Владимир Савченко - Черные звезды (сборник)

Он карабкался по скобам. Теперь, когда двигатели работали, коридор корабля превратился на полуторастометровую шахту. Снизу тянуло теплом.

… Кабинетные конструкторы "ГИПРОЗвезда" пораскрывали бы рты, увидев, как он решил задачу с двинателями. "Проект самосъедания звездолета", так некогда окрестили его идею эти остряки. А он сделал. И в каких условиях: в космосе, на субсветовой скорости! Теперь пояс аннигиляционных камер силой своей тяги сам постепенно смещался вперед по корпусу "Буревестника", а стенки и перегородки опустелых топливных емкостей вместо того, чтобы висеть на корме ненужным балластом, тоже сгорали. Это изобретение позволило нарастить скорость корабля на 6000 километров в секунду.

Деревья оранжереи торчали из плотной земляной стены, как дула пушек, окутанные зеленым дымом. Стефан посмотрел, удивился: кому это пришло в голову поставить подпорки под ветви? Это уже ни к чему.

"Да это же мы с капитаном — когда измеряли паралакс Г-1830!" — вспомнил он и грустно улыбнулся. Трое суток минуло с той поры, трое суток, кои перевернули их жизнь.

Стефан дотянулся до ближней карликовой яблоньки, сорвал крупное яблоко, рассматривал: оно было еще зеленовато-твердое, на прозрачной кожице проступали белые точки. Первые яблоки — их так ждали; а сейчас никто и не вспомнил. Положил в карман куртки, полез по скобам вверх.

Появились белые овалы дверей. Март остановился, перевел дыхание. Жилые каюты. Он спроектировал их наподобие люлек чертова колеса, с гироскопичным подвесом. В них можно спокойно спать и работать даже при маневрировании.

"Теперь они не нужны, балласт." Стефан принялся ставить меловые крестики на едва заметных выпуклостях в обшивке — крышках подшипников. Ничего он не покажет на Земле. Все вылетит. Пропадет в пустоте.

Вдруг рука конструктора замерла в воздухе. Постой, а это идея! Проектировать звездолеты так, чтобы, когда какое-то оборудование становится ненужным, его легко можно отделить и выбросить. Например, телескопы в обратном полете не нужны, да и вся обсерватория; достаточно астронавигатора. Зачем тратить на них драгоценный аннигилят?.. Только не выбрасывать, в сжигать в камерах. Да, конечно, и это учесть в проектом запасе топлива. Это же новый принцип конструирования звездолетов, развитие того "самосъедания"! Есть с чем вернуться на Землю, есть!

Стефан Март повеселел. "Нет, я вам не просто масса!" Ему вдруг захотелось петь и декламировать стихи во весь голос. Но он сдержал себя: в каютах спят.

В каютах не спали.

Иван Корень лежал, закинув руки за голову, смотрел в потолок.

"… лететь только троим. Тот Боливар не мог вынести двоих — а теперь упрощенный укороченный опустошенный "Буревестник" не потянет шестерых. Само собой, что и для троих оставшихся время жизни будет отмерено только пребыванием у звезды; все остальное — анабиоз с редкими пробуждениями для коррекции курса. Мини-запас продуктов, воды, воздуха. Все сверх него — прочь.

И трех лишних астронавтов. Лишних!.. Куда? Как?

Да, в Солнечной в годы их сборов и старта практиковали уже перелеты в ледяных глыбах-соленоидах, разгоняемых электромагнитными катапультамии до больших скоростей. В состоянии мгновенного молекулярного анабиоза. И перехват такими же катапультами, торможение в местах финиша — у других планет и межпланетных станций. Но это в пределах Солнечной. На перелет таким способом в несколько парсек и с гораздо большей скоростью еще никто не отваживался.

… А мы отважимся. Нам деваться некуда.

… С тех пор это дело там должно развиться, усоверешенствоваться.

… Надежда именно на огромную скорость. Звездолетную. С такой скоростью в Солнечную систему естественные тела не входят. Должны засечь на подлете.

Вопрос: кто?

… Вероятности пропасть как у Г-1830, так и в ледяной глыбе в космосе примерно равны. Хоть жребий бросай.

… Не жребий, а польза дела выберет. Мы не принадлежим себе. Не нужно и голосовать. Ясно, что лечу я, Летье и… Аскер или Март?"

Капитан заколебался. Переложил затекшие под головой ладони. Стефан был ему ближе: единомышленник и соратник еще с Земли, от замысла полета. Но физик там, у Г-1830, явно более к месту. Тем более такой.

Тони и Галина тоже не спали.

— Пусть летят к звезде… если она есть. А для нас хватит интересных дел и на Земле, правда ж, Тони? Что ты молчишь?

— Эх, искупаться бы сейчас… лучше в море. Я заплыл бы далеко-далеко. А потом жарился бы на солнышке, на песочке.

— Хорошо и просто по улицам бродить. Лица людей, разговоры и шум, дома, деревья, машины…

— Знаешь, Галинка, а ведь выходит, что мы знаем звездные карты с точностью до наоборот. Не одна Г-1830 такое может учудить, для одной звездочки это слишком мощное явление. Да и не одна галактика. Возле каждого объекта Метагалактики теперь надо ставить знак вопроса: то ли он там, то ли в противоположном месте, то ли под углом… и под каким, скажите мне! Звездолетчикам придется смотреть в оба, чтоб не вышло, как у нас. Но это же страшно интересно. А вдруг и в самом деле там анти-время? И мы, люди с малюсенькой планетки, овладеем им… Иван прав, ради этого стоит рискнуть. Хорошо будет, когда все вернемся. Раньше всех те, что в контейнерах: закрыли глаза здесь, откроют на Земле. Представляешь: через несколько дней ты будешь на Земле, дома!

— А ты? Ты хочешь лететь?

— Конечно. Я обязан, это моя работа. Но не волнуйся, все будет тип-топ. Семь посадок на спутники Юпитера, две на Сатурн… на Титанию, на Нептун. Десяток рейсов через астероидный пояс за Марсом. И как видишь, цел.

Помолчали.

— Тони…

— Что?

— Нет, ничего.

— Ты чем-то расстроена, Галинка?

— Это так… обидно и противно покоряться уравнениям. "Пятая степень"! "Лишняя масса"! Будто я уже не человек, а просто пятьдесят пять килограмм.

— Тем более, что в тебе их не пятьдесят пять, а пятьдесят три.

— Да нет, наверно, уже пятьдесят пять…

И Бруно Аскер не спал, сидел у компьютера, считал, прикидывал. Но идея (Идея! Идеища!!!) выпирала такая, что вряд ли ей (Ей! Ее Величеству!) требовалось дотошное обоснование и числовое оформление.

… Переживания этих дней были самыми сильными в его жизни, в жизни большого ученого и таких же масштабов деятеля, в жизни с крупными делами и достижениями, а стало быть и с сильными чувствами. Так вот, все те против нынешних — пустячок. Даже не пустяк.

… На Земле казалось, что, если мыслишь вселенскими категориями, да еще строго, то вроде как сопоставим с ней, соразмерен. Мы-ста, ха! Вот тебя и ткнули носом в твою малость. Да не только твою — человечества. Мы-ста…

… Нет, милый, Вселенскому действию — спокойненькому, небрежному: 15 лет (ее мгновение) несло нас не туда — можно противопоставить только действие. И возможность такового (Его! Его Величества ВсеДействия!) есть.