Коллектив авторов - Фантастика 1981

Гимза опять завел свою шарманку. Пришлось прибегнуть к хитрости.

— Ладно, — похлопал я его по плечу. — Ты хорошо поступил, что вместо поисков таверны нашел себе друга, похожего на тебя.

— Я искал таверну, но разве я виноват, что вместо нее нашел вычислительную машину? — парировал Гимза. — И она угостила меня током высокого напряжения.

— Ничего, с таверной все образуется, — сказал я, уходя от скользкой темы.

— Значит, решил все-таки искать таверну?

— Не искать, а найти. Ибо одному Лоэллу я верю больше, чем всем вычислительным машинам вселенной, вместе взятым. Так что будь любезен подготовить вездеход.

На другой день я пустился в путь. Предоставив автоматам возможность самим прокладывать курс, я откинулся на с-пинку кресла и с полузакрытыми глазами размышлял о таверне, которую непременно обнаружу.

Не знаю почему, но таверна представлялась мне возле пыльной извилистой дороги. Я отчетливо различал и потемневшие от дождей деревянные стены, и таинственный сумеречный двор, и поскрипывающие лестницы… Словом, память оживила таверну именно такой, какой она была описана в одной древней книге, где были собраны леденящие кровь истории о кладоискателях и одноглазых межзвездных пиратах. Чего стоили одни лишь названия подобных заведений, скажем: «Плавники акулы», «Медведь-копьеносец» или «Три поросенка».

…Вездеход остановился. Судя по приборам, где-то здесь должна была располагаться самая чудесная в космосе таверна, в которой робот Гимза якобы обнаружил лишь вычислительную машину.

Я обшарил глазами холмистый пейзаж и обомлел. Неподалеку, на обочине заброшенной извилистой дороги, красовалась та самая таверна! Над воротами вздрагивала от ветра изрядно проржавевшая вывеска, грозившая вот-вот сорваться на голову зазевавшегося. Небесталанный живописец когда-то изобразил, притом явно с натуры, бело-розовых поросят и увенчал свое творение скачущими буквами «Три поросенка». Памятуя сентенцию Гимзы о всему без разбора удивляющихся невеждах, я решил вообще ничему не удивляться и вскорости уже ступил в загадочный полумрак двора. Откуда-то издалека, будто с другой планеты, донесся ленивый лай собаки. Кто-то мерно крутил лебедку, вытаскивая воду из колодца. Покатые ступеньки заскрипели на разные голоса под моими ногами. Я толкнул дверь и очутился в небольшом зале. Посетителей было не густо. Только один столик в углу был целиком занят. Сидящая за ним компания сосредоточенно потягивала пивко. Один из них нехотя повернулся в мою сторону, не без подозрительности ощупал меня единственным глазом.

— Приветствую всех, — поразмышляв, сказал я.

Одноглазый столь же нехотя повернулся ко мне спиной и залпом опорожнил свой бокал.

— Милости просим. С прибытием, — вышел мне навстречу из-за стойки владелец таверны «Три поросенка». — Пива?…

— Неплохо бы, — сказал я и занял один из свободных столиков.

Тут было над чем поразмыслить и чему удивиться, но я решил сначала просто понаблюдать. В конце концов, не столь уж часты ситуации, когда человек может вволю наслаждаться обретенной мечтой. Я провел ладонью по поверхности стола, впитавшего следы жира и пива. Доски были обтесаны грубо, но со временем рукава множества посетителей отшлифовали стол до блеска.

— Пейте на здоровье, — сказал хозяин, поставив передо мною огромную пивную кружку.

— Спасибо, — сказал я и дунул на шапку пены. — А переночевать можно?

— Все можно, — отвечал он, рассевшись напротив.

Я отпил несколько глотков. Тем временем он внимательно меня изучал. Чувствовалось, что ему не терпится начать свои расспросы.

— Небось издалека? — прищурился он.

— Издалековата.

— И давно в пути?

— Годиков четыреста, а то и пятьсот. Точно не помню, — сказал я.

Он заерзал на стуле и, опершись локтями о край стола, посмотрел на меня с недоверием.

— Я не мастак загадки разгадывать, — чуть улыбнулся он.

Я пожал плечами.

— А куда путь держите?

— От одной звезды к другой.

И опять он улыбнулся.

— Вы хотите, чтоб я и этому поверил?

— Как заблагорассудится, — ответил я. — А вот пиво у вас отменное.

— Пиво как пиво… Сколько дней пробудете в наших краях, если не секрет?

— Поживем, увидим.

Хозяин неторопливо набил трубку, поднес к ней огонек, блаженно вдохнул дым.

— Послушайте, а ваша таверна на самом деле существует?… — решил я задать вопрос сразу, в лоб, но, заметив его саркастическую ухмылку в обрамлении синеватого дымка трубки, поспешил отступить: — Я имею в виду, давно она существует?

– 'Гм-м… — он вынул изо рта трубку. — Да как вам сказать… С тех самых пор, как Лоэлл открыл нашу планету и установил здесь кое-какие аппараты. Вы, кажется, впервые в здешних краях?

— Вы угадали, — сказал я.

— Гм-м… — снова протянул он. — А коли впервые, то вам будет нетрудно вспомнить один нехороший случай на Данае.

Меня как будто ударило током. Я посмотрел вокруг. Но нет, никто не обращал на нас внимания.

Случай на планете Даная… Я всегда старался забыть, вытравить из памяти эту историю. А началась она с того, что группа астронавтов попала на Данае в тяжелое положение.

У них взорвался двигатель, взрывом снесло биостанцию, и помочь им, пока не подоспеет спасательный рейдер, можно было лишь одним: водой и продуктами. Но переправить им воду и продукты было не так-то просто. Мы висели на орбите в нескольких тысячах километров и прекрасно понимали, что маломощный грузолет будет наверняка раздавлен в могучих гравитационных объятиях Данаи. Разумеется, была надежда на чудо, был, что называется, шанс, но я-то лучше прочих понимал, что к чему. Я был лучшим астронавигатором на всем кор. абле, и, когда двое вызвались лететь туда, мне ничего не оставалось, как тоже примкнуть к добровольцам. Хотя я заведомо знал (потому что все сосчитал), что могут полететь лишь двое и что, по древнему закону звездоплавания, назначают всегда тех, кто вызвался первым, и меня оставят. Ребятам повезло, они остались живы, хотя и покалечились, а я, никуда не летая, разделил вместе с ними тяжесть наград и бремя славы…

— Что ж замолчали? — спросил хозяин.

— Какого ответа вы ждете?

— Зря вы старатесь забыть Данаю. Зря. Ее из памяти не выжечь каленым железом. Вам не кажется, лучший в мире астронавигатор, что этот ваш поступок… — Он замолчал, видимо, подыскивая предельно мягкое выражение для определения моего поступка.

Воцарилось тяжелое, давящее молчание, покуда не стало ясно, что мягкого выражения не подыскивается. Я допил пива.

— Так кто же вы? — наконец заговорил я.

— Я? Хозяин таверны. Скажем так: таверны вашей мечты.

— Моей мечты?

— А вчера я был вычислительной машиной мечты Гимзы. И угощал его током высокого напряжения.