Николай Мещанкин - Спящий

— Ну же, — баронет повернулся к Да-Саалю. — Где твои жрецы?

— Сейчас…

Да-Сааль в тонком образе парил над полем, глядя на подходящих все ближе федератов. Сейчас, сейчас… Время. Жрец потянул в себя силу, скручивая в тугой комок, отпустил. Заклинание сорвалось, вонзилось в защиту магов, закрутилось, погружаясь все глубже, порождая разбегающиеся серебристые разводы. Ощутимо тряхнуло отдачей, но сила прошла, хоть и частично отраженная и рассеянная, внутрь, сквозь экран, к человеческим телам, к хрупкой плоти.

По щитам экранов засверкали заклинания ожидавших сигнала Да-Сааля жрецов, земля вспухла разрывами выброшенной энергии, жадной, голодной. Еще, еще… Мерцая, разлеталась защита над атакующими, все быстрее, удары слились почти в непрерывный поток, круша, сжигая, но бреши затягивались, волна наступающих неудержимо приближалась ко рву…

Да-Сааль почувствовал, как заклинание вдруг ткнулось во что-то мягкое и непроницаемое, завязло, не дойдя до цели, растворяясь в неожиданно появившемся барьере. Что это? Что-то очень знакомое, ненавистное. Сила всколыхнулась, забурлила, требуя выхода. Смять, раздавить, уничтожить это препятствие, даже напоминания о нем! Это, это…

В равелинах завязалась рукопашная, федераты карабкались по брустверу, к куртине, метнулся куда-то с обнаженным мечом баронет, но это было неважно, мелочь, недостойная внимания. Лишь эта противостоящая сила, лишь она существовала на свете, лишь она имела значение. Энергия все более широким потоком вливалась в Да-Сааля, рвалась через него к месту схватки, туда, где столкнулись две вселенские силы, пытаясь повергнуть друг друга в непримиримой и бесконечной борьбе, безуспешно наращивая мощь и требуя ее все больше, больше…

— Жрец, что ты делаешь?! — перемазанный грязью и кровью фон Ритз ввалился в бункер. — Остановись, жрец, что ты делаешь!! — баронет схватил Да-Сааля, тряхнул. Никакого эффекта. С размаху ударил жреца кулаком в стальной перчатке в скулу.

— Ах, — пустой взгляд жреца потерял сосредоточенность, напряженное лицо расслабилось. Да-Сааль покачнулся, навалился на фон Ритза, теряя сознание.

— Ах! — баронет зло дернул тело бесчувственного жреца в угол, прочь от амбразуры.

Невероятно яркая заливавшая поле странным белым светом точка в небе вдруг лопнула, раздуваясь красным шаром, шире, быстрее, разбегаясь вихрящейся красной стеной, грохнул гром, закладывая уши, выбивая воздух из груди и, наконец, накатилась волна нестерпимого жара, от которого, казалось, горели волосы и лопалась кожа…

— На.

— Что это? — бледный Да-Сааль посмотрел на протянутую фон Ритзем кружку.

— Спирт. Боевые. Пей.

Жрец взял дрожащей рукой кружку, выпил залпом, закашлялся.

— Ну как ты? — баронет похлопал жреца по спине.

— Нормально. Наверное.

Фон Ритз внимательно посмотрел на жреца, кивнул.

— Ясно.

Присел рядом, налил еще спирт из фляжки, выпил сам.

— Спасибо, — наконец, нарушил молчание жрец.

— За что?

— Ну, — Да-Сааль потрогал опухшую скулу, поморщился.

— Ты так больше не делай. Атаку-то мы, конечно, отбили, но… Я уж думал, нам конец. Всем, и нам, и федератам.

— Я не хотел. Меня сорвало.

Фон Ритз удивленно смотрел на жреца.

— Сорвало. Когда сила выходит из-под контроля, когда не ты ей управляешь, а она тобой, — Да-Сааль взглянул на баронета, усмехнулся и тут же болезненно сморщился. — Я знаю, это звучит странно, но… Но это так. Я читал о таких случаях, но они были давно, очень давно. Вот уж не думал, что со мной тоже…

Жрец поднял с пола соломинку, покрутил в руках.

— Понимаешь, мы берем силу у Демонов. Вернее, эта сила, в некотором смысле, и есть Демон. Мы поклоняемся им, поддерживая их существование, а взамен они дают нам часть себя, силу, которой мы можем пользоваться. И дают очень скупо, приходится тянуть ее, отбирать. А на этот раз она сама рвалась наружу.

Да-Сааль помолчал.

— Знаешь, я почти не помню, что происходило… Помню, там были монахи, и Демон словно взбесился. Сила шла через меня, и я ее не мог остановить. Да что там, я и не пытался ее остановить, и если бы не ты… — жрец вздохнул.

— Что — если бы не я?

— Человек может пропустить через себя определенное количество энергии, потом его просто смоет. Ты же колдун, ты знаешь. Если повезет, он останется пускающим слюни идиотом, не способным даже в туалет сходить самостоятельно.

— А если не повезет?

— А если не повезет, человек, в конце концов, умрет, и будет большой «бум!», — Да-Сааль смял соломинку, откинул в сторону. — Вот так.

— Господин капитан? Вы здесь? — в бункер заглянул солдат.

— Да, в чем дело? — фон Ритз поднялся, отряхнул штаны.

— Вы арестованы, — внутрь шагнул мрачный высокий майор-кавалерист. — Прошу Вас сдать оружие.

— Что? За что?!

Следом за майором внутрь протиснулись трое солдат.

— Вот, — майор подал фон Ритзу пакет, — прочитайте.

— Что за ерунда? — баронет сорвал печати, прищурился, пробегая глазами листок в слабом свете закатного солнца. — Измена, подрывные действия… Что за ерунда?! Это ошибка!

— Прошу Вас, господин капитан, не делайте глупостей. Если это ошибка, трибунал разберется. Сдайте оружие.

Фон Ритз постоял, кусая губы, оглядел опустивших алебарды солдат, взглянул на майора.

— Хорошо, — фон Ритз медленно стянул с себя перевязь, протянул майору меч гардой вперед. — Держите.

— Свободны, — фон Киц махнул рукой конвою.

— Господин барон, я не понимаю, — фон Ритз растерянно оглянулся на выходящих солдат. — Что происходит? Измена, диверсии…

— А также святотатство, оскорбление чести Его Величества Императора и другие подобные мелочи, — барон радостно улыбался.

— Я, я… Я не понимаю. Но я ведь никогда…

— И это еще не все, — фон Киц покопался в бумагах. — Вчера ты признан трибуналом виновным и казнен. Официально ты мертв. Вот, — барон пододвинул к фон Ритзу бумагу.

— Что это значит? — фон Ритз смотрел на акт о привидении приговора в исполнение. «Баронет фон Ритз, как признанный виновным в измене, был подвергнут казни через повешенье. Освидетельствованный лекарем 7-го Юстингского пехотного полка, был признан мертвым сего числа, в 6:30 утра, о чем заверяю, полковник…». — Что все это значит?

— Что ты мертв, Таррант! — барон веселился от души. — Ты что, читать не умеешь?

— Да, но…

— Но ты еще жив? — барон хохотнул, посерьезнел. — Ладно, не буду тебя мучить. Это означает, что у меня есть для тебя задание. Хватит тебе на фронте дурака валять.

Барон встал, прошелся.

— То, что я тебе сейчас скажу, является одним из важнейших секретов Империи. Вернее, секретов сразу несколько. Я не буду брать с тебя обещание сохранять их, или говорить что-то вроде того, что это не должно покинуть стен этой комнаты. Я уже позаботился о том, чтобы ты никому не смог их рассказать. И это не потому, что я не доверяю тебе, — фон Киц потрепал баронета по плечу. — Просто люди слабы, и всегда найдется кто-то или что-то, какие-то обстоятельства, которые могут повлиять на человека. Я не хочу подвергать дело риску и испытывать судьбы.