Григорий Гребнев - Серебряный век фантастики (сборник)

– Опять денег хотите? – задал Анаконда лобовой вопрос.

– Мой молодой друг, зачем так грубо, так узкоколейно!.. Не денег мне надо, мне надо усилить оптику. Понимаете, один мой знакомый продаёт небольшой портативный телескоп. Просит он за него всего-навсего сто восемьдесят луидоров...

– Я даю вам эти луидоры, – спокойно сказал Юрий. – Мне теперь луидоров не жаль.

На другой день, взяв сумку с Константином, Юрий направился в агентство Аэрофлота. Он решил лететь в Сочи. Бархатный сезон ещё не начался, и Анаконда без труда купил себе билет на «ТУ-104». Затем он пошёл в универмаг, где приобрёл неплохой чемодан.

– Путешествовать собираетесь? – спросил Вавик, увидев в прихожей Юрия с чемоданом.

– Да, завтра лечу на Чёрное море.

– Рад за вас, Юра... На юге так много прекрасного, достойного наблюдения. Ах, солнце, море, загорелые девушки на пляже, праздник бытия и сознанья!.. Как жаль, что вы купили только один билет! Не подумали вы о Вавилоне Викторовиче, не подумали о человеке, который свято хранит чужие тайны!..

– Ладно, Вавилон Викторович, берите мой билет. И вот вам деньги на обратный путь и на курортные расходы. Я раздумал лететь, – твёрдо сказал Анаконда. Он понял, что лучший способ хоть на время избавиться от Вавика – это послать его на юг, а самому остаться в городе. К тому же Константин будет очень осложнять курортную жизнь.

– Спасибо, Юра! – взволнованно произнёс Вавик и поспешно отвернулся, чтобы скрыть слёзы умиления.

На следующее утро, уложив в позаимствованный у Юрия чемодан пляжные принадлежности и подзорную трубу, Вавилон Викторович отбыл на аэродром и поднялся в воздух. Внизу в лёгкой дымке, как бы в тончайшей нейлоновой сорочке, дремала зелёная равнина. Вскоре справа под крыльями показалась прозелень моря; слева лежали смуглые горы в бюстгальтерах вечных снегов.

В тот же день Анаконда приступил к усиленным тратам. Но если ещё недавно он покупал вещи, имеющие

практический смысл, то теперь расходование шло по иным каналам. Придя на рынок, он стал скупать цветы и затем, выйдя на улицу, начал раздавать эти цветы идущим мимо девушкам. Вечером, придя в шашлычную, он громогласно объявил, что сегодня у него день рождения и поэтому он платит за всех едящих и пьющих. Большинство обиженно отказались от такой единовременной ссуды, но нашлись и такие, которые были весьма довольны. Юрий немедленно оброс льстецами и прихлебателями. С этого дня деньги стали таять, как сахар в кипятке.

Через неделю Анаконда обнаружил, что у него осталось сто тридцать рублей. А ещё через два дня, проснувшись с тяжёлой головой после попойки с новоявленными приятелями, Юрий нашёл в пиджачном кармане одну десятку. Порывшись по остальным карманам, он присоединил к десятке два рубля шестьдесят копеек. И он понял, что настал решающий день. Сегодня он истратит эти последние деньги – и шар или улетит от него, освободив от своего ига, или... Будь что будет!

Захватив сумку с Константином, Анаконда направился в ближайший ресторан. Плотно пообедав там, он пошёл бродить по улицам и бродил до вечера. Белые ночи уже кончились, тёплая темнота опускалась на город. В Неве отражались горящие на мостах фонари. Неоновые рекламы на Невском полыхали весёлым светом. По тротуарам шли счастливые пары, шли красивые девушки. «Всё это я вижу, может быть, в последний раз», – с предрасставальной грустью подумал Юрий, шагая домой.

В гастрономе на углу Анаконда купил бутылку коньяка – уж погибать так с коньяком! Ещё купил пачку сигарет «Опал» и коробку спичек. В наличии у него остался один пятачок. Теперь только этот пятачок связывал его с Константином, а может быть, и с жизнью.

Придя домой, он выпустил шар из сумки, и тот, как всегда, повис в воздухе в трёх шагах от него. Затем, налив полный стакан, он выпил его залпом и, не закусывая, закурил сигарету. Потом выпил второй. Пьяное тепло пошло по телу, мир стал пульсировать. Стены комнаты то разбегались по сторонам, то сжимались, будто хотели раздавить Юрия. Наконец, вынув из кармана заветный пятачок, он подошёл к окну.

Дома за окном качались, городские огни вспыхивали и погасали, вспыхивали и погасали, словно световые сигналы бедствия. В общежитии напротив светилось только одно окно, четвёртое с краю. Анаконде почудилось, что на подоконнике сидит девушка в голубом – Леонковалла. Вдруг окно метнулось куда-то вверх и погасло. Юрий бросил пятачок. Тот с тихим звоном упал на диабаз мостовой. Всё кончено...

...Он оглянулся. Константин, как всегда, висел в воздухе в трёх шагах от него. Научное предсказание Рассветова не сбылось. Шар избрал свой, неожиданный, вариант: решил навсегда остаться с Юрием. «А что, если вдруг взять да повеситься, – мелькнула у Анаконды нездоровая мысль. – Пусть потеряю жизнь, но только так я могу избавиться от Константина...»

Шатаясь, он подошёл к кровати, нагнулся и вытащил из-под неё верёвку. Когда-то он состоял в кружке начинающих альпинистов, и эта верёвка входила в оборудование группы. Юрий стал пробовать её на разрыв – куда там, очень прочная. Он начал думать, где бы её укрепить, но думать долго не пришлось: над дверью торчали два толстых железных крюка, на которых когда-то висели портьеры. Выбирай любой.

Шар за спиной Юрия беззвучно полыхнул печально-синеватым светом. В то же мгновение верёвка превратилась в сероватую труху, распалась волокнистой пылью. Крюки исчезли. Там, где они были вбиты, в стене теперь темнели небольшие отверстия.

– И повеситься нормально человеку не дашь! – крикнул Анаконда, замахнувшись кулаком на Константина. – Но я перехитрю тебя!

Он кинулся к открытому окну, вскочил на подоконник и, схватившись руками за голову, сиганул вниз. Безлюдная улица, тёмные деревья сквера, чёрные копья ограды – всё метнулось ему навстречу. Но в тот же миг какая-то пружинящая сила задержала его падение. Он повис над улицей в гамаке, сплетённом из тонких леденяще-холодных пружин, – и шар висел над ним. Потом Константин поднял его к подоконнику и, мягко подобрав стропы, втянул в комнату.

Анаконда в слезах кинулся на кровать.

Юрий проснулся в полдень. Голова тупо болела. Поташнивало. Шар, как всегда, висел в воздухе в трёх шагах от постели. Вспомнив вчерашнее, Анаконда даже застонал. Что теперь делать? И Константин с ним навсегда, и денег ни копейки, и жизнь разбита, и даже Смерти ему нет... Что делать?

Он нехотя встал, вяло оделся, подошёл к столу, посмотрел на пустую бутылку. За время ускоренной траты денег он уже привык по утрам опохмеляться, но ведь теперь денег ни гроша. Правда, у него есть всякие вещи – магнитофон, фотоаппарат, из одежды кое-что. Можно снести в комиссионный. Но в комиссионном сразу денег не получишь, надо ждать, пока продастся вещь. А что он будет есть, ожидая денег? Из редакции его уже отчислили, идти туда просить – стыдно. Что делать?