Джек Вэнс - Марун: Аластор 933

— Такова необходимость, — кивнул барон Холк.

Эфраим сказал:

— Если кайарх Йохайм в самом деле уступил настояниям Рианле, ему, по-видимому, приходилось руководствоваться теми же неприятными соображениями. Надеюсь, наше унижение послужит на пользу Шарроду.

Он поднялся на ноги:

— Рианле приезжает завтра. Приглашаю всех вас принять участие в нашей встрече. Ваше присутствие поможет мне сохранить достоинство.

— Мы придем.

За час перед прибытием Рианле эйодархи собрались на террасе странга Бен-Буфаров. В результате психологических процессов, в каждом случае носивших индивидуальный характер и объяснявшихся различными причинами, многие бароны ожесточились — опасения, преобладавшие над стыдом, постепенно сменились решимостью бросить вызов судьбе. Еще недавно все эйодархи готовы были покориться неизбежности и уступить надменному соседу — теперь, казалось, старейшин охватило возбуждение непримиримого упрямства.

— Рианле утверждает, что вы потеряли память, и хочет этим воспользоваться? — повернулся к Эфраиму барон Балтазар. — Пусть так! Но я-то ничего не забыл! В летописях нет упоминания о древнем уговоре — ну и что же? Фвай-чи не отрицают, что он существует только на словах. Я отчетливо помню — кайарх Йохайм обсуждал этот уговор в моем присутствии!

— Я тоже! — вмешался барон Гектр. — Рианле не посмеет усомниться в наших словах.

Эфраим печально усмехнулся:

— Посмеет — отчего бы ему не посметь? Мы не в силах ему помешать.

— Сдаться без боя значило бы допустить опасный стратегический промах, — возразил барон Балтазар. — Мы твердо откажемся выполнять его требования. Если он оккупирует Дван-Джар, мы возьмем измором его гарнизон и разрушим все, что он построит. А если его стервятники начнут кружить над долиной Эсха, шарродские орлы набросятся на них с Эйлодских скал и переломают им крылья!

— Хорошо! — поднял брови Эфраим. — Если таково ваше решение, можете на меня рассчитывать. Помните, однако, что твердость не исключает осторожности. Не провоцируйте Рианле. Не заводите разговор об обороне, пока он не станет угрожать. Рад слышать, что для вас — так же, как и для меня — повиновение нестерпимо. Ага! Над плечом Шаннайра появилась муха. Надо полагать, Рианле и его свита.

Аэромобиль приземлился. Первым вышел Рианле, за ним — крайке Дервас, лиссолет Маэрио и четыре эйодарха. Герольды поспешно промаршировали из-под ворот странга, исполняя церемониальную фанфарную перекличку. Рианле и его спутники стали подниматься по ступеням, ведущим на террасу. Эфраим и шарродские эйодархи спустились, чтобы встретить их на полпути.

Покончив с формальными приветствиями, Рианле картинно выпрямился, выставляя красивую голову в самом выгодном ракурсе:

— Сегодня кайархи Шаррода и Эккорда встречаются, чтобы отметить начало новой эры дружественных отношений между их пределами, в связи с чем мне приятно сообщить, что я благосклонно рассматриваю возможность тризмы между вами и лиссолет Маэрио.

Эфраим слегка поклонился:

— В высшей степени любезное предложение, ваше могущество, целиком и полностью согласующееся с моими намерениями! Но вы проделали утомительный путь — я обязан предоставить вам возможность освежиться. Через два часа мы увидимся в парадной гостиной.

— Превосходно! Допускаю, что вы не нашли дальнейших возражений против моего незначительного проекта?

— Ваше могущество, примите мои заверения в том, что укрепление взаимовыгодных отношений между нашими пределами, основанное на принципах равноправия и сотрудничества — одна из первоочередных задач шарродской политики.

Лицо Рианле помрачнело:

— Почему вы не отвечаете по существу? Намерены вы или нет уступить Дван-Джар?

— Ваше могущество, давайте не будем обсуждать важные дела на крыльце. Через пару часов, когда вы отдохнете, я разъясню шарродскую точку зрения.

Рианле поклонился и резко повернулся спиной к Эфраиму. Помощники камергера провели его и прибывших с ним гостей в отведенные им апартаменты.

Маэрио стояла у высокого сводчатого окна, глядя на долину Эсха. Проведя рукой по каменной плите подоконника, она вздрогнула, пораженная прохладной шероховатостью поверхности. Как живется в странге Бен-Буфаров, в громадных сумрачных залах, наполненных отзвуками веков? Здесь творились странные дела, положившие начало многим мрачным легендам. Говорили, что ни в одном горном пределе не было замка, испещренного столькими тайными ходами. Эфраим изменился, спору нет! Он явно повзрослел и, пожалуй, соблюдал рунические условности почти неохотно, без убеждения. Наверное, все это только к лучшему. Ее мать, Дервас, когда-то тоже была веселой и простодушной, но Рианле (по всей видимости, ее отец) ежеминутно напоминал, что крайке обязана служить примером соблюдения рунических традиций в глазах всего предела, и Дервас принесла себя в жертву благонравию во имя вящей славы Эккорда. Благонравие Эфраима вызывало у Маэрио сомнения: он не походил на человека, способного беспокоиться о неукоснительном соблюдении обычаев. По сути дела, ее собственный опыт исключал такую возможность!

Легкий шорох заставил ее обернуться. Панель стенной обшивки скользнула в сторону — перед ней стоял Эфраим.

Быстро подойдя ближе, он оказался лицом к лицу с девушкой и улыбнулся:

— Извините, я вас напугал. Нам нужно поговорить — так, чтобы никто не знал. Другого способа не было.

Маэрио покосилась на дверь:

— Хорошо бы закрыть засов — а то нас застанут вместе.

— Верно. — Эфраим закрыл дверь на засов и вернулся:

— Я о вас думал. Не могу вас забыть.

— Я тоже о вас думала — особенно с тех пор, как кайарх завел разговор о тризме.

— Должен вам кое-что сказать. Как бы я ни хотел, чтобы вы жили со мной под одной крышей, с тризмой ничего не получится, потому что эйодархи не намерены отдавать Дван-Джар и готовы сражаться, чтобы его отстоять.

Маэрио медленно кивнула:

— Я так и знала... Но я больше нигде не хочу жить! Что мне делать?

— Пока ничего. Мне придется готовиться к войне.

— Вас могут убить!

— Надеюсь, до этого дело не дойдет. Дайте подумать. Вы готовы бежать со мной — сбежать из пределов?

Маэрио затаила дыхание:

— Куда?

— Не знаю. Того положения, какое мы занимаем здесь, у нас нигде больше не будет. Возможно, нам придется зарабатывать на жизнь!

— Я поеду с вами.

Эфраим взял ее за руки. Она задрожала и закрыла глаза:

— Эфраим, не надо! Вы снова потеряете память!

— Маловероятно, — он поцеловал ее в лоб.

Маэрио ахнула и отшатнулась:

— Я не чувствую под собой ног! Все увидят, что я не в себе!

— Мне пора. Не торопитесь, успокойтесь. Потом приходите в парадную гостиную.