Марина Дяченко - Пещера. Ведьмин век. Долина Совести

Анжела презрительно отворачивалась, и Влад прекращал разговор.

Ему поразительно мало было жаль машины. Можно сказать, что он вообще о ней не жалел. Ну, разбилась – и черт с ней; это было особенно странно, учитывая нежные чувства Влада ко всем привычным вещам. Ему сложно было старый свитер выбросить – а тут целая машина! А Влад думал о ней отстраненно, будто о банке из-под кетчупа, красивой ребристой банке, которую без сожаления роняешь в ближайший мусорный бак.

Да, машина кончилась. Вероятно, в ближайшее время будет возможность купить новую – возвращаться домой без авто нет смысла, а деньги, слава Богу, поступали на счет исправно. Другое дело, как неудобно будет Владу за новым рулем, в новом кресле, упираться ногами в непривычно тугие педали…

Иногда он думал о новой машине спокойно, а иногда его вдруг бросало в пот. Тогда казалось, что он никогда больше не сядет за руль – не сможет преодолеть страха. На дороге все меняется каждую секунду; все движется, все несет в себе угрозу. Железо, камень, огонь; удар, скрежет, боль, смерть…

По ночам ему снился грязно-оранжевый самосвал. Влад злился на себя, но ничего не мог поделать. К счастью, такие ночи случались не часто – Влад про себя называл их «островками психоза» и очень боялся, что о его слабости узнает Анжела.

Тем временем наступила полная и окончательная весна. Зацвели абрикосы; убрались прочь от города тяжелые черные вороны, и бессчетные белые голуби, которым, по решению городского совета, бесплатно выдавали противозачаточное средство, почувствовали себя вольготно.

– Ведь ты не хочешь бессмертия, Влад? Вообрази: ты стал бы классиком, мирового уровня писателем, а это значит – столетия и столетия подряд терпеть мерзких птиц, гадящих тебе на макушку…

Анжела стояла у окна, выходящего на неширокий бульвар. Посреди бульвара, как раз напротив гостиницы, помещался бронзовый поэт на постаменте. На голове поэта сидел голубь.

– Тем, кто пишет про троллей, не ставят памятники, – сказал Влад.

Анжела загадочно усмехнулась; хотела открыть окно – но в последний момент передумала. Наоборот – отпрянула вглубь комнаты:

– Знаешь что… Задерни-ка шторы.

– С какой радости? – спросил Влад.

Анжела не ответила.

– Ты что же, боишься снайперов? – со смешком осведомился Влад.

Анжела встретилась с ним глазами. Медленно вернулась к окну; стала посреди проема, разведя руки в стороны, вцепившись в занавески:

– Мне кажется, ты уже чувствуешь себя бронзовым. Бронза стерпит.

Влад помедлил. Потом подошел, остановился за ее плечом; она стояла, как на расстреле. Широко раскрытыми глазами смотрела в пространство; она действительно верила, что каждую секунду может прозвучать неслышное «пли»…

– Пока я рядом, я никому не дам тебя обидеть…

Слова сказались сами. Всплыли, наверное, откуда-то из генетической памяти. Наверное, миллиарды мужчин миллиарды раз говорили эти слова своим женщинам. Но только некоторые смогли сдержать обещание.

– Не оставляй меня одну, – тихо сказала Анжела.

Миллиарды женщин говорили это миллиардам своих мужчин. Но только некоторым повезло увидеть свое желание – исполненным…

…Наверное, он пожалел ее. Наверное.

– У меня есть для вас новости, – сказал Захар Богорад. – К сожалению, плохие. Очень.

Частный детектив выглядел под стать своим новостям – скверно. Серая кожа, мешки под глазами, ввалившиеся щеки; Влад подумал, что человек, получивший за свою работу столь значительную сумму денег, не имеет права выглядеть плохо. Богатым всегда хорошо – вне зависимости от того, какие новости они принесли клиенту.

– Я вас слушаю, – сказал Влад.

Они сидели под пестрым тентом все того же кафе. С момента их первой – и последней – встречи прошел почти месяц; Влад с Анжелой жили в четвертой по счету гостинице. Влад купил подержанный автомобиль; если бы не оплата нелегкого труда детектива – купил бы новый. Счастье еще, что книги продавались «на ура», и деньги от издательства поступали вовремя.

– Я вас слушаю, – повторил Влад, потому что Богорад вовсе не собирался рассказывать, а только хмурился, покусывал губу и явно не знал, с чего начать, чтобы не травмировать Влада раньше времени.

– Скажите, – так и есть, Богорад решил ходить кругами, как акула вокруг тонущего матроса, – скажите, господин Палий… А почему вы решили обратиться к мне? У вас были причины… не доверять этой женщине?

– Да, – сказал Влад, не вдаваясь в объяснения.

– Понятно, – Богорад вздохнул. – Видите ли, господин Палий. У меня есть основания предполагать, что вы ходите по лезвию бритвы… Вы в опасности. Понимаете?

Влад кивнул:

– Конкретно?

Богорад некоторое время его разглядывал. Кажется, Владово хладнокровие удивляло его. И вызывало, похоже, уважение.

– Конкретно… Она действительно родилась в Опильне, действительно рано осиротела, действительно работала одно время на деревообрабатывающем заводе… Кстати, хозяин завода умер скоропостижно и неожиданно для всех. Правда, это было уже после того, как госпожа Анжела Стах покинула родной поселок… Действительно, в медицинском училище номер двадцать три училась – была зачислена на первый курс – эта самая Стах… Но она не проучилась и года. А вот вся история с «проектом» продюсера Дария Дия – вымышленная. Такой продюсер действительно был, его действительно убили – однако юная госпожа Стах даже не была знакома с ним. Покойный Дий ни разу не «раскручивал» поющих девочек – все его «проекты» были юными существами мужского пола.

– Значит, это вранье? – спросил Влад, непроизвольно подбирая пальцы ног в ботинках.

Детектив кивнул:

– Это фантазия… Творческий полет мысли. Но это самая невинная информация из всего, что я намерен… Мда. Вам знакомо такое имя – Оскар Снег?

– Да, – медленно сказал Влад.

– Возможно, вы читали его на упаковках с витаминами, леденцами от боли в горле, благотворно влияющими на потенцию микстурами и прочим. Оскар Снег – фармацевтический, можно сказать, король. Очень богат. Вдовец. Дочь и двое взрослых внуков. Все они вовсе не были в восторге, когда отец-дедушка женился снова, причем на молодой, безродной, решительной женщине… короче, на нашей с вами Анжеле Стах. Это случилось четыре года назад…

– Понимаю, – сказал Влад.

– Скажу сразу, что все опасения дочери и внуков оправдались с лихвой. Эта женщина вышла за Снега замуж только ради денег. И она говорила об этом безо всякого стеснения, чуть ли не в лицо мужу и новым родственникам. Она ни в грош не ставила его чувства, буквально вытирала об него ноги… Я переговорил с несколькими свидетелями, все они единодушно удивлялись поведению старого магната, который никогда в жизни не был сентиментальным, малодушным, нерешительным… А эта женщина свила из него веревку! Она то уходила, то возвращалась, а он был совершенно сломлен и прощал ей все. Кошмар – а все свидетели, с которыми я беседовал, не сговариваясь называли этот брак кошмаром – продолжался три с половиной года; потом Снег ни с того ни с сего изменил завещание в пользу жены. Дочь и внуки пришли в ужас… а через несколько дней старик умер! Упал на утренней пробежке. Внезапная остановка сердца. Ему было за семьдесят, но он был здоров, занимался спортом… Последовали разбирательства. Сперва дочь Снега настаивала на том, что молодая корыстная жена каким-то образом убила старика. Доказать это ей не удалось. Потом завещание в суде оспаривалось завещание. У родственников покойного был немалый шанс отсудить свое наследство обратно, прецеденты бывали, и не раз… Однако в самый торжественный момент, когда дело было практически выиграно – родственники отказались от претензий. Знаете, почему?