Кеннет Балмер - Воин Скорпиона (сборник)

Нам грозил сильный порыв ветра.

Ураганы, циклоны, тайфуны и прочие разновидности штормового ветра для меня не в новинку. Подхвативший нас шторм поначалу не давал мне никаких серьезных причин для тревоги. Да, находись мы сейчас на борту семидесятичетырехпушечного фрегата — или даже тридцативосьмипушечного, — на каких мы плавали во время блокады, то такой ветерок нас едва ли б обеспокоил. Но свифтеры внутреннего моря были примитивными боевыми машинами, а не изощренными парусными судами флота Нельсона. «Сиреневая птица» вела себя так, будто взбесилась. Она крутилась, задирала нос, заваливалась на корму, впадала то в килевую, то в бортовую качку. Во время последней меня пробирала нервная дрожь — о существовании которой я уже давно позабыл.

Десять весел разнесло в щепы, прежде чем все их втащили и уложили ради безопасности на борту. Эту операцию — будучи галерным рабом, я не раз выполнял её — проделали на редкость скверно. После этого матросы выволокли кожуха и завязали ими все отверстия в палубных надстройках. «Сиреневая птица» в этот момент зарылась носом и тут же вздернула его, словно хорь, копающий корешки. Я обернулся. Галеры, идущие в кильватере, бросало на волнах, точно спички — вверх-вниз, а об узкие носы разбивались массы белой пены.

«Купцы» просто пропали из виду. Тучи совсем опустились, а небо почернело. Хлынул дождь. Это слегка приободрило меня, хотя то, как мотало наше судно точно помело, встревожило бы любого моряка. А я-то считал, что «Сиреневой птице» следует быть подлиннее!

Двое рулевых дельдаров орали, зовя на помощь. Матросы, бросившиеся на подмогу, взлетели на полуют и вцепились в руль, чтобы справиться с двумя ластовидными рулевыми веслами — по одному на каждом борту. Но не успели они добраться, как галеру закачало с борта на борт. Казалось, она извивалась как змея. Под стенания шпангоута, среди дождя и брызг, заливающих палубу, правый руль с треском переломился.

«Сиреневая птица» накренилась на правый борт так, что левый руль едва не показался из воды. Ее развернуло кругом. Ветер и дождь хлестали нещадно. Зенкирен стоял недалеко от меня, выкрикивая приказы экипажу. Крен корабля застал его врасплох. Он покачнулся, споткнулся на палубе и с силой ударился головой о срез полуюта. И упал на палубу без чувств.

Старший помощник, некто Рофрен, вскочил на ноги. Лицо у него сделалось нездорового цвета, и на ногах он держался нетвердо.

Теперь сквозь плеск каскадов брызг и вой ветра мы ясно расслышали приближающийся зловещий рев разбивающихся о скалы громадных волн.

— Все кончено! — закричал Рофрен. — Мы должны прыгать за борт… должны покинуть свифтер!

Я подскочил к нему и как следует дал ему в челюсть — и не потрудился подхватить его, когда он рухнул на палубу.

Галера подо мной взвивалась и падала, когда я бежал обратно к корме.

— Так держать! — крикнул я рулевым дельдарам. — Держите руль, когда она начнет поворачивать!

А затем бросился вперед, проталкиваясь мимо промокших кнутовых дельдаров таращившихся на меня с испуганными и озадаченными лицами. У грот-мачты я схватил за шкирку нескольких укрывшихся там матросов и пинками погнал их на подмогу тем, кто поднимал обрывки паруса на прочно обрасопленной рее, шедшей диагонально через палубу. Этот клок парусины сразу наполнился ветром и выгнулся, напряженный и вибрирующий. Хоть наша галера и была никуда не годным морским судном, но она откликнулась. Сходным образом я крепко обрасопил рею фок-мачты. Нас словно плавник сносило в подветренную сторону — туда, где наш корабль ждали железные клыки скал. Теперь я начинал различать их сквозь мглу, пену и каскады брызг.

На какой-то миг я усомнился, сможем ли мы обойти на ветре эту клыкастую каменную челюсть.

Нас несло бортом к ветру.

— Так держать, руль крепче! — заревел я, перекрывая вой ветра.

Медленно-премедленно мы приближались к скалам. Но слишком медленно, подумалось мне. Слишком медленно.

Брызги заливали мне глаза, и я нетерпеливо их смахивал.

Я не решался поднять ещё какие-то паруса. Галера просто полетела бы, как стрела, и напоролась на скалы, если просто не перевернулась бы в первые же минуты, прежде чем нос её развернется по ветру. Каскады воды обрушивались на нее, разбиваясь о корпус.

Я держался изо всех сил и надеялся на лучшее.

За это время Рофрен пришел в себя и сейчас направлялся ко мне с группой офицеров. На их лицах смешались страх перед разбушевавшимся морем и ненависть ко мне.

— Ты… князь Стромбор! Ты арестован! — Рофрен начал ровным тоном, но в конце фразы его страх прорвался, и он начал заикаться. — Мы все обречены — из-за того, что ты помешал мне отдать приказ! Мы все могли бы прыгнуть за борт, когда я сказал, и спастись… а теперь мы слишком близко к скалам! Крамф! Ты погубил нас всех!

Один из офицеров, юнец с покрытым нездоровым румянцем лицом и близко посаженными глазами рывком выхватил меч.

— Он не пойдет под арест! Я зарублю его — прямо сейчас!

Длинный меч блеснул серебром среди брызг, взвился ввысь над моей головой и со свистом рассек воздух.

Я сместился в сторону и ловко пнул этого румяного юнца туда же, куда в свое время двинул Кидонесу Эстеркари, — заставив этого щенка согнуться пополам и изрыгнуть пищу на мокрую палубу. Меч я у него отнял и теперь держал его так, чтобы видели Рофрен и его приятели.

— Отмените хоть один отданный мной приказ — умрете, — посулил им я.

Их руки стискивали рукояти мечей. Это были гордые, надменные люди, привыкшие командовать. Но им приходилось то и дело крениться удерживая равновесие, когда галера взлетала и падала, борясь с морем. Я же стоял балансируя, прямой и гибкий, а меч у меня в руке описывал перед ними ровную дугу.

Не знаю, бросились бы они на меня, доведенные до отчаяния и искренне, хотя и без основания веря, что я предаю их гибели в соленой могиле, или так и оставались бы стоять, рыча от бессилия, как лимы на цепи. Но думается скорее последнее. Мне рассказывали, что когда я, Дрей Прескот, бросаю вызов на бой держа в руке меч, то представляю собой самое устрашающее и нездоровое [35] Как это понимать? В.Ф. зрелище.

И тут, когда они стояли передо мной, мокрые, несчастные и испуганные, видя перед собой или гибель в бушующем море или от моего меча, с носа раздался резкий крик.

Там сидел Нат, мой Нат с галерной скамьи. Он размахивал мокрой рукой и показывал вперед.

— Проскочили, Писец! — вопил он. — Мы проскочили!

Мы все посмотрели туда, и эти уподобившиеся лимам на цепи офицеры и я. Скалы исчезали, удаляясь, за нашей кормой, их забрызганные пеной смертоносные клыки таяли в кильватере. Медленно, борясь за каждый дюйм, «Сиреневая птица» проложила себе путь мимо этих угрожающих гибелью острых камней. И таким образом пойдя их на ветре стороны, мы могли без хлопот проплыть в лежащий за ними залив.