Григорий Гребнев - Серебряный век фантастики (сборник)

Присутствовавший при этом разговоре Петя охнул: мысль о том, что они рыли ход не в том направлении, даже в голову ему не приходила.

— Клавдий Владимирович, как же это так? Неужели придется начинать все снова? — с отчаянием воскликнул он.

— Только без паники, Петя! — строго сказал Майгин. — Не придется. Клавдий Владимирович никогда не ошибается.

Берсеньев усмехнулся:

— Нет, конечно, осторожность не помешает. Объявите, Андрей, ламутам, что завтра у нас праздник и поэтому мы отпускаем их в стойбище на один день. Ну, а потом будет видно.

Майгин раздал землекопам порох и дробь; ламуты быстро собрали свои пожитки и покинули лагерь. Лишь один из них задержался и, оглядываясь по сторонам, дребезжащим козлиным голосом стал звать:

— Нэнэ! Нэнэ!

Но никто не откликался. Ламуты остановились поодаль и стали ждать товарища, а он все ходил вокруг палатки и звал:

— Нэнэ! Нэнэ!

Петя вышел из палатки.

— Вы кого зовете? — спросил он.

— Моя сына нэт. Нэнэ нэт, — сказал ламут.

— Ах, Нэнэ, ваш мальчик?

Петя принялся искать вместе с ламутами.

— Куда же он девался? А может быть, он вперед убежал? Как вы думаете? Он у вас непоседа.

Кривоногий, косоглазый мальчуган, явившийся в лагерь вместе с отцом, принимал в работах самое деятельное участие: носил воду, варил чай и часто забавлял геологов потешными выходками.

Ламуты окликнули отца Нэнэ, и между ними завязался быстрый громкий разговор на родном языке. Очевидно, товарищам удалось убедить отца мальчика, что Нэнэ убежал вперед.

Скоро над лагерем медленно спустился темный и вместе с тем прозрачный полог летней ночи. Это была одна из тех благостных ночей, которые так часты на Дальнем Востоке. Воздух был чист и неподвижен, лишь изредка откуда-то издалека, от берега Тихого океана, как вздох спящего великана, долетал легкий соленый ветерок. Вдали в кустарнике часто и дробно перекликались звонкие пичужки-чечетки. Над палатками бесшумно вились тучки мошкары. Тишина мягко окутала маленький лагерь геологов… Внезапно из глубины палатки, маскировавшей вход в первую шахту, донеслись глухие крики:

— Стой! Мальчик! Постой! Куда ты?

Из палатки стремительно выскочил растрепанный грязный мальчишка-ламут, и вслед за ним, запыхавшись, вывалился Петя. Мальчик пробежал несколько шагов, но Петя догнал его, схватил за плечо и потащил к палатке Берсеньева.

Оба геолога, привлеченные шумом, вышли ему навстречу. Студент подвел к ним мальчика.

— Это Нэнэ, сын ламута Нукэ. Я нашел его у «окна» в старой шахте.

— Как он туда попал? — строго спросил Берсеньев.

Петя пожал плечами:

— Не знаю. Я только на минуту оставил вход в шахту открытым, он и прошмыгнул. Вхожу, вижу — сидит подле «окна», нос об «окно» приплющил и таращит глаза. Я его за руку схватил, а он от меня…

Майгин с досадой сплюнул:

— Анафема! Ну что теперь с ним делать?.. Уйдет в стойбище, разболтает. Мало того, что ламуты копать перестанут, еще и напакостить могут…

— Андрей, ну зачем вы его ругаете? Это очень хороший мальчик! — Голос Берсеньева звучал непривычно ласково. — Как тебя зовут? Нэнэ? А-а! Очень хорошо! Петя, да отпустите вы его руку, зачем вы его держите?

Петя удивленно поглядел на Берсеньева, затем на Майгина и отпустил маленького ламута. Тот потер руку и недоверчиво глянул на Берсеньева, дружески трепавшего его по плечу.

— Ты мне всегда нравился, Нэнэ, — продолжал Берсеньев. — Хочешь я тебе сахару дам? Ты любишь сахар?.. Сахару не хочешь? А что же ты хочешь?

— Отец иду… Яранга иду, — угрюмо сказал Нэнэ.

— Домой хочешь? Жалко. А я хотел тебя здесь оставить. У нас хорошо: сахар есть, мясо есть. А потом, — Берсеньев таинственно подмигнул ламутенку, — мы с тобой туда пойдем, — он кивнул в сторону шахты. — Там красивое стойбище есть. Ты видел?..

Глаза у мальчика загорелись. Он кивнул головой.

— Завтра пойдем туда. Хочешь?

— Хо… чешь… — решительно повторил Нэнэ.

— Ну, вот и отлично! Только ты домой не ходи. Уйдешь — не возьму с собой в красивое стойбище. Петя, — обратился Берсеньев к студенту, — поручаю вам это дитя натуры. Присматривайте за ним, а завтра утром, — перед тем как приступить к работе, еще раз сводите его в шахту, пусть полюбуется… Ну, Андрей, первый инцидент, кажется, улажен, — обратился Берсеньев к Майгину, когда Петя, дружески обняв маленького ламута за плечи, повел его в палатку. — Теперь он ни за какие коврижки не уйдет отсюда. Его голова еще не забита суевериями, а то, что он увидел там, внизу, видимо, пленило его на всю жизнь.

— Так же, как и меня, — задумчиво сказал Майгин.

— Да, так же, как и нас, — в тон ему сказал Берсеньев.

Рано утром друзья принялись за работу. Новый член экспедиции, маленький ламут Нэнэ, деятельно помогал им. Вместе с Петей он таскал в мешках породу и охотно поддерживал со студентом разговор при помощи нескольких исковерканных русских слов, которым он успел обучиться.

Когда за Нэнэ явился отец, мальчик наотрез отказался идти домой, и Майгин без труда уговорил ламута Нукэ оставить сына «погостить».

В полдень сделали перерыв на обед, во время которого Нэнэ, набив рот сахаром, потешал геологов своим рассказом о том, что он видел в шахте.

— Много… огонь! — говорил Нэнэ, причмокивал от двойного удовольствия — от сахара и от воспоминания о «красивом стойбище». — Огонь! Еще огонь! Еще огонь! — И мальчик поднял три пальца.

— Подсчет правильный, — комментировал Майгин. — Источников света ровно три.

— Много яранга… Кароши яранга. Я там иду?.. А? — спросил мальчик, вопросительно глядя на Берсеньева.

— Конечно, пойдешь. Я обещал, — с доброй усмешкой ответил Берсеньев. — Ну, друзья, обед кончен, приступим к работе…

Работа возобновилась. Через два часа лопата Майгина стукнулась обо что-то твердое. Звук удара был звонкий, словно железо стукнуло о железо, и все сейчас же остановились, повернувшись к Майгину. Майгин нагнулся, повозился у себя под ногами и вытащил серый круглый шар величиной с кулак.

— Что это? — спросил Берсеньев.

— Не знаю… Шар какой-то…

Майгин поднес к фонарю свою находку.

— Вещица вроде бы стеклянная. Надо разглядеть получше. Пойдем наружу.

— Нет. Отложите, Андрей, в сторону, потом рассмотрим. Сейчас надо рыть, рыть.

Майгин беспрекословно отложил находку и снова взялся за лопату.

— Но это хорошо, что мы уже нашли кое-что, — рассудительно сказал он. — Мы, очевидно, в нескольких шагах от входа.

Не прошло и десяти минут, как его удивленный возглас вновь заставил всех прервать работу.

— Клавдий Владимирович! Возьмите фонарь, идите сюда!

Берсеньев подошел, держа фонарь в поднятой руке.

— Кость?