Андрей Левицкий - Нашествие. Битва за Москву (сборник)

– Сейчас же займусь, – ответил Сафон. – Я думал, ты в своем зале, и сначала пошел туда. Возле дверей стоят клерики, и у них какие-то… вещи.

Четки тихо стукнули в руке Эйзикила.

– Прибыло то, о чем я говорил тебе, мастер-комендант. Вернемся.

У входа в зал появились еще пятеро клериков. На столе возле двери лежал длинный деревянный футляр, а под стеной обнаружилась машина на четырех гнутых ножках.

– Ты решил, что это обычный стиратель, не так ли? – Эйзикил положил ладонь на покатый бок аппарата. – И ошибся. Это – внедритель , хотя название не совсем верное. Не просто машина для создания манкуратов. Мы разработали мозговой алгоритм, который внедряет навыки боя.

Заметив непонимание на лице Максара, он пояснил:

– Машина усиливает боевые рефлексы. Видишь эту круглую клавишу? У нее три положения, мы назвали их «солдат», «офицер» и «берсер».

– Но навыки не только здесь, – Максар, коснувшись своего лба, положил ладонь на бицепс, – они еще и здесь. Не только в голове, но и в мышцах.

– Это так, ты быстро уловил суть, – кивнул Эйзикил. – Главное – связь между головой и мышцами. Эта тонкая связь и создавала основную проблему для нас. На решение ушло очень много времени – когда мы начали заниматься внедрителем, я был еще не стар. Даже теперь программа не до конца отработана, нам надо провести много опытов. Для этого я и привез внедритель на Землю, здесь много человеческого материала, который не жалко.

– Мне не нравится идея, что любого можно превратить в берсера, – заметил Максар.

И вновь четки закачались, застучали в руках старика.

– О, не любого, отнюдь не любого! Только человека с определенными физическими и психическими задатками, а еще лучше – уже подготовленного, прошедшего тренировки, имеющего боевой опыт. Дело не столько во внедрении, сколько в усилении боевых рефлексов, мы накладываем на создание особые матрицы, составленные из воспоминаний… Но не будем сейчас углубляться в тонкости. Позже я предоставлю тебе подробный доклад, а сейчас посмотри на это.

По знаку старика смуглый молодой клерик скользнул к столу, двигаясь бесшумно, быстро и гибко, словно змея.

– Это Фелиз, мой ученик, – пояснил Эйзикил.

Когда Фелиз открыл футляр, глаз Максара блеснул. Капитан Сафон, заглянув внутрь, удивленно начал: «Что это?..» – и замолчал, поняв, что именно видит.

Максар бер’Грон достал из футляра разрядник с шестью стволами. Они были тонкие и короткие, а цевье, наоборот, непривычно широкое, как и приклад-цилиндр с немного скошенным, чтобы удобней упирать в плечо, торцом.

– Не вижу зарядных прутьев, – сказал Сафон.

Поворачивая оружие так и этак, Максар пояснил:

– Прут в центре, один на все стволы. Непривычно толстый.

– И немного короче стволов, поэтому не виден, – добавил Эйзикил. – Мы назвали оружие «мультокер» – на языке Проклятых это слово означало «многоразовый». Или просто «токер» для краткости. Он предназначен… Фелиз, объясни.

Вытащив из футляра кожаный чехол с ремешками, клерик хрипло прошептал:

– Токер годится для залпового и одиночного огня. Может стрелять очередями. Задержка между разрядами небольшая.

Говорил он отрывисто, выплевывая короткие фразы, и Максар не мог отделаться от опасения, что сейчас изо рта Фелиза выскользнет раздвоенный язык. Нарисованный на виске двузубец был почти не виден на темной коже.

– Я хочу испытать его, – решил Максар. – Сегодня же. Сафон, были попытки к бегству?

– Трое рабов едва не сбежали прошлой ночью, – доложил командер.

– Всего трое? Хорошо, потренируемся на них. Позже. Уже темно, а посыльного разведчиков до сих пор нет. Надо что-то делать с этим.

Эйзикил раскрыл дверь в зал, откуда полилось синее сияние горящего на столе светильника. Клерики достали из-под воротников ярко мерцающие шарики на цепочках. Все они, кроме Фелиза, выстроились в ряд под стеной, и Эйзикил сказал:

– Я прошу тебя посмотреть на этих воинов, комендант. Ты знаешь, у Гильдии есть свои боевые отряды. Этот – лучший. Он захватил болотный дворец Армина.

Поглаживая цевье токера, Максар окинул клериков новым взглядом. Те самые? На Сайдоне их действия изменили весь ход восстания дикарских племен – только благодаря падению Армина варханам удалось быстро подавить бунт.

Эйзикил добавил:

– Ты можешь использовать этих воинов. Их двенадцать, пятеро остались внизу.

Клерики под стеной стояли неподвижно, только Фелиз шевелился, покачивался из стороны в сторону, поводя плечами, отчего сходство со змеей лишь усиливалось.

– Хорошо, пусть займутся этим, – согласился Максар. – Они не знают местных условий, но у нас есть проводник. Сафон, приведи землянина.

Пока командер ходил за проводником, Максар с Эйзикилом и Фелизом вошли в зал. Чтобы рассмотреть токер получше, Максар положил его на стол, придвинул светильник – и разглядел рисунок на цевье. Череп с двумя секирами по бокам… и в треугольной шапке, очертаниями напоминающей пирамиду Центавроса.

– На оружии герб моего клана. – Максар поднял взгляд на Эйзикила с Фелизом. Молодой клерик вручил ему чехол для токера, а старик ответил:

– Потому что это – дар Гильдии тебе.

– Но на черепе изображен Тирас…

Он позволил словам повиснуть в воздухе. Легендарный Железный Тирас носил Боло бер’Хан, старший из семерых братьев-берсеров, от которых пошли варханские кланы. Великий Боло надел Тирас перед последней битвой, когда была окончательно уничтожена армия Проклятых. Его клан был единственным, который в каждый момент времени насчитывал лишь одного представителя – самого Бер-Хана. То есть каждый новый Бер-Хан, надевший Железный Тирас и вставший во главе Орды, вступал в клан Боло бер’Хана – и в конце жизни покидал его, чтобы освободить место для следующего. Гильдия утверждала, что в каждом Хане воплощалась душа великого Боло.

Вдруг Максар понял, что означает этот герб: до сих пор все их разговоры с Эйзикилом оставались лишь частными беседами, а сейчас Гильдия официально подтвердила, что желает видеть его Бер-Ханом – вождем всего их племени, хозяином Системы Миров.

Командер Сафон вошел в зал, подталкивая землянина; шагнув к столу, раб быстро огляделся и опустил глаза. Его земную одежду сменили варханские шаровары и куртка, на шее был ошейник.

– Он может сопровождать клериков, – пояснил Максар. – Но раб не знает наш язык.

– Я знаю местный, – прошипел Фелиз. Повернув голову к землянину, он что-то сказал. Тот вздрогнул и быстро ответил: «Ростислав Лагойда».

– Рост, – поправил Фелиз. – Будешь Рост.

– Да, Рост, – согласился раб.

– Мой ученик спросил его имя, – пояснил Эйзикил. – А раб ответил.

– Хорошо, – Максар снова взял в руки токер, положив ладонь на украшающий цевье герб. – Объясните ему: он будет служить нам. Он должен доказать свою смелость и преданность, тогда станет свободным.