Иннокентий Сергеев - Либретто для жонглёра

- Значит, Калиостро всё-таки дал ему эликсир, - сказала Элисса. - Но что нам делать с паркетом? Может, прикрыть ковриком?

A Kind Of Magic

....................... - Вы бросаете семена в воздух? - удивился я. Он невозмутимо продолжал своё занятие. Наконец, он защёлкнул табакерку и тогда только повернулся ко мне. - В воздух? - переспросил он насмешливо.- Ничуть не бывало. Или, по-вашему, музыка - это то же, что и звуковые волны? - Позвольте, -пробормотал я, несколько обескураженный. - Но ведь семена всех растений... - Семена? Что вы имеете в виду? - Вашу табакерку, - твёрдо сказал я. - Вот эту? - он извлёк из кармана то, что только что было табакеркой, и положил мне на ладонь, которую я вовремя успел подставить. На моей ладони лежал лепесток белой розы, я увидел, как края его изогнулись, и он превратился в крошечный кораблик. Паруса кораблика наполнились ветром, и он поплыл с моей ладони, сорвался с неё и улетел как бумажный самолётик. - Посмотрите! - услышал я и, посмотрев, опешил. (Ещё несколько минут назад я хвастался про себя, что теперь меня ничто уже не удивит!) Мы стояли, окружённые со всех сторон деревьями. Было тихо, только шелест листвы и голоса птиц... ................... Мы шли по тропинке. Я всё ещё был в смятении, и мне казалось, я слышу, как дриады шепчутся между собой и тихонько смеются. Стволы деревьев изгибались и галантно кланялись нам, и я увидел дерево бук и гвоздичное дерево, ещё лимонное, коричное и дерево-попугая, я увидел вишню и клён, и многие деревья, которых я не видел никогда прежде. - Где мы? - спросил я. - Разве вы не узнаёте? - спросил он. - Впрочем, вблизи всё выглядит совсем иначе. А ведь это ваш майорат. - Вот как? Но разве титул жалует не король? Разве это не привилегия короля? - А я и есть король, - заметил он, приподняв одну бровь.- Я - Король Магии. - Ну конечно! - воскликнул я. - Мне следовало догадаться об этом сразу же! Простите мне мою оплошность, ваше величество. - Добро пожаловать домой, ваша светлость, - улыбнувшись, ответил он. Мы вышли к пруду, на другом берегу которого был виден замок, и к замку этому вела дорожка из цветков кувшинок. Король ступил на неё первым. Я последовал за ним. ................... Мы вошли в замок. Повсюду висели флаги с гербами, на древках красовались гирлянды цветов. Столы были уже накрыты, сидевшие за ними гости приветствовали нас дружным пением. Когда мы сели за стол, раздались торжественные звуки труб, им ответили скрипки и гобой, и наконец, флейты. Пир начался. Внезапно все поднялись на ноги. Разговоры смолкли. На всякий случай, я последовал примеру своих гостей. В зал вошёл Людовик ХV. Его верный друг Скарамуш, разумеется, был с ним. - Вот вы где! - вскричал Людовик, завидев меня. - А мы объехали пол-Франции, разыскивая вас. - И даже заглянули в Италию, но там нам сказали, что вы только что отбыли, - добавил Скарамуш. - Это ты виноват! - накинулся на него Людовик. - Я давно уже говорю, что оси кареты нужно смазать. - Но мой король! Право же, я не виноват, - стал оправдываться Скарамуш. Мыши съели всё сало! - Старая сказка, - отмахнулся Людовик. - Расскажи что-нибудь поновее. - С радостью и удовольствием, о мой король! - сказал Скарамуш и, отвесив поклон, взобрался на невесть откуда возникшую кафедру. Я подозреваю, что появление её не обошлось без участия Короля Магии, который хоть и не был более нигде виден, но наверняка присутствовал здесь или был где-нибудь поблизости. Скарамуш, откашлявшись для солидности, постучал молоточком по синему бархату кафедры и возгласил: "Курс наглядной философии магистра изящных наук Скарамуша!" Все зааплодировали. Людовик тем временем расположился за столом справа от меня. А слева я увидел Элиссу и открыл было рот, но она приложила к губам палец. Как чудесно, что она нашла меня здесь! - История портретиста из города Кёльна Альфреда Дитриха, - произнёс Скарамуш грозным голосом. После чего рассказал такую историю:

Как-то раз, будучи проездом в Ганновере, художник Альфред Дитрих остановился в маленькой гостинице. Развлечения ради он затеял рисовать портрет дочки хозяина. Вскоре, однако, он получил письмо, в котором его просили как можно скорее прибыть в Париж. Дитрих, не мешкая ни дня, покинул Ганновер, и портрет остался незаконченным. В Париже его ждали многообещающие заказы, которых он удостоился благодаря стараниям своих друзей. Дитрих был великолепным портретистом, и всё же заказчики его оставались неудовлетворёнными, но ещё более неудовлетворён своими работами был сам художник. Какое-то наваждение преследовало его. Все лица на его портретах были похожи одно на другое настолько, что не имели почти ничего общего с лицами его заказчиков. Дитрих был в отчаянии, его друзья пребывали в растерянности, не зная, что происходит с их другом. И вот, одним из мартовских вечеров Дитрих внезапно покидает Париж, не предупредив никого из друзей и не оставив никаких писем или устных распоряжений. Он приезжает в Ганновер и разыскивает гостиницу, в которой он однажды останавливался. - Я вернулся, чтобы закончить портрет, - говорит он хозяину, и в тот же день принимается за работу и не отрывается от неё до тех пор, пока не кладёт последний мазок. Больше ему нечего добавить, портрет готов. И, не дав ему просохнуть, Дитрих срывает его с мольберта и швыряет в камин, после чего начинает работу заново. Но и второй портрет постигает та же судьба. Недоумевающий хозяин не решается перечить чудаковатому постояльцу, а его дочь уже почти не покидает комнаты Дитриха. И вот однажды, утомлённый бесконечной работой, Дитрих рассеянно набрасывает карандашный эскиз головы девушки. Оторвав карандаш от бумаги, он долго смотрит на рисунок. Потом резко поднимается со стула, и ничего не объясняя, расплачивается с хозяином и немедленно уезжает из гостиницы, но прежде подносит портрет своей терпеливой натурщице. С этого дня наваждение более не преследует его, и он вновь становится таким, каким его знают друзья и прежние его заказчики - блестящим портретистом Альфредом Дитрихом из города Кёльна.

- Всё это очень мило, - заметил Людовик. - Но причём же тут сало? - Действительно, причём тут сало? - спросила Элисса, когда мы мыли посуду на кухне. - Этого я не знаю, - сказал я, отдавая ей тарелку. - Но Скарамуш прав. Где-то, в одном из коридоров лабиринта, ты ошибаешься направлением, и вот ты уже в тупике.

И тогда ты перебираешь то, что было написано прежде, и исправляешь неряшливые фразы, заканчиваешь начатые истории, и неожиданно четверостишье превращается в сонет, одно-единственное имя - в элегию... Ты не возвращаешься назад, ты перестраиваешь лабиринт, который меняет свою форму с каждым новым сделанным тобой шагом.

Лето, уколовшись шипами роз, истекло кровью на их лепестки и, остыв, обернулось осенью. ....................

Following The Sun