Георгий Мартынов - Спираль времени. Гость из бездны

Теперь девушка не боялась смерти. Она встретила бы ее с улыбкой. К жизни привязывало только сознание долга. Надо было сообщить результаты экспедиции. А они были очень важны и нужны людям. Что бы ни случилось, хоть один член экипажа должен был, во что бы то ни стало, вернуться на Землю.

Так думали они все в последние годы полета. Раньше девушка смутно надеялась, что в случае несчастья окажется этим последним человеком. Теперь это было ей безразлично.

Мигнула лампочка на пульте. Девушка не обратила на это никакого внимания — она знала, что это отворилась дверь рубки.

Вошел мужчина, высокого роста, одетый в коричневый кожаный комбинезон. У него были темные глаза и смуглый цвет лица. Поперек лба, переходя на щеку, тянулся глубокий шрам.

Он подошел к пульту и остановился позади кресла. Девушка не обернулась. Она только сказала без вопросительной интонации в голосе, уверенная, что не ошибается:

— Это ты, Виктор.

Мужчина ничего не ответил. Он наклонился вперед, пристально всматриваясь в желтый бриллиант Солнца, сверкавший среди множества других звезд.

Девушка повернула голову, посмотрела на профиль Виктора рядом с се лицом и чуть-чуть отодвинулась. Его лицо напоминало хищную птицу, ноздри тонкого горбатого носа нервно вздрагивал!

— Солнце! — сказала она.

— Радость, — иронически ответил он. — Не Солнце нам нужно, а Земля.

— Она там, рядом с Солнцем, — девушка протянула руку к экрану.

— Да, — он выпрямился за се спиной, — там планета, третья планета от центра Солнечной системы, но не Земля. Не наша Земля, которую мы покинули восемь лет тому назад. Там чужая и незнакомая планета. Только планета, и больше ничего.

Кончиками пальцев девушка дотронулась до его руки.

— Не надо, Виктор! — умоляюще сказала она. — К чему терзать себя? Разве ты не знал этого, когда мы улетали с Плутона? Там, на Земле, люди.

Он засмеялся, и девушка вздрогнула. В этом тихом смехе ей послышались слезы, сдерживаемые слезы сильного человека, у которого невыносимо болит сердце.

— Ну, иди! — сказал он спокойно. — Я пришел сменить тебя. Ты права, там на Земле по-прежнему живут люди. Только… они совсем не похожи на нас с тобой. И я не представляю себе, на каком языке мы будем объясняться с ними.

— Ну, это уж слишком! — сказала девушка. — Не могло же там не остаться ничего прежнего.

Она думала так же, как думал он, но хотела успокоить его, внушить веру в то, чему сама не верила.

— За тысячу восемьсот лет? — Виктор пожал плечами.

Она ничего больше не сказала, встала и направилась к двери.

Он сел на ее место и тотчас же выключил экран.

Девушка вошла в лифт. Опускаясь в нижние помещения корабля, она думала о последних словах Виктора. Тысяча восемьсот лет! Да, она знала, что именно такой срок прожило человечество на Земле за те восемь лет, которые они находились в полете. Восемнадцать долгих веков!

Бесстрастным языком говорила об этом математика. Неоднократная проверка подтвердила непреложный факт. Восемь лет — восемнадцать веков! 8 и 1800! Нельзя было сомневаться в правильности итога вычислений, производимых с помощью безошибочных машин.

И все же! Сердце человека не машина. Так хотелось увидеть родную Землю — не ту, о которой с такой горечью говорил Виктор, а прежнюю, — что девушка хотела сомневаться и сомневалась. Не в цифрах, выдаваемых электронно-счетной машиной, нет, а в том, Что служило основой расчета. Разве не могло так случиться, что люди ошиблись в теории? На Земле все было верно, а в Космосе?

Они первые из людей подвергли себя практическому испытанию воздействия субсветовой скорости. Они жили в условиях, которых нет и никогда не было на Земле. И не только на Земле, но и на межпланетных трассах. Так разве не могло случиться, что верное в пределах Солнечной системы не верно в просторах Галактики?

Она была не математиком, а врачом. В период длительной подготовки, подобно другим членам экипажа, она прошла курс астронавигации и практических методов управления ракетой. Она дежурила у пульта, правда, только на спокойных участках пути, наравне с другими. Но се ум не обладал холодной логикой математика. И, единственная из всех на корабле, она допускала возможность ошибки, допускала не умом, а сердцем, не желавшим принять доводы разума.

Это было какое-то двойственное чувство. Она знала и все же надеялась! Была убеждена и сомневалась!

Если бы выяснилось, что надо повернуть обратно и снова лететь в глубину Галактики, она с радостью встретила бы это известие и тотчас же перестала бы думать о Земле, настолько боялась она свидания с ней. Боялась, что, ступив на Землю, потеряет интерес к жизни.

Ей исполнился тридцать один год.

“Или тысяча восемьсот тридцать один”, — думала она иногда.

Лифт остановился.

Выйдя из него, она лицом к лицу столкнулась с молодым человеком, которому на вид можно было дать лет двадцать. В действительности ему было двадцать девять, и он был самым молодым в экипаже.

— Кричи “ура!” — сказал он, — Только что Михаил принял радиограмму!

— Радиограмму…

Все прежние мысли разом вылетели из се головы при этом совершенно неожиданном известии.

Ракета была еще далеко от границ Солнечной системы. Наблюдательные пункты на Плутоне еще не могли увидеть се, а сама ракета не посылала еще сигнала…

— Какую радиограмму? Что в ней сказано?

— Она не нам. И Михаил ничего в ней не понял. Пусти меня. Я тороплюсь к Виктору.

Она машинально посторонилась, пропуская его. Он вихрем влетел в кабину лифта, и дверь за ним захлопнулась.

Она покачала головой и улыбнулась. Всеволод Крижевский, механик, всегда был такой — стремительный, увлекающийся, порывистый.

“Радиограмма… Михаил ничего не понял… В чем дело?” — думала она, быстро проходя по пустынному коридору, ведущему в радиорубку.

Войдя, она увидела, что здесь собрались вес девять членов экипажа. Они склонились над столом оператора, что-то разглядывая.

Михаил Кривоносов, старший радиоинженер, повернул к ней вечно невозмутимое, насмешливое лицо.

— Ну-ка, Машенька, попробуй разгадать этот ребус. Азбука Морзе, сигналы межпланетной связи — все это было хорошо известно Марии Александровне. Она подошла к столу.

Но то, что она увидела на ленте радиоаппарата, ничего не сказало ей. Бессмысленный набор точек и ни одного тире. Только интервалы между рядами точек указывали границы неизвестных слов. Если это были слова?

Она тут лес высказала эту мысль вслух.

— Умница! — похвалил Михаил. — Я тоже подумал — слова ли эго? Но мой пеленгатор работает автоматически. Я послал в ответ слово “повторите”, азбукой Морзе, разумеется. И получил ответ: восемь точек, без интервалов. Но что они означают, вот вопрос!