Николай Басов - Экспансия (сборник)

— Так машинку Фиската назвал Никола, — Рост пожал плечами, — наверное, ему виднее, он в этом больше смыслит. Вот что меня удивляет, — он понимал, что этого его заявления Шипирик не поймет, но поделиться идеей очень хотелось, — как менгиры до такого изобретения додумались? Та машинка им же совсем не нужна, у них другие параметры мироощущения… — Помолчал. — Наверное, срисовали эту идею у Николы или у кого-то вроде него.

Пернатый покрутил головой, он действительно ничего уже не понимал. Но Рост безжалостно добавил:

— А может, они просто проверяли, способен ли я видеть те закрытые пространства, где они устроили склады омертвевших чегетазуров. Значит, и поставили ее сознательно, чтобы меня оттестировать. Значит, и карту склада менгиров могли подсунуть фальшивую, ненастоящую, чтобы я приволок сюда дезу, а не подлинное расположение тех полей. Если даже способен был усвоить эту информацию.

— И как оказалось, — спросил Шипирик, — способен?

— Не-а, — ровно отозвался Рост. — Не очень даже понимаю, как это возможно — оказаться в других измерениях и освоить иные пространства. Тут еще один вопрос — пурпурные почти такие же, как мы, люди, а вот ведь ходят туда и обратно, и даже не очень сложно у них это получается… Не понимаю и не уверен, что когда-нибудь пойму.

Пернатый привстал, но сидеть в тенечке было очень приятно, поэтому он снова присел, как курица, на ноги, или, если не быть расистом, на корточки.

— Что же из этого выходит? — в голосе его звучала безнадега.

— Может, когда-нибудь найдем туда ход, и тогда мы тоже… Нет, это вряд ли, нет у нас таких средств и, скорее всего, никогда не будет.

Около ракеты, в которую грузили какую-то довольно сложную деревянную конструкцию, появилось десятка два тех самых медуз, которых Рост встречал в городе и раньше, но с которыми познакомиться так и не сумел. В сторонке от них, явно опасаясь чего-то, стояли три Докая. Эти тихонько между собой переговаривались, хотя один из них явно менталил, не раскрывая рта. Рост попробовал было уловить его сообщения, но не сумел: или Докай использовал какую-то недоступную человеку частоту, или закрывал свои мысли от прослушивания. Что тоже было непонятно, потому что на силу сигнала действовало только расстояние, а на сотне метров Рост мог бы улавливать даже ментальный шепот.

Вот тогда-то и появилась эта процессия. Впереди очень медленно двигался уже знакомый Ростику и Шипирику друг-Докай. Он руководил изрядной группой вырчохов. Они на больших носилках из светлого металла, но, вероятно, не тяжелого, по крайней мере вполне подъемного, волокли… Да, это было зерно. Большое, продолговатое, с прожилками по неровному корпусу, как у рисинки… Вот только размера она была такого, что Рост даже присвистнул. Получалось, что втащить эту «рисину» в ракету будет невозможно. Или у табиров есть другое место транспортировки, кроме трюма?

А пилот, уже знакомый Ростику Гесиг, с вполне объяснимой тревогой следил за тем, что происходило вокруг его корабля. Рост, все еще настроенный на ментальное подслушивание Докаев, поймал его растущую волну протестов и отчаяния. Хотя и знал, что все равно Докаи или кто-нибудь еще сделают по-своему.

— Ты не знаешь, скоро стартуем? — спросил Шипирик лениво и даже прикрыл глаза. Он не хотел лететь, очень уж это было трудным делом, но Рост не сомневался: ради того, чтобы вернуться домой, пернатый сделает все, что нужно.

— Вот это зернышко погрузим, и сразу.

Процессия с носилками подходила. Рост отчетливо видел, как медузы вдруг выстроились каким-то непростым строем, образовав то ли четырехлучевую звезду, то ли подобие неровного круга, и принялись думать о чем-то своем… А потом, да, так и было, хотя у Роста возникло желание протереть глаза. Потому что зерно неожиданно поднялось над носилками, повисело в воздухе, словно испытывая свои способности к полету, и медленно поплыло к ракете.

Гесиг что-то выкрикнул и быстро, как обезьяна, спрятался в кабине ракеты, видеть такое у него не было сил. Зерно медленно придвинулось к ракете, повисело, повертелось вдоль своей продольной оси, потом стало подниматься, чтобы занять место на корпусе кораблика, выше дюз, но и значительно ниже головной части.

Прозрачным медузам приходилось нелегко, некоторые из них покачивались от напряжения, другие просто дымились от прилагаемых усилий. Этот туман, вероятно, был каким-то особенным, потому что троица Докаев быстро убралась от него подальше.

Из ракеты выдвинулись крепления, похожие на огромные многосуставчатые манипуляторы. Они повисели в воздухе без дела, потом подставились, и зерно опустилось на них с явственным металлическим звоном.

— Погрузились, — выдохнул Шипирик, оказывается, происходящее интересовало его больше, чем он показывал.

Манипуляторы прихватили зерно, прижав его к корпусу.

— А почему его не в сам летающий корабль засовывают? — спросил Шипирик.

— Выгружать-то нам придется. И как ты это сделаешь, если оно будет внутри? Животной левитацией мы не обладаем.

— Что?

— Нет, это я так, не обращай внимания, — отмахнулся Рост. Помедлил, все-таки поднялся. — Пошли к ракете, только не подходи близко к медузам.

Теперь медузы расслаблялись, некоторые из них стали даже ростом пониже, и уж дыма из них выходило больше, чем прежде. Они даже что-то схожее с небольшим светящимся облаком образовали, которое несильный ветерок теперь сносил в сторону степи, окружающей эту часть Николы.

Пилот-табир снова высунулся из люка и принялся кричать своим высоким, несильным голоском. Топающий сзади Шипирик поинтересовался:

— Чего это он?

— Говорит, что взлетать будет сложно, потому что ракета перегружена. Да еще на один бок. То есть у нее центровка нарушена.

— И как же он?

— Прикажут — сделает, — твердо отозвался Ростик, который не сомневался, что нервическое поведение пилота объясняется недостатком его самообладания, а не технической немощью ракеты.

Вблизи ракета показалась куда больше, чем прошлый раз, что-то ей добавили, решил Ростик. Двигатели стали какими-то раздутыми, и блины… Да, что-то случилось и с этими металлическими блямбами, которыми ракета, кажется, управлялась.

Внезапно со стороны стоящей стайки Докаев пришел сигнал, четкий и очень теплый. Он означал одно — можешь лететь, человек, и будь здоров. Рост повернулся и помахал рукой. Ему было немного смешно прочитать в сознании перевод на единый этого очень русского пожелания, но и грустно. Докаи ему нравились больше, чем аймихо, которые стали почти людьми, и даже больше, чем аглоры. Даже жалко было, что он никогда, может быть, не увидит вот этих высоких и ломких, как сухое печенье, ребят, обладающих таким изумительным тактом и доброжелательностью… Интересно, подумал он, каковы они в бою? Да и могут ли вообще воевать? Кажется, нет, решил он, слишком у них высокие этические постулаты, а этика с войной… плохо совместима.