Анатолий Днепров - Глиняный бог

— А откуда вам будет известно, что мне пора?

— Из своей лаборатории мне лучше видно, что будет делать Грабер. Я буду знать, когда он начнет приготовления на испытательном участке для приема высоких гостей.

— Ну что ж, мне понятно, — сказал я. — Только я боюсь, что план может легко провалиться и тогда несдобровать ни мне, ни вам.

Фернан положил мне руку на плечо и сказал:

— Вы не должны думать о поражении. Вы должны думать только о победе. Это ваш долг. Могу вас заверить: в борьбе против Грабера мы не одни…

Я горько усмехнулся и прошептал:

— Никто ничего о нем не знает…

Фернан тихонько засмеялся:

— Ох, не думайте так! Не забывайте, местные жители от Грабера бежали! Мне что‑то не очень верится, что они так просто согласятся на то, что на их родной земле поселился дьявол. Аллаху такое не очень нравится! — добавил он весело.

Рано утром я уселся у окна своей спальни и стал смотреть на черную полоску асфальтовой дороги, которая протянулась вдоль восточной ограды. Кругом как будто бы все вымерло. Даже часовые куда‑то исчезли. Из труб резиденции Грабера не валил дым, как обычно.

Когда солнце поднялось высоко над пальмами, я заметил, как по асфальтовой дороге быстро прокатила закрытая автомашина, а за ней вторая. Оба автомобиля обогнули кирпичное здание резиденции Грабера и скрылись за углом. Примерно через десять минут после этого я поднял телефонную трубку.

— Да, — раздался резкий и сердитый голос фрау Айнциг.

— Будьте добры, соедините меня с господином Фернаном, — попросил я.

— Ни с кем я вас соединять сейчас не буду. И вообще, прошу вас, Мюрдаль, сегодня никого звонками не тревожить.

— Почему? — удивленно спросил я. — Разве сегодня воскресенье?

— Не задавайте глупых вопросов. Таково распоряжение.

Она повесила трубку, и я облегченно вздохнул. Значит, время действовать наступило. Только бы не проглядеть сигнал.

Около десяти часов я увидел в окне барака, где находился Фернан, ярко–оранжевое пламя. Оно появилось на несколько секунд и тут же исчезло. Через несколько минут оно появилось вновь, и я решительно пересек комнату. Возле бетонной тумбы спектрографа я поднял линолеум и положил под него кусок жести. После этого я лег плашмя на пол и стал ждать. Это продолжалось минут пять. Звонка не было. Значит, сигнализация замкнута надежно.

Как и прежде, я подполз к металлическому ящику с изображением черепа и влез в подземелье. На этот раз я проделал весь путь до оазиса значительно быстрее, чем раньше. Теперь я хорошо знал, как нужно ползти, чтобы одежда не цеплялась за кабельные крючки. Я учитывал, как нужно экономить силы, и поэтому не делал никаких лишних движений. Я дышал глубоко и ритмично. Вскоре впереди заблестел огонек. В конце пути меня ждал Фернан.

— Поднимайтесь. Здесь можно встать на ноги, — сказал он шепотом.

Он помог мне, и мы несколько секунд молчали.

— Пока все идет хорошо, — наконец прошептал он. — Минут десять тому назад вся компания во главе с доктором Грабером ушла на испытательный участок. В оранжерее никого нет. Так что идите туда. Когда вы окажетесь в саду, старайтесь идти за первым рядом грядок. Там растут какие‑то кустарники, и в случае необходимости за ними можно будет спрятаться. Ну, а что касается того, как быть, когда вы попадете на испытательный участок, то это зависит от вас. Что и как там расположено — я не знаю…

— Хорошо. Что я там должен делать?

— Смотреть. Только смотреть. Если вам все станет ясно — ищите путь к отступлению.

Он крепко пожал мне руку и легонько толкнул в плечо.

— Пора, — сказал он. — Плохо, что смотр они затеяли днем.

— Да. Ночью было бы проще.

— Кстати, имейте в виду, что сегодня должно произойти еще одно важное событие. Оно вам на пользу…

— Событие? Какое?

— Об этом после. Итак, вперед.

Фернан осветил крутую лестницу, поднимавшуюся в оранжерею, а когда я приоткрыл дверь, он выключил свет и, пригнувшись, скользнул в углубление направо.

В оранжерее я несколько минут стоял ослепленным. Тогда, ночью, все, что здесь росло, казалось сделанным из какого‑то черного материала. Теперь, при дневном свете, я увидел, что на столах, и вдоль окон, и рядом с огромной печкой стояли кадки с растениями, листья которых имели бледно–желтый цвет. По форме листьев я сразу узнал лимоны, банановую пальму, кусты помидоров. Плоды имели грязно–серый оттенок. Солнце стояло высоко, и эта фантастическая оранжерея была заполнена светом. В дальнем углу находились баки с грязно–бурой жидкостью. Песок в кадках, где росли растения, был влажным, а по краям виднелись следы белого налета. Очевидно, растения, поливали не обычной водой, а каким‑то раствором.

Я вышел в сад и перебежал за первый ряд прямоугольных могил.

Оазис был обширным, хотя, если стать во весь рост, можно было видеть его границы со всех сторон. Он был огорожен, как и вся территория института, высокой глиняной стеной. Справа от кухни она была немного выше, и в углу, где она упиралась в западную ограду, находились небольшие ворота.

Я пошел к этим воротам, временами оглядываясь по сторонам. Кругом царило безмолвие — такое, какого никогда не бывает в настоящем саду с живыми растениями и деревьями. Солнце пекло беспощадно.

Обходя одну из песчаных могил с бледно–желтыми кустами, я заметил, что над уровнем песка возвышаются металлические трубы, изъеденные ржавчиной. Трубы торчали на всех грядках. Наверное, с их помощью все, что здесь росло, поливалось влагой.

“Чем их поливают?”

Я просунул палец в трубу и извлек каплю мутной жидкости. Когда я лизнул влагу, рот обожгло чем‑то горьким и жгучим.

“Щелочь! Концентрированная щелочь? Наверное, едкий калий…” — подумал я, сплевывая горько–соленую слюну.

Когда я приготовился перебежать небольшой промежуток между грядками, из‑за ворот послышались голоса. Кто‑то громко разговаривал, и разговор иногда прерывался взрывом смеха. Что было мочи я устремился к пальме у стены и спрятался за ее ствол. Через минуту калитка отворилась, и в сад вышло шесть человек.

Во главе компании выступал небольшого роста мужчина с непокрытой головой, в белых брюках и легкой рубашке с широко распахнутым воротником. Рядом с ним шагал высокий немец в офицерской форме, в котором я сразу узнал доктора Шварца. Затем я увидел женщину в очках, в широкополой шляпе и еще четырех человек — двух военных, в форме, и двух в штатском.

Мужчина с непокрытой головой и в распахнутой рубахе был доктор Грабер. Я об этом сразу догадался. Он уверенно шагал между грядок и по–английски давал объяснения своим спутникам.

— Вот этим мы их и кормим. Ситуация получается сложная. Оказывается, мало переделать их. Нужно переделать всю природу — растения, животных — все для их питания! Диета Должна соответствовать новой биохимической организации.