Анатолий Днепров - Глиняный бог

— Это я уже знаю.

Пока мы так беседовали, Боб медленно брел к зданию. Видимо, ему не очень нравилось разговаривать с военными. Что же касается меня, то мне было все равно. Все они, в хаки, порядочные болваны.

— Кто этот парень? — спросил полковник, кивнув на Боба.

— Это Боб Вигнер, наш математик.

— А–а, — протянул Джейкс. — Без них теперь ни на шаг.

— Вот именно. Так когда же мы начнем горячую работу?

— А куда вам торопиться? Деньги идут, и хорошо.

— Не очень, — сказал я и поплелся в бар. В баре сидели Джордж Крамм, Самуил Финн и брюнетка, кажется, по фамилии Чикони.

— Салют, Вильям! А где твой полосатый приятель? — спросил Финн.

— Наверное, пошел спать. Ему здесь не очень нравится.

— Не выношу парней с такой пятнистой рожей, как у него! — не отрывая ярко накрашенных губ от стакана, сказала брюнетка.

— Кстати, кто вы такая? — спросил я.

— А вы?

Терпеть не могу наглых девиц. А эта была прямо‑таки наглейшая из всех, кого я когда‑либо знал. Она обладала физиономией с кинорекламы, красивыми ногами и хорошей фигурой. Ее стакан был испачкан в губной помаде. Мне стало противно, и я налил себе джина пополам с лимонным соком.

— Вильям, она у нас единственная дама, — заметил Джордж.

— Лучше бы ее совсем не было, — буркнул я.

Мне стало обидно за Боба. Какое дело этой девице до его лица? Хотел бы я поглядеть, как бы она себя вела, если бы у нее вдруг возникло какое‑нибудь нарушение обмена веществ!

Несколько минут мы пили молча. Затем снова заговорил Самуил Финн.

— Может случиться, что мы здесь попусту тратим время. По радио передавали, что испытания скоро запретят. Всем атомным делам крышка.

— Чепуха! — уверенно произнесла Чикони. — Правительство на это никогда не пойдет. Пропагандистская шумиха.

— Вы, случайно, не помощник государственного секретаря? — спросил я.

— Нет. Я его двоюродная племянница. А вы не из комиссии по расследованию?

Я возмущенно фыркнул и отвернулся.

— Если прекратят испытания, нам делать здесь будет нечего, — продолжал Финн. — Самое большее, на что мы можем в таком случае рассчитывать, это на сумму денег, необходимую для обратного проезда, плюс суточные.

Видимо, Финна очень волновала денежная проблема. А мне было наплевать. Не здесь, так в другом месте я мог найти работу по своей специальности. Почему‑то я опять обиделся за Боба. Прямо‑таки возненавидел брюнетку.

После второго стакана джина я сказал:

— К таким делам баб допускать нельзя.

Она бросила на меня презрительный взгляд и вышла из бара.

Крамм и Финн расхохотались.

— Чего ты к ней привязался? Она доктор.

— Тем более дрянь. Какое она имеет право так говорить о Вигнере?

— И что тебе дался этот полосатый парень? Должны же мы о чем‑нибудь говорить? Например, до твоего прихода мы перемывали твои кости.

— Мои можете мыть сколько угодно, а Боба не трогайте.

В самом деле, что мне до Боба? Он такой тихий, застенчивый и уж больно неказист на вид. Наверное, с ним не хочет танцевать ни одна девушка.

— Если она доктор, ей лучше бы подумать, как избавить парня от дурацкого витилиго. Сверхбомбы делаем, а излечить людей от такой чепухи не можем…

— Тебя повело, — заметил Крамм. — Иди‑ка ты лучше спать.

Спать я не пошел, а решил заглянуть к Бобу. Его комната и рабочий кабинет находились на первом этаже в левом конце коридора. Я немного постоял у окна и посмотрел на парусиновый цирк, возле которого лениво двигались парни в фиолетовых комбинезонах. Они таскали внутрь шатра большие обитые жестью ящики.

Боб лежал, вытянувшись на диване, и перелистывал журнал.

— Почему ты не пришел в бар?

— Не хотелось, — ответил он и посмотрел мне прямо в глаза. Он мне показался чертовски умным и честным парнем. Не знаю почему.

— Послушай, Боб. Если какая‑нибудь скотина тебя обидит, скажи мне. В колледже я был чемпионом по драке без всякого стиля.

Он привстал и удивленно улыбнулся.

В дверь кто‑то постучал.

— Войдите, — сказал Боб.

В комнату вошла та самая брюнетка. От ярости у меня перехватило горло.

— Вы Боб Вигнер? — спросила она, не обращая на меня никакого внимания.

— Да.

— Я только что просмотрела вашу медицинскую карточку. Вам предписаны уколы и ультрафиолетовые лучи.

Боб смущенно кивнул головой.

— Разденьтесь до пояса. А вы, пожалуйста, выйдите, обратилась она ко мне.

— С какой стати?

— Так нужно. Если вы не выйдете, я пожалуюсь полковнику Джейксу.

Она открыла небольшой кожаный чемоданчик и вытащила из него шприц, спиртовку и коробку с ампулами. Боб растерянно стоял посреди комнаты.

— Ну хорошо. Лечись, дружище, — сказал я, тряхнув его за плечо. — Только не особенно доверяй этим живодерам.

Я снова поплелся в бар.

Вскоре мне надоел ландшафт вокруг нашей базы. Я и Боб насмотрелись и на остроконечную оранжевую скалу и на плоскую пустыню. Щекочущее душу ощущение, оттого что рядом с нами, под парусиновым балдахином, покоится водородная бомба, также притупилось. Я решил не очень‑то близко принимать все это к сердцу. Если тех, кто рекламирует себя в качестве спасителей человечества, атомная война не беспокоит, почему о ней должен думать я?

В баре мы говорили о том, что повсюду в мире протестуют против испытаний атомных и водородных бомб. Самуил Финн успокаивал:

— Плюньте, ребята, на всю эту болтовню. Наше дело заработать. Если они договорятся прекратить испытания, нам крышка.

В этом была какая‑то логика. Смысл высказываний Финна был очень простой: что важнее — деньги или жизнь?

Я не знаю, как наши ребята попали на базу, что думали обо всем этом, но что до меня, то, в конце концов, наступил такой момент, когда мне стало все равно, работать ли на тайных испытаниях водородных бомб или в какой‑нибудь больнице, где лечат радиоактивными лучами рак. Чтобы об этом не думать, я пил виски.

После выпивки в баре я навещал Боба. Не скажу, чтобы он бывал очень рад моим визитам, особенно когда я приходил к нему пьяным. Он вежливо улыбался и предлагал мне присесть. Но я чувствовал, что он не хотел, чтобы я долго засиживался в его комнате. А тут еще Маргарэт Чикони со своей ультрафиолетовой лампой и шприцем:

— Прошу вас выйти. Сейчас я буду делать уколы мистеру Вигнеру.

От того, что она ходила к Бобу, белых полос на его лице не убавилось. А я, в сущности, совершенно его потерял.

Однажды в баре я крупно поговорил с Чикони.

— Чего вы пристаете к Бобу?

— Я его лечу.

— А кой черт вы являетесь именно в тот момент, когда к нему прихожу я?

— Этот же вопрос я могу задать вам.

— Знаете, мисс, хотя вы девица и привлекательная, но на меня эго не действует. Я бы не хотел, чтобы вы соблазняли умных и малоопытных ребят вроде Боба. Это просто подло.