Марина Дяченко - Пещера. Ведьмин век. Долина Совести

Ведь ей самой же хуже! Зачем она откладывает встречу, которой сама ждет – не дождется? Уважительная причина? Это просто смешно… Скорее всего, она оттягивает потому, что порох надо держать сухим, а крокодила – мокрым… Узы не должны провисать – узы должны напрягаться…

Но ведь сама она придумала встречаться по расписанию! Или она забыла, что такое натянувшиеся, захлестнувшие горло узы? Вспомнит…

Влада слегка мутило. Он зашел в какой-то кинотеатр, сел в заднем раду, неожиданно для себя увлекся происходящим на экране; убил таким образом два часа, подавил малодушное желание вернуться в гостиницу – а вдруг Анжела раскается и придет к нему в номер, или хотя бы встретится в коридоре…

Он купил билет на экскурсию по реке и три часа стоял на палубе, продуваемый весенним ветром. Его небольшой опыт борьбы с узами подсказывал, что свежий воздух на ранней стадии «голодания» – немного помогает.

Когда он, пошатываясь, в жидкой толпе прочих экскурсантов высадился на берег, было уже почти темно. Обратно Влад собрался на метро – но, проехав всего одну станцию, вывалился из вагона под участливыми взглядами прочих пассажиров. Его мутило, черный тоннель навевал ужас; только выбравшись на поверхность и полчаса просидев на скамейке, Влад перестал трястись, будто мокрая мышь.

До гостиницы он доехал на такси. Было без двадцати восемь.

Он успел подняться к себе в номер, умыться и поменять рубашку. И ровно в восемь, плотно сжав губы, ввинтился в шумное в этот час, тесное и прокуренное пространство бара.

Анжела сидела в углу. На высоком столе рядом лежала ее сумка; стоило Владу показаться в дверях, как она – Анжела, а не сумка – подняла голову и встретилась с ним глазами.

Только не бежать! Не ускорять шага! Влад шел, будто в янтаре. Будто сквозь черную трубу, в конце которой маячило, подсвеченное скудным светом, напряженное лицо чужой ему женщины…

Собственно говоря, не совсем уже чужой.

Он сел на стул, с которого соскользнула сумка. Он поймал влажную теплую руку – и не выдержал, закрыл глаза. Господи, вот бы всю жизнь так сидеть… или хотя бы лишнюю минуту… хотя бы несколько секунд…

Наваждение прошло. Вернулась резкая музыка, запах табачного дыма, теснота гостиничного бара. Кто-то, проходя, задел Влада плечом; он открыл глаза.

– Привет, – хрипловато сказала Анжела.

Влад хотел спросить ее, что за неотложные дела сорвали их встречу в двенадцать часов. Хотел – но не спросил. Посчитал ниже своего достоинства. Вместо этого небрежно поинтересовался:

– Все в порядке?

– Более-менее, – неопределенно ответила Анжела. – Как твои дела? Все сделал, что собирался?

– Более-менее, – в тон ей отозвался Влад.

– Каковы твои планы на вечер? – как-то очень по-книжному спросила Анжела.

Влад пожал плечами:

– Перекушу, выпью чего-нибудь… Поработаю, если удастся.

– Давай потанцуем? – предложила Анжела.

– Здесь? – хмыкнул Влад.

– Ну, можем пойти в ресторан… Как у тебя с деньгами?

– Могла бы меня угостить, – пошутил Влад. – Богатая наследница.

Он не ожидал, что Анжелу так передернет. Кажется, она готова была встать и уйти – но в последний момент осталась.

– Прости, – сказал Влад.

– Ничего, – сказала она, не поднимая глаз. – так пойдем в ресторан?

Первые несколько минут (а иногда и часов) после встречи, когда провисают, ослабляя хватку, узы, привязанный человек пребывает в слабой эйфории. Это Влад тоже заключил, исходя из собственного опыта. (Вспомнилась географичка. Великой силы характера была дамочка. Как она смогла поставить ему четыре, а не пять! Наверное, она и четверку со своего пера полагала великой милостью, неслыханным поощрением…)

Он пил, и ему казалось, что он не пьянеет. К концу вечера его слегка развезло – не так, чтобы сильно, но тяжесть чувствовалась. Обнявшись, они с Анжелой поднялись на шестой этаж – там был ее номер, а его номер – на восьмом. Анжела долго не могла отпереть дверь, в конце концов Влад отобрал у нее ключи. Дверь поддалась; за дверью была темнота маленькой прихожей, а за темнотой была другая открытая дверь, за ней окно, подсвеченное далекими фарами, уличными фонарями и мерцающей вывеской гостиницы. Анжела шагнула в эту полутьму, увлекая за собой Влада; оба остановились в прихожей, ни одному не пришло в голову включить свет. Влад подумал, что они похожи на подростков в чужом подъезде. Хотя откуда ему знать – он-то никогда не целовался в подъездах… Ему многого не довелось испытать. И, наверное, уже не придется.

Он отстранился. Анжела не выпускала, мягко прижалась к его груди, щекоча жесткими волосами подбородок и шею.

Присвоить эту женщину… Присвоить. Сделать своей. Ни одна женщина не принадлежала ему дважды. Никогда.

Она желанна. Она умеет быть дорогой. Она ему – никто…

Она нужна ему. Сейчас. Вся.

– Я пойду, – глухо сказал Влад.

Он балансировал. Темнота укачивала. Он стоял на паркетном гостиничном полу, как стоят на причале, но не бетонном, а плавучем, понтонном, с приколоченными по краям черными ребристыми покрышками. Это уже не берег, но еще не палуба. Это межвременье. Остается переступить неширокую щель между краем понтона и…

Он пошатнулся. Ухватился рукой за стену; случайно – хотя случайно ли? – задел кнопку выключателя.

Щелк!

Темнота сдохла. Анжела зажмурилась.

– Спокойной ночи, – тихо сказал Влад и, аккуратно прикрыв за собой дверь, вышел в коридор.

Он вернулся в свой номер и, не раздеваясь, лег на кровать. Закусил край подушки. Зажмурил глаза.

Его кожа пахла Анжелой.

Сколько их было, женщин, уходивших наутро?

Красный резиновый мячик, скатившийся с дорожки в густые кусты. Прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как Влад закрыл за собой дверь ее номера; двадцать минут…

Он резко сел на кровати. Накинул на плечи пиджак; наспех запер дверь номера, по двинулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.

Стоило ему ступить на площадку восьмого этажа, как по коридору разнесся пронзительный женский крик. Вскочила женщина в халатике, коротавшая вечер за стойкой с ключами; Влад, опережая ее, влетел в коридор. Ему показалось что в конце его мелькнула тень…

Крик оборвался. Дверь Анжелиного номера была приоткрыта.

– Анжела?

В прихожей горел свет. В комнате было темно; из-за двери в ванную сочились потихоньку волокна теплого пара.

– Анжела?!

Свет в ванной был погашен. Влад щелкнул выключателем, рванул на себя дверь; за спиной у него тяжело дышала женщина в халатике. И еще кто-то в коридоре спрашивал недовольным голосом, что случилось и что это за бардак.

Свет в ванной и не думал включаться. В полутьме плескалась вода; сперва Влад увидел только Анжелино мокрое лицо, потом понял, что она сидит в ванной, прижав колени к груди, а потом разглядел мокрые волосы, плывущие в воде, будто водоросли.