юлия Цезаря

Стоит сказать, что германец, грезя о дочке и жене сенатора, пока не переходил рамки дозволенного: он знал, что если Долабелла узнает о его сексуальных поползновениях в сторону его близких, то лично отрубит Балдегунде голову. И хатт пока с трудом, но сдерживал свои потаенные желания и мысли. Ради сохранения своей головы, хорошей зарплаты и ради своих амбиций, которые резко возросли после того как он стал главой охраны богатого и знатного патриция.

Мамерк и Балдегунде присели на лавки подальше от своих хозяев и под чаши превосходного Альбанского вина стали вспоминать свое гладиаторское прошлое и особенно их последний поединок. К ним присоединились подручные германца и македонянина. От этого разговор за столом стал еще оживленнее и веселее.

Римлянки пировали отдельно от мужчин в своем помещении. Но хозяйка — Юлия Луцилла — выходила время от времени к гостям в триклиний. Когда она обходила столы в первый раз и приветствовала гостей, но вздрогнула от неожиданности: она увидела Мамерка! И мгновенно его узнала.

Пять лет назад жену и дочь Долабеллы захватили киликийские пираты. Юлия и Домиция плыли в Грецию чтобы отдохнуть у родной сестры Луциллы — Секунды Флавии, жены наместника Греции, но не доплыли. Два корабля злодеев отрезали путь римской триере, на которой путешествовали близкие Долабеллы, сблизились с ней, заарканила крючьями, и пираты пошли на абордаж. Римских солдат морские разбойники перебили всех до единого, но не тронули рабов-гребцов, моряков и Юлию с Домицией.

Предводитель пиратов — Мамерк — был благороден к знатным римлянкам. Хотя он и забрал корабль, все имущество римлянок, деньги, подарки драгоценности, но не назначил за жену и дочь сенатора никакого выкупа. Юлия была восхищена красотой и атлетическим сложением Мамерка, его умом, бесстрашием, обаянием, речью. Главарь пиратов тоже влюбился в матрону. В первую ночь на корабле он овладел супругой Долабеллы с невероятной страстью. И та с такой же неукротимой страстью всецело отдалась пирату. То была великолепная ночь! И с каждым днем бурные ночи повторялись. Матрона потеряла голову от любви к пирату! Поэтому в отличие от дочери, которая жаждала вернуться в Рим, Юлия не торопилась попасть к обрюзгшему и ненавистному мужу, с которым она давно не знала хорошего соития. А тут ее устраивало все. Еще немного и она стала бы королевой пиратов. Мамерк держал знатную пленницу на корабле до тех пор, пока Корнелий Долабелла не обратился с просьбой к верховному вождю пиратов вернуть ему дочь и жену за любое вознаграждение.

Глава всех киликийских пиратов потребовал у Мамерка назначить любой выкуп за римлянок и после выкупа отпустить их. Македонянин, скрипя сердцем, был вынужден подчиниться воле вождя. И после того, как римские посредники Долабеллы привезли деньги за пленниц на главную пиратскую базу в Киликии — крепость Карацезум и забрали римлянок, Мамерк навсегда расстался с любимой женщиной. И это разлука прощание была крайне мучительная и тяжелая. Юлия при прощании даже плакала навзрыд, а по щекам Мамерка текли скупые мужские слезы. Сердца их раскалывались напополам от невероятной душевной боли. Но все же им пришлось распроститься.

Воспоминания о Юлии Луцилле долго преследовали пирата, а затем и гладиатора. Он так и не мог забыть ее. Впрочем, как и знатная римлянка не могла забыть жаркие ночи на либурне или на морском песке в объятьях белокурого македонянина. Вчера ей даже приснился сон, будто она занимается любовью с Мамерком. В этом сновидении она была невероятно счастлива и расслаблена, но когда проснулась, то разочаровано и тяжело вздохнула: это был всего лишь сон. И когда она среди гостей узнала Мамерка, то возликовала ее душа и тело! Все встрепенулось внутри у нее и сразу наполнило низ живота вожделенным теплом. Если бы не толпа, знатная матрона тут же бы сорвала с себя одежды и с безумной страстью отдалась этому дерзкому и сильному македонянину. Выходит, сон оказался вещим. В нем Венера сообщила Юлии, что она вскоре увидеться со своим любимым. И вот она его узрела!

Мамерк тоже узнал матрону. И забытая доселе страсть нахлынула на него с новой силой. Он едва не выскочил из-за стола, но вовремя спохватился. Заметив этот непроизвольный порыв и обезумевший от счастья взгляд, Балдегунде поинтересовался у македонянина:

— Ты куда, мой славный друг?

— Да, так, никуда… — замялся Мамерк и отвернул глаза от жены Долабеллы.

— А, ты заметил нашу восхитительную хозяйку — Юлию Луциллу, — догадался германец. — Я разделяю твое восхищение ею: она — богиня. И несравненная красавица.

— Да, богиня, — искренне подтвердил македонянин.

— Ты, возможно. увидишь в этом доме еще одну богиню — дочь сенатора — Домицию. Она еще краше матери. Недаром о ней говорят, что она первая красавица Рима. Твоему хозяину Ивану Сальватору несказанно повезет, если он жениться на ней.

— Он непременно жениться на ней. Такова воля моего хозяина и великого Цезаря…

Мамерк перевел разговор на другую тему, а сам время от времени кидал взгляд в сторону неожиданно появившейся долгожданной любви. Но как бывшему гладиатору поговорить с Юлией наедине? Здесь явно невозможно: в доме ее муж, высшие лица государства, многочисленные гости. Но Мамерк знал, что при первой возможности Юлия должна дать ему условный знак или прислать какого-нибудь нарочного, который и сообщить влюбленному о месте и времени долгожданной встречи. Вряд ли Юлия забыла страстные и жаркие ночи на либурне, его. Мамерка, неутомимость и его любовь.

Скрывая сильное волнение и сдерживая дикое вожделение, Юлия поспешно вернулась к дочери, которая с интересом подглядывала из-за занавески за Иваном и Фаррелом.

— Моя дочь Домиция, посмотри на того светловолосого гладиатора. Узнаешь ли ты его?.. — спросила у дочери матрона.

Матрону просто трясло от страсти. Девушка, встревоженная необычным состоянием матери, внимательно пригляделась к тому на кого указала мать, но ничему не удивилась.

— Это Мамерк. Я его видела в цирке Тарквиния, он победил начальника охраны отца Балдегунде. Это лучший гладиатор Рима. А ныне он телохранитель моего красавчика Ивана Сальватора и начальник его гвардии.

— Вглядись, моя Домиция, в его мужественный и благородный лик. Внимательно вглядись. Помнишь ту нашу злополучную поездку к моей сестре в Грецию? Тогда, когда на нас напали морские разбойники?

Вот теперь Домиция узнала вождя пиратов и поразилась:

— О, Венера! А я все мучилась дикими и трудными размышлениями, тогда в цирке: кого же мне этот македонянин напоминает? Мама, так это же тот предводитель пиратов, что захватил нас и держал в плену на корабле. Он был без ума от тебя, а ты — от него. Потом я знаю, ты долго тосковала о нем.