.. о доходах, за которые с него, может быть, ещё спросят, но не здесь и не сейчас, а пока ему предстоит нести бремя богатства, и он стоит теперь между дверкой и унитазом, поджимая то одну ногу, то другую, и быть может, поскуливает тихонько от холода и нетерпения или уже смирился и ждёт только, когда всё это дело закроется, наконец, на обед. Я оделся и вышел к ней, но она поднялась из своего кресла и направилась к выходу, и я, не успев даже задержаться у зеркала, бросился за ней вдогонку - она шла быстро, нисколько не заботясь о том, что я могу отстать, если у меня развяжется шнурок, или она проскочит по переходу на зелёный свет, а я не успею и буду метаться на берегу ревущей, дымной реки летнего транспорта, видя, как она исчезает в толпе за спинами, которые сливаются в сплошной фон, и лицами, которые представляются мне бледными пятнами, потому что я забыл в раздевалке очки, и уже нет времени, чтобы вернуться за ними. Я шёл за ней как крыса за дудочкой. А она шла по тротуару в толпе, и я боялся приблизиться, не зная, как начать разговор, и не спросить ли её сразу, получила ли она деньги, а если получила, то почему же она уходит, и даже, повинуясь долгу старинной дружбы, напомнить ей, что в кабинке общественного туалета, совершенно голый, её дожидается ещё один клиент, и наверное, уже замёрз стоять босиком на ледяном кафеле и устал, и ему хочется есть, и что это я затащил его в это дурацкое заведение, и что я решительно не могу понять, зачем нужно раздеваться, если женщины всё равно приходят в одежде. Впрочем, может быть, у них профсоюз, и они вытребовали для себя это путём забастовки, откуда мне знать. Расстояние между нами не увеличивалось и не сокращалось, и я всё думал, какими же будут первые слова, сказанные мной, и что она мне ответит. И что же это было в её взгляде или, быть может, в том, как она смеялась, перебрасываясь фразой-другой со своими подругами, занятыми обслуживанием клиентов. Она предназначалась для нас, это было ясно хотя бы по той сумме, которую с нас содрали, но прошла мимо, и теперь я уже подозревал, что она просто увидела две пары мужских ног под дверкой внизу, и решила, что клиент в последний момент изменил заказ, и её участие уже не требуется. Но в таком случае нужно догнать её и объяснить, что произошло недоразумение, просто мой друг заплатил за нас двоих и по своему обыкновению стал выпрашивать скидку, от чего женщина, принимавшая деньги и записывавшая анкетные данные в толстую тетрадь, мягко говоря, не пришла в восторг и не слишком вежливым тоном предложила нам занять одну кабинку на двоих, на что мой друг, сконфузившись и стараясь не смотреть на меня, согласился. Вот так всё и произошло, это недоразумение, и пусть она, пожалуйста, вернётся, я умоляю её, ведь там остался мой друг, он богат, хотя и чуточку скуп, но ведь это не такой уж большой недостаток, правда? Мы прошли мимо киоска, он ещё работал, и если бы я купил сейчас пирожных, у меня был бы повод подойти к ней - мол, пожадничал, купил этакую прорву пирожных, а съесть один не могу, не поможете? Но вдруг я потеряю её из вида, и она уйдёт, а я останусь стоять под палящим солнцем с кучей пирожных, нелепый и растерянный, каким, наверное, выглядит сейчас мой друг, один в кабинке, посматривая в нетерпении в щель, и не может уйти, ведь он никогда не падёт так низко, чтобы потребовать деньги обратно, а уйти просто так, когда деньги уже уплачены, нет, этого он решительно не может себе позволить, но у него есть хотя бы одно преимущество, которого буду лишён я - его никто не видит, разве только его босые ноги внизу под дверкой, а я буду стоять с этими пирожными посреди улицы и высматривать её в толпе, которая сливается вокруг меня в сплошной фон. Вот она, я её вижу, и нужно же, наконец, приблизиться и всё объяснить, если я смогу что-либо объяснить, если она вообще работает там, если это не приснилось мне, и я не выдумал эти кабинки и холодный кафель, и голых мужчин за выкрашенными белой краской дверками, и богатого друга, который стоит сейчас голый, переминаясь с ноги на ногу, между дверкой и унитазом, и её подруг, занятых с клиентами, и её лицо... Я должен догнать её, только так я узнаю правду. Почему-то я был уверен, что мне достаточно будет увидеть её, и даже, может быть, не говорить ничего, только увидеть её лицо. Может быть, я всё придумал. Я боюсь потерять её из вида и боюсь догнать её, и без конца прокручиваю фразу, фразы, слова, которые скажу ей, никогда не скажу, она всё ближе, она обернётся, она сейчас обернётся. Она обернулась. Я замер. Она сказала: "Вот увидишь, каким смешным всё это покажется тебе, когда пройдёт время".
Вегетативный невроз
Растения загораживают свет, дарят обманчивую прохладу тени, ищут влагу, крадут влагу. Деревянные куклы театра шарманщика, наряды их красок бледнеют каждый день, день ото дня. Но что-то не изменяется, например, соловьи Китса. Например, родинка на её правом плече. Браконьеры ловят райских птиц там, где их давно уже нет, и где теперь ставят капканы на браконьеров. Белые витязи на голубых стенах комнаты, их глаза незрячи. Их глаза заменили глазками для подглядывания. Вода в ванне кажется синей. Женщина снимает с себя одежды. Наступает утро. Становится зябко. Стрелки часов следуют чередой цифр. Что-то это должно означать. Я не люблю растительную жизнь... растения в саду Карла Линнея, шведского...... ..................учёного... Кто-нибудь позвонит и скажет, что мне сегодня делать, и куда для этого нужно будет поехать или пойти. Кто-нибудь заедет за мной на машине. А значит, можно и даже нужно поспать немного. Вдруг это затянется на всю ночь. Под одеждой скрываются запахи, не всегда приятные. Мне наплевать. Сегодня мы будем вешать моралистов на пирсе и сжигать чучела. Может быть, это глупо. Портить простыни. Может быть, это глупо, подкрашивать деревянных кукол в ветхом театре шарманщика. День за днём, каждый день. И повторять что-то про соловьёв Китса. Она раздевается. Я жду её за дверью, прислушиваясь к шуму воды. Я пытаюсь представить её сейчас, родинку на её правом плече. Что-то нужно будет пожарить на ужин, а может быть, на завтрак,- я ещё не знаю, что. Я зажигаю газ и ставлю на огонь сковородку. Она войдёт на кухню в наряде.....................жёлтый с малиновым. Что-то нужно будет пожарить на ужин, если это будет ужин. Сковорода уже нагрелась. Я наливаю масло. Шум воды смолкает. Я открываю холодильник и тут же закрываю его.
Масло дымится.
Она выходит из ванной и идёт в спальню. Звонит телефон.
Я снимаю с себя одежду и иду в ванную.
........................................................................... Она будет ждать меня. Наверное, лучше сейчас. Что-то нужно будет пожарить на ужин.
Кто-нибудь заедет за мной на машине.
........................................................................... Не забыть.
Может быть, только смерть
Читать дальше
