Григорий Гребнев - Серебряный век фантастики (сборник)

«Нет! Нет!.. Еще!..»

И лицо вновь отчетливо засияло на экране, лишь глаза расширились, будто от удивления…

Юноша не помнил, сколько времени он смотрел в синюю бездну глаз. Наконец он не выдержал и отступил. Тотчас изображение на экране померкло.

Майгин и Берсеньев с напряженным вниманием наблюдали за обоими лицами: за лицом на экране и за полным смятения лицом юноши.

— Ну что? — спросил Майгин. — Налюбовался?..

— Нет, не налюбовался, — со вздохом произнес Петя и тут же сообщил своим друзьям: — А вы знаете, когда она стала исчезать, я мысленно приказал ей остаться, и она вновь появилась…

— Ого! Это уже что-то из области оккультных наук! — воскликнул Майгин.

— Ты приказал изображению? — насмешливо спросил Берсеньев.

Петя ничего не ответил.

— «Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…» — процитировал Майгин пушкинские строки.

Берсеньев подошел к массивному литому шкафу без дверей, и шкаф замигал множеством разноцветных глазков.

— Подмигивают! — пробормотал Майгин. — Они, видимо, знают то, чего не знаем мы…

Но Берсеньев уже «вернулся на землю» и снова занялся следами Нэнэ.

Мальчик обошел вокруг массивного круглого стола. Далее следы вели к стене. Здесь на полу валялась жестянка с углями, но сами следы исчезали, словно Нэнэ испарился, или прошел сквозь стену, оставив после себя только свою магическую жестянку.

Геологи обошли весь дом, все его пять комнат, больших и маленьких, уютных, высоких и светлых, уставленных массивной и в то же время изящной мебелью. В одной комнате они нашли постель, устланную легкими белыми тканями. Здесь были и какие-то странные вещи, назначение которых осталось непонятным. На стене висел красивый резной, словно из слоновой кости сделанный, ящик. Майгин чувствовал себя в чужом доме и не рискнул открывать его, но едва он протянул руку, чтобы потрогать ящик, дверца сама раскрылась, и он увидел множество ячеек с крошечными мотками прозрачной пленки. Видимо, это была фонотека, но Майгин, человек второго десятилетия XX века, этого не знал.

Здесь же, в «спальне», Берсеньев нашел легкий шар из матового стекла, такой же, какой был найден вчера подле скелета.

Никаких признаков живых существ найти не удалось. Следы Нэнэ, первого человека, проникшего в этот загадочный дом, исчезали каким-то необъяснимым образом перед глухой стеной.

Геологи трижды обошли весь дом, но Нэнэ нигде не было.

— А может быть, он уже перекочевал в другой дом, туда, где играет музыка? — спросил Майгин, когда Берсеньев с лупой в руках в последний раз обследовал следы в комнате.

— Нет! — решительно сказал Берсеньев. — Он мог уйти только спиной к двери, ступая на свои следы пятками вперед. Но вряд ли он стал бы этим заниматься.

— Он мог вытереть ноги на этом месте и дальше пойти, не оставляя следов, — нерешительно предположил Петя.

— Нэнэ никогда в голову не придет вытирать ноги. Он отродясь этого не делал. Да и зачем ему от нас скрываться? — возразил Берсеньев.

— Не нравится мне это загадочное исчезновение, — угрюмо сказал Майгин. — У меня такое впечатление, что тут кто-то притаился и ведет с нами какую-то игру…

А тем временем легкая, как дуновение теплого ветерка, странная и грустная музыка все еще звучала в воздухе подземного города. Увлеченные поисками мальчика, геологи выключили ее из своего сознания, но она вкрадчиво напомнила им о себе, как только они оставили голубой «коттедж» с живыми изображениями…

Петя остановился с полуприкрытыми глазами.

— Музыка…

— Там… — указал Майгин на крохотную желтую «пагоду» на краю подземного городка.

— Нет… это там, — уверенно ткнул пальцем Берсеньев в сторону белого кубического сооружения.

— Нет… она звучит всюду, — сказал Петя.

Но Майгин уже решительно зашагал вперед, и его спутники поспешили за ним. Молодой геолог, видимо, не ошибся. При приближении к «пагоде» музыка слышалась все более явственно. Геологи два раза обошли странное сооружение с изогнутой крышей, но ни дверей, ни окон не обнаружили.

— «Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей…» — сказал Майгин. — Эти музыканты явно избегают публики.

— Андрей Гаврилович, а может быть, окно есть на крыше? — предположил Петя.

— Надо посмотреть. А ну-ка, Петруха…

Майгин переплел пальцы рук и подставил Пете «стремя» из своих ладоней. Студент быстро вскочил и, поднятый Майгиным, уцепился за край крыши. Через минуту он уже карабкался наверху, поминутно сползая.

— Никакого окна! Ничего! — крикнул он сверху. — А музыка здесь еще громче!.. А крыша какая-то тонкая и вибрирует.

— Слезай, — приказал Майгин.

— Может быть, все это сооружение заменяет здесь музыкальный ящик? — предположил Берсеньев.

Все трое посещали в Петербурге концерты, но большими знатоками музыки себя не считали. Однако здесь музыка приковала их внимание. Они не могли сказать, на каких инструментах исполнялась она и слышали ли они ее когда-либо раньше, ясно было одно: звуки, доносившиеся из маленькой «пагоды», прекрасны, торжественны и печальны. Мелодия ее не повторялась, она словно изменялась на лету. Иногда этот полет звуков напоминал одну из симфоний Чайковского, затем — Бетховена, на одну-две минуты он приближался к северной горной музыке Грига и исчезал в неповторимых своеобразных сочетаниях новых звуков.

— Это похоже на «Лунную сонату», — задумчиво собирая и распуская свою бороду, сказал Берсеньев.

— Нет, скорее, это хор… — решил Майгин.

— Это и то, и другое, и еще многое, — почти прошептал Петя.

Он стоял с закрытыми глазами и видел эту невероятную музыку. Она была похожа на оранжевое пламя…

До самого вечера бродили в этот день геологи по подземному городу, сопровождаемые звуками странной, то расцветающей, то умирающей музыки. Им удалось проникнуть в большую часть домиков. Некоторые из них были явно жилого типа. Но были и строения, которые, очевидно, служили не для жилья. В них геологи нашли сложные и непонятные аппараты, предназначенные, видимо, для физических и химических исследований, — какие-то баки, сложные переплетения трубок и проводов, измерительные приборы, панели, утыканные рычагами и кнопками. Осторожный Берсеньев строго-настрого запретил товарищам касаться чего-либо.

Берсеньев и Майгин долго ломали голову, из какого материала сделаны дома, пол, прозрачная сфера и многие другие вещи в этом поселке, но сказать что-либо определенное ни тот, ни другой не мог.

— Нет сомнения, что это не металл, не минерал, не дерево. Может быть, это какие-то искусственные материалы вроде пластической массы, изобретенной недавно американцем Бакеландом, только прочнее во много тысяч раз, — сказал Берсеньев, разглядывая один из изящных шкафчиков, сделанных из материала, напоминающего слоновую кость. — А может быть, и что-либо другое.